Столпы Земли - Фоллетт Кен (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
– Надеюсь, ты вышвырнул его вон, – сказала Алина.
– Он просил меня ради Тома дать ему какую-нибудь работу, – дрожащим голосом сказал Джек. Он никак не ожидал, что женщины так воспримут его слова. – В конце концов, всему в этой жизни я обязан Тому.
– Дерьмо, – сквозь зубы процедила Алина, и Джек подумал: этому она научилась у его матери.
– А я все-таки взял его.
– Джек! – вскрикнула она. – Как ты мог?! Нельзя было пускать этого дьявола обратно в Кингсбридж!
Салли заплакала. Томми во все глаза смотрел на мать.
– Альфред не дьявол, – сказал Джек. – Он просто голодный и нищий. И я спас его в память о его отце.
– Если бы он тебя заставлял девять месяцев спать на полу, в ногах его кровати, как собаку, ты бы забыл о всякой жалости.
– Со мной он обошелся еще хуже, спроси у Марты.
– И со мной тоже, – ответила Марта.
– Я просто решил, что мне достаточно было увидеть его таким – голодным и нищим, чтобы почувствовать себя отомщенным, – сказал Джек.
– А мне этого мало! – Алина вся дрожала от гнева. – О Боже, какой же ты болван, Джек Джексон. Иногда я благодарю Господа, что не стала твоей женой.
Джек отвернулся: слышать такое от любимой женщины было выше его сил. Он знал, что говорит она это сгоряча, но все равно обида комом стояла в горле.
Алина погладила Салли по головке и дала ей кусочек моркови. Девочка затихла.
Джек взглянул на Томми, который все еще испуганно смотрел на мать.
– Ешь, Томми, – сказал он ему. – Очень вкусно.
Они закончили ужинать в молчании.
Той весной, когда было закончено строительство поперечных нефов, приор Филип отправился на юг осмотреть монастырские владения. После трех голодных лет нужен был хороший урожай, и он хотел проверить, как обстоят дела в угодьях, принадлежащих монастырю.
Джонатана он взял с собой. Монастырский сирота стал высоким, неуклюжим, но очень смышленым подростком. Как и Филип в его возрасте, он ни разу не усомнился в том, чему посвятить свою жизнь: его послушничество закончилось, уже были принесены монашеские обеты, и теперь он стал братом Джонатаном. Подобно Филипу, его больше интересовали земные дела на благо Господа, и он стал работать помощником престарелого Катберта, монастырского келаря.
Сопровождал их в поездке Ричард, брат Алины. Он наконец нашел свое место в Кингсбридже. Когда построили городскую стену, Филип предложил приходской гильдии назначить Ричарда начальником стражи, чтобы тот отвечал за спокойствие в городе.
Ричард набрал стражников, занялся укреплением стен, а по праздникам и в базарные дни следил, чтобы подгулявшие пьянчуги не безобразничали. Монах всем этим, конечно же, заниматься не мог, особенно теперь, когда Кингсбридж из небольшой деревушки вновь превратился в шумный городок. Так что и приходской гильдии, которую Филип до того рассматривал как угрозу своей власти, тоже нашлось дело. И Ричард наконец был счастлив. Ведь ему уже исполнилось тридцать, и настоящее живое дело не давало ему расслабляться и позволяло чувствовать себя всегда молодым и полным сил.
Филипу очень хотелось, чтобы и сестра Ричарда смогла найти себя в этой жизни. Если Церковь и не оправдала чьих-то ожиданий и надежд, так это ее, Алины. Джек был мужчиной, которого она любила, отцом ее детей, но Церковь настояла на том, чтобы она оставалась женой Альфреда, хотя они никогда и не жили плотской жизнью; а развода ей не удалось добиться только из-за злой воли епископа. Это было просто унизительно, и Филип чувствовал себя виноватым, хотя его-то как раз винить нельзя было ни в чем.
Ближе к концу их путешествия, когда однажды солнечным утром по дороге домой они проезжали по лесу, молодой Джонатан сказ ал:
– Все-таки интересно, почему Господь заставляет людей страдать от голода?
Этот вопрос рано или поздно Филипу задавали все молодые монахи, и ответов на него было великое множество.
– Не вини Бога за этот голод.
– Но ведь от него зависела погода, из-за которой погибло три урожая подряд.
