Дорога в 1000 ли - Федотов Станислав Петрович (читаем полную версию книг бесплатно .txt, .fb2) 📗
Так прошла, наверное, минута. Грибский словно очнулся, перестал стучать, огладил бороду двумя руками и кашлянул:
– У меня к вам, Фёдор Кузьмич, важное задание.
Саяпин склонил голову, внимая. Атаман со всеми офицерами войска обращался подчёркнуто вежливо: на вы и по имени-отчеству. Впрочем, может, не только с офицерами, а и со всеми, просто Фёдор об этом не знал. Но такое обращение ему нравилось.
А генерал после секундной паузы продолжил:
– О мятеже ихэтуаней вы, полагаю, знаете, хотя бы из «Амурской газеты».
– Так точно, – коротко ответил сотник.
– Есть серьёзная угроза строителям нашей железной дороги. К великому сожалению, руководство КВЖД относится к опасности весьма легкомысленно. Лишь глава Охранной стражи дороги обеспокоен малочисленностью охраны и обратился, в частности ко мне, за помощью. Без приказа генерал-губернатора и военного министра войска выделить я не могу, а вот послать отряд добровольцев-казаков – в моей власти. Правда, тоже неофициально, можно сказать, секретно. Так что, Фёдор Кузьмич, поручаю вам набрать полсотни добровольцев и отправиться в Сунгари, в Главный штаб Охранной стражи. Форма строго походная. Вопросы есть?
– Есть, ваше превосходительство.
– Давайте без чинов, мы не на параде.
– Слушаюсь. Вопрос один: почему такая секретность?
– По договору с Китаем Россия не имеет права держать на КВЖД регулярные войска. Поэтому в охране, – генерал усмехнулся, дескать, вы понимаете, – только добровольцы, то есть отставники, запасники, отпускники. Ваш отряд, подчёркиваю – добровольцев, временно войдёт в состав охраны, а попутно произведёт разведку вдоль дороги от Цицикара до Сунгари на предмет угрозы боксёров. Ну и на всякий случай хунхузов.
Сотник кивнул: о хунхузах в Приамурье знали все. Ещё те разбойники! В Маньчжурии их развелось великое множество. И через границу шастают, прииски грабят, скот угоняют. Хитрые, боёванные, беспощадные, одно слово – варнаки! И командиры у них – не гаврики баламошные [2]. Бедноту, что голым-гола, не трогают, бывает, от чинодралов китайских защищают, за то укрытие от неё получают. Хунхуз – он ведь как: ружьё зарыл, коня расседлал – вот те и землепашец мирный…
– Фёдор Кузьмич, – постучал пальцами по столу генерал, – не отвлекайтесь. За сколько дней можете собрать отряд при условии, повторяю, секретности? Особенно от китайцев. Чтобы у них не было повода обвинить Россию в незаконном вводе войск на суверенную территорию.
– Три-четыре дня, ваше… то есть Константин Николаевич.
– Хорошо. Сегодня девятое. Тринадцатого к вечеру доложите о составе отряда, три дня на сборы, семнадцатого июня с рассветом выступаете. Вопросы есть?
– Есть. Ежели ехать без задержки, но с отдыхом и разведкой, надобно четыре-пять дней. Как быть с питанием? На домашнем…
– Только на домашнем, – прервал генерал. – Китайцев не беспокоить. Прогонные будут выданы. Извините, что остановил. Вижу, что не закончили. Слушаю.
– Восемнадцатого июня Апостольский пост зачнётся. А в дороге без мясного – худо.
– С настоятелем договоримся считать вас путешественниками. Им всё можно. Что-то ещё?
– Лишь одно: почему выбрали меня? Я ж в запасе.
– Я знаю, что в запасе вы второй год, но до того многажды проявляли себя по службе, особенно в поиске и уничтожении банд хунхузов. Вы неплохо понимаете китайский язык, и скажу по секрету, – генерал широко улыбнулся, отчего его седая борода разъехалась на две стороны, – именно вас просил назначить командиром весьма уважаемый мною человек.
– Небось генерал Гернгросс? – не удержался от нескромного вопроса Фёдор.
– Именно он, Александр Алексеевич.
– Звал он меня в Охранную стражу, но я не мог: служба.
– Зато теперь послужите у него. Ну или там, куда направит.
– Почту за честь, ваше превосходительство.
На чинопочитание Грибский поморщился, но ничего не сказал, махнул рукой:
– Идите!
