Руфь. Непреклонная - Риверс Франсин (лучшие книги онлайн TXT) 📗
— Ах, мой маленький, — Ноеминь подняла малыша и поцеловала его в кругленький подбородок. — Да вырастет из тебя такой же человек, как твой отец.
Она наслаждалась счастливым смехом малыша. Повернувшись, Ноеминь увидела Руфь: невестка стояла у дверей и наблюдала за свекровью, ее глаза были полны материнской любовью. Ноеминь почувствовала укол совести при мысли о добровольной жертве, которая была принесена ей. Задумывалась ли она когда-нибудь о том, чего это стоило Руфи? А Воозу? Невестка улыбнулась и ушла в дом, чтобы снова заняться домашними делами. Ноеминь нахмурилась, поудобнее устраивая Овида на руках.
Чего-то не хватало. Ноеминь знала, чего не хватало, но ничего не могла с этим поделать. Она, не переставая, молилась, молилась и молилась о том, что только Бог мог дать этим двоим, подарившим ей так много.
Руфь узнала, какой это тяжелый труд — управлять большим домом, но она была рада работе, которая занимала все ее время и ум. Вооз заставлял ее самостоятельно принимать решения, и она часто обращалась за советом к Ноемини, постепенно привыкая к своей новой роли — жены важного в городе человека. Руфь научилась давать поручения слугам, а не пытаться все делать самой. Она хвалила их за работу, благодарила за все возрастающее усердие. Они, казалось, изо всех сил старались угодить своей хозяйке, а она в равной степени старалась заботиться об их нуждах. Руфь поднималась затемно, чтобы приготовить завтрак для своих домочадцев и распределить работу между слугами. Она делала на рынке самые выгодные покупки и заботилась о бедных. В ее доме никто ни в чем не нуждался. Руфь всегда была щедра, ибо все, чего касалась рука Вооза, приносило обильные плоды.
Когда почти два года тому назад Вооз пришел за Руфью в дом Авигеи и привел ее в свой дом, она боялась, что разочарует его, что не сможет любить его так, как он того заслуживает. Но все ее страхи прошли после первой брачной ночи, когда он отнесся к ней с глубокой почтительностью и нежностью. Кто смог бы не полюбить такого человека? Шли месяцы, чувства Руфи расцветали, становились все глубже, пока не случилось чудо. Она, не надеявшаяся когда-нибудь полюбить снова, обнаружила, что любит Вооза настолько сильно, что ей приходилось напоминать себе: он женился на ней только ради рождения сына — наследника ее первого мужа.
Руфь и Ноеминь проводили много времени вместе, чесали кудель, ткали, чтобы был материал для пошива одежды нуждавшимся, в то время как Овид играл на полу рядом с ними. Они смеялись над его проказами, это был очаровательный и счастливый ребенок. Ох, и намучились они с ним, когда он начал ползать по дому, а потом потихоньку учиться ходить, и хватал все, до чего дотягивались его ручонки. Иногда Вооз, приходя домой, наблюдал за его играми, но брал ребенка на руки только тогда, когда Ноеминь передавала ему Овида. Это выглядело так, будто он ждал разрешения подержать собственного сына.
Несмотря на все дела, которые она должна была делать, Руфь испытывала странное беспокойство, болезненное одиночество. Она была замужем за Воозом почти два года, но знала о его душе так же мало, как в тот день, когда впервые встретила его на ячменном поле. Он был ее мужем и, тем не менее, таился от нее.
— Я думаю, что он несчастлив со мной, — сказала она однажды, когда свекровь невзначай упомянула о том, как много времени Вооз проводит со старейшинами у ворот.
— Откуда у тебя такие мысли?
— Вооз встает раньше меня, молится один в саду и уходит на весь день. Он проводит больше времени с чужими людьми, чем в собственном доме. Иногда я думаю…
— Что ты думаешь?
— Не избегает ли он меня.
Ноеминь встала и поспешила поднять Овида, прежде чем тот успел стащить кучу сухой кудели. Она со смехом побранила его и повернулась к Руфи.
— Ты говорила с ним об этом?
— Как я могу осмелиться сказать что-нибудь Воозу, матушка? После всего того, что он сделал для нас, вправе ли я требовать от него большего?