– Причиной голода бывают не только плохие урожаи, – сказал Филип. – Они случаются постоянно, через каждые несколько лет, но люди при этом так не страдают. Нынешняя беда – во многом расплата за годы братоубийственной гражданской войны.
– А как же она могла повлиять на урожай? – спросил Джонатан.
Ответил ему Ричард, как воин:
– Хуже войны ничего быть не может. Все запасы хлеба идут на то, чтобы прокормить воюющих, поля с урожаем сжигаются, лишь бы не оставлять их врагу, за хозяйствами некому присматривать, ведь почти все мужчины уходят воевать.
Филип добавил:
– А когда человек не уверен в завтрашнем дне, он не станет впустую тратить время и силы на то, чтобы вспахать новые земли, посеять травы, отрыть канавы и построить новые житницы, амбары или конюшни.
– Но мы-то никогда не переставали этим заниматься.
– Монастырь – совсем другое дело. Но простые крестьяне во время войны почти не занимаются своим хозяйством, все идет как бы само по себе, и, когда случается плохая погода, они уже ничего не могут поделать, чтобы хоть как-то поправить положение. Мы, монахи, смотрим дальше. Но у нас свои трудности. Из-за голода цены на шерсть резко упали.
– Я не вижу никакой связи, – сказал Джонатан.
– Думаю, это из-за того, что голодному человеку не до одежды. – На памяти Филипа впервые цены на шерсть падали несколько лет подряд. Поэтому ему пришлось урезать расходы на строительство собора – и работа пошла медленнее, отказаться от приема новых послушников и исключить из ежедневной трапезы монахов вино и мясо.
– К несчастью, мы вынуждены экономить на всем, и это когда в Кингсбридж со всех концов потянулись отчаявшиеся люди в поисках заработка.
– И в результате им приходится толпиться у монастырских ворот за бесплатным куском грубого хлеба и миской похлебки, – сказал Джонатан.
Филип мрачно кивнул. Сердце его готово было разорваться, когда он видел здоровых сильных мужчин, просивших хлеба только потому, что они не смогли найти себе работу.
– И все-таки помни: виной всему война, а не плохая погода, – сказал он.
С юношеским задором Джонатан выпалил:
– Надеюсь, в аду есть особое место для тех графов и королей, которые становятся виновниками таких бедствий.
– Я тоже так думаю. Боже, спаси и сохрани, что это там, впереди?
Странная фигура выскочила из придорожного кустарника и неслась прямо на Филипа: одежда вся в лохмотьях, волосы растрепаны, лицо – все черное от грязи. Приор подумал было, что бедняга спасается от разъяренного кабана или даже медведя.
Но человек подбежал и бросился на Филипа.
Тот от неожиданности упал с лошади.
Нападавший вскочил на него. От человека пахло зверем, да и звуки он тоже издавал звериные. Филип изловчился и ударил. Его обидчик старался сорвать с приора его кожаную суму, которую тот перебросил через плечо. Филип понял, что его хотят ограбить. В суме не было ничего, кроме книги «Песнь Соломона». Приор отчаянно сражался, и не потому, что книга эта была ему особенно дорога, а скорее чтобы побыстрее отделаться от отвратительного грязного грабителя.
Но ему очень мешала веревка, на которой висела сума, а бродяга все никак не унимался. Они так и катались по земле:
Филип пытался вырваться, а разбойник упорно хватался за кожаную суму. Лошадь приора от испуга понесла.
Но тут подоспел Ричард и отшвырнул грабителя. Филип перевернулся и сел, не в силах подняться на ноги. Он был ошеломлен, задыхался и жадно глотал воздух, радуясь, что удалось освободиться от противных объятий нищего. Ощупав все болевшие места, он с облегчением отметил, что ничего не сломал, и только потом поднял глаза на своих спутников.
Ричард прижал разбойника к земле и стоял над ним, наступив одной ногой тому между лопаток и прижав острие своего меча к его шее. Джонатан держал двух оставшихся лошадей и выглядел очень испуганным.
Филип неуверенно, пошатываясь, встал на ноги, чувствуя неприятную слабость. «Когда мне было столько же, сколько сейчас Джонатану, – подумал он, – я мог упасть с лошади и сразу же обратно вскочить в седло».