После обеда губернатор принял благовещенского полицеймейстера Батаревича и коменданта города подполковника Орфёнова.
– Господа, я хочу знать о настроениях населения, – сказал он, усадив приглашённых, а сам опять отошёл к окну. Заметил, что лодок на реке прибавилось, и все что-то везут на ту сторону, а возвращаются пустые.
– Ваше превосходительство, – начал комендант, глядя в спину генерала, прикрытую тёмно-зелёным сукном полевого мундира; погоны генерал-лейтенанта плотно, не топорщась, лежали на широких плечах. – В городе, в целом, спокойно. Конечно, известия о событиях в Китае, публикуемые в «Амурской газете» господином Кирхнером, будоражат общественное мнение, но к ним за месяц привыкли, пресловутые боксёры от нас далеко, а посему город живёт обычной жизнью.
– Питейные и увеселительные заведения открыты, в парке гуляния… – добавил полицеймейстер, но добавление получилось какое-то нерешительное, как бы через силу, и губернатор мгновенно обратил на это внимание.
– Что-то неладно? – повернулся он к Батаревичу.
– Китайцы уходят из города, ваше превосходительство. Семьями, с пожитками. Одни на лодках и джонках, с кем договорятся, на свой берег. Другие – в Маньчжурский клин. Туда большей частью молодые, бессемейные.
Маньчжурским клином назывался большой район за устьем Зеи, населённый маньчжурами ещё с того времени, когда генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Николаевич Муравьёв и князь И Шань подписали Айгунский договор. По этому трактату жители левого берега напротив Айгуна, тогдашнего центра провинции Хэйлунцзян, не пожелавшие покинуть обжитые места, оставались подданными Цинской империи, а российские власти обязались не чинить им никакого ущемления в правах. Тогда маньчжур было около двух тысяч, и добавление к ним переселенцев с берега правого запрещалось, однако время шло, за исполнением трактата никто не следил, и численность бесконтрольно росла.
– Сколько же там сегодня не подчинённых нам маньчжур и китайцев?
– Боюсь ошибиться, ваше превосходительство, но, на мой взгляд, тысяч двадцать наберётся.
– Это что же выходит? Завезут туда из Айгуна оружие, и мы получим под боком целую враждебную армию?
– Получим, ваше превосходительство, – горестно качнул головой подполковник.
– И настроения в этой армии будут злобные, – продолжил полицеймейстер. – За последние дни случилось несколько стычек с китайцами. Вчера вечером, например, три молодых казака избили двух китайцев.
– За что?
– Китайцы заявили, что скоро будет война, что всем русским мужчинам они отрежут головы, а женщин заберут себе. После пытались пояснить, что это – шутка, но получили по первое число.
Кустистые брови генерала вскинулись вверх, а роскошная седая борода встопорщилась. Константин Николаевич пригладил её:
– Я, конечно, против притеснения китайцев и завтра же издам об этом распоряжение, но казаки поступили правильно: нельзя такое спускать, особенно в отношении женщин. Кто они такие?
– Рядовые первой сотни Первого полка Иван Саяпин и Илья Паршин, а также Павел Черных, грузчик с пристани, но казачьего сословия, Поярковой станицы.
– Казак и – грузчик? Почему не служит?
– Забракован по причине природной хромоты.
– А где они все сейчас?
– Где ж им быть? В «холодной». Как и китайцы. Нарушили общественный порядок и должны отсидеть пять суток.
– М-да, закон есть закон. Хотя будь я на вашем месте, я бы ограничился для казаков двумя-тремя сутками. Разумеется, в соответствии с тяжестью содеянного.
Генерал отошёл от окна к своему креслу. Батаревич и Орфёнов вскочили.
– Благодарю вас, господа, и более не задерживаю.
Офицеры ушли.
Константин Николаевич сел за стол, придвинул стопку бумаг и начал, в который уже раз, перебирать и просматривать телеграммы Российского телеграфного агентства, связанные с событиями в Китае.
Странные дела творятся в мире твоём, Господи. Наверно, впервые в истории правительство помогает мятежникам. Вот, к примеру, телеграмма от 15 мая о разрушении станции на Пекино-Ханькоуской железной дороге, а вот – о сожжении резиденции бельгийских инженеров. Беднягам даже перекрыли пути к спасению, и неизвестно, сколько их там погибло. И там и там на стороне боксёров – регулярные войска империи. Да и про Бэйгуань Гернгросс писал.