Руфь сосредоточилась на своей работе, боясь слишком много сказать Ноемини. Меньше всего она хотела огорчить свою свекровь, дав ей понять, как сильно она полюбила мужа. Не посчитает ли Ноеминь, что Руфь предала ее дорогого Махлона?
Ноеминь едва заметно улыбалась, покачивая на ноге малыша.
— Что-то изменилось, не так ли?
— Изменилось?
— Ты согласилась пойти к Воозу, чтобы он дал тебе сына, наследника Махлона. Ты пошла к Воозу, чтобы я имела крышу над головой. Ты пошла к Воозу, потому что я послала тебя к нему.
— Я сама согласилась пойти к нему, — губы Руфи дрожали.
Она не хотела, чтобы свекровь чувствовала себя виноватой. Если бы тогда Руфь не восхищалась Воозом, то не согласилась бы с такой готовностью предложить себя этому человеку. Она плотнее сжала губы:
— Ты знаешь, как сильно я любила Махлона, матушка. Ты знаешь, не правда ли?
Какое-то время Ноеминь выглядела смущенной, но потом ее глаза неожиданно засияли и расширились.
— О, моя дорогая.
Она опустила Овида на пол, подошла к Руфи и села рядом с ней.
— Ты была прекрасной женой для моего сына. Я знаю это лучше всех.
Руки Руфи дрожали, когда Ноеминь сжала их в своих ладонях.
— Я не хочу причинить тебе боль, матушка.
Ноеминь обняла Руфь.
— Если ты пытаешься сказать мне, что любишь Вооза, то уверяю тебя, я не посчитаю это неверностью моему сыну. Поистине я буду рада, что Бог ответил на мои молитвы!
— Будешь рада?
Руфь внимательно посмотрела в глаза свекрови и не увидела в них никакого огорчения, даже намека на огорчение.
Ноеминь взяла ее лицо в свои ладони.
— О, Руфь, я люблю тебя так, как любила бы дочь от плоти моей. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Вооз хороший человек, очень хороший.
Руфь робко улыбнулась.
— Замечательный человек, — она больше не чувствовала себя виноватой, однако это не изменило того затруднительного положения, в котором она оказалась. — Но я думаю, он женился на мне только для того, чтобы исполнить свой родственный долг.
— Я уверена, ты ошибаешься. Вооз любит тебя. Разве я не говорила тебе об этом, прежде чем послала тебя к нему?
— Он совсем не смотрит на меня. Он не прикасался ко мне с тех пор…
Руфь уныло опустила голову. Потом с усилием сглотнула слюну и продолжила резко:
— Вооз с успехом исполнил свой родственный долг, матушка.
— Ах, — воскликнула Ноеминь, по выражению ее лица можно было понять, что она во всем разобралась.
Руфь смотрела в сторону. А что будет с наследством Вооза? Если он умрет, не родив еще одного сына, все его имение, так же, как имущество Махлона, перейдет Овиду. Добрый и любящий человек заслуживает того, чтобы сын унаследовал его собственное имя.
Вооз всячески таился от Руфи, а она хотела знать все, о чем он думает. Она хотела разделить с ним его мысли, его боль, его стремления, его надежды. Но он, казалось, полностью ушел в работу, в исполнение своих обязанностей перед жителями Вифлеема, в служение Господу: он занимался всем тем, что держало его вне дома и подальше от собственной жены. Но могла ли Руфь жаловаться? Все получили то, что хотели. Доброта Вооза распространялась на всех, включая ее и Ноеминь. Он не жалел своих сил ради нее и Ноемини и ничего не ожидал взамен. Вероятно, Вооз не ждал, или даже не хотел, ее любви.
Руфь ощущала себя пленницей молчания. Она попала в тупик, ее чувства были в полном смятении. Она не пребывала в такой неопределенности, когда уходила из Моава. Она пришла в Вифлеем, готовая провести остаток жизни в заботе о свекрови. Вместо этого Бог взял Руфь под Свое крыло и позаботился о ней, послав ей добродетельного Вооза. Почему она, низшая из низших, чужеземка, была возвышена у всех на глазах и стала женой самого доброго, самого великодушного и самого праведного человека в городе? Руфь каждый день радовалась благословениям, которые Бог даровал ей, даже когда чувствовала, что не достойна их.
Так откуда эта нескончаемая печаль? Как осмеливается она просить большего? И тем не менее… как хотела она сделать своего мужа счастливым!
