Проконсул Кавказа (Генерал Ермолов) - Михайлов Олег Николаевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
В кромешной тьме Ермолов с другими полковниками – Юрковским и Гогелем – вернулся в Либштадт, где располагался русский авангард. Узнав, что командирам отведен для ночлега и ужина дом городского начальника – амтманна, Алексей Петрович с боевыми товарищами поспешил туда, мечтая о горячей еде и постели. Их встретила хорошенькая немка с фаянсовым личиком – жена амтманна, которая объяснила, что в доме ни крошки припасов.
– Ну что ж, – кисло улыбнулся щуплый Юрковский, – в утешение голодному остается любоваться пригожим станом и прелестными глазками амтманнши!..
Генерал-майор Марков, как человек весьма ловкий, не показал удивления, видя своих полковников, вышедших из огня, словно этим они исполнили его распоряжение. Начались подсчеты потерям в сражении, где пятитысячному русскому авангарду противостояло до девятнадцати тысяч французов корпуса Бернадота.
– Давайте-ка, господа, ложиться почивать, – потягиваясь, предложил Марков. – Утро вечера мудренее…
Тут захлопали двери, застучали сапоги, и в залу в сопровождении большой свиты вошел генерал-лейтенант Багратион, прибывший из Петербурга и назначенный командовать сводным авангардом армии. Ермолов увидел сорокапятилетнего и уже лысого генерал-майора Барклая-де-Толли, мундир которого был украшен только Георгием и Владимиром 4-й степени, а также штурмовой Очаковской медалью, генерала де Бальмена, командира кавалергардов Трубецкого, а за ними – юного гусарского поручика в красном ментике, курчавого, с лихо закрученными усами, в глазах которого светились любопытство и отвага.
Не стесняясь высокого начальства, выслушивающего рапорт Маркова, Алексей Петрович кинулся к гусару, обнимая и целуя его:
– Денис! Братец! И ты к нам! Вот это новость!
Денис Давыдов, обрадованный и смущенный, говорил в ответ:
– Помилуй! Свершилась мечта моя… Я в армии! Я дышу свежим воздухом! Не в гарнизонной службе, не на придворных балах…
– Постой, – перебил его Ермолов, – да куда же ты определен?
– В адъютанты к его сиятельству князю Петру Ивановичу, – радостно сверкая глазами, отвечал двадцатидвухлетний поручик. – Я хочу, чтобы мое имя как пика торчало во всех войнах!
– Ты, я слышал в Москве, стал изрядным стихотворцем? И, кажется, за свои вирши поплатился?
– Да, я расстался с гвардией… Но не жалею об этом! – воскликнул Давыдов. – Душой и телом я гусар. В славном Белорусском полку, среди гусарской вольницы обрел я новых друзей, готовых со мной в огонь и в воду. Они возбудили во мне стремление воспеть русского гусара!..
И он своим высоким, резким голосом прочел:
– Живо! Пламенно! – одобрил Алексей Петрович.
– Довольно я был повесой! – говорил Давыдов. – Бывало, закручу усы, покачну кивер на ухо, затянусь, натянусь да и пущусь плясать мазурку до упаду… Как только загорелась война, я стал рваться в огонь, перешел в лейб-гусарский полк – и вот я здесь…
– У такого командира, как Багратион, есть чему поучиться, – улыбался, глядя на своего пылкого двоюродного брата, Ермолов. – Только вот тебе мой непременный совет или даже приказ: немедленно сними свой красный ментик.
– Да отчего же? – чуть ли не возмутился Денис. – Горжусь, что лейб-гусар!
– Да оттого, братец, – с легкой насмешкой проговорил полковник, – что можешь быть в нем ранен или убит от своих… Ближе остальных французов к нам корпус Бернадота, а у него красные ментики, подобные нашим лейб-гусарским, носит Десятый Парижский полк…
Несмотря на страшную усталость после тяжелого боя и изнурительного отступления, Ермолов проговорил с Денисом Давыдовым до утра. Они вспоминали близких и родных, оставшихся в России, перебирали имена славных командиров, рассуждали о настоящей кампании, где русским приходилось действовать против грозной армии Наполеона без союзников.
Прусской армии как боевой единицы фактически уже не было.
3
Как мы помним, перед Аустерлицем Пруссия была уже готова выступить против Наполеона, но союзники, не дождавшись ее помощи, вступили в решительное сражение с французами. Последствием аустерлицкого разгрома был отказ Пруссии от союза с Россией и Австрией и сближение с Францией. Но, уступая громкому требованию общественного мнения и сильному нажиму противников наполеоновской Франции – Англии, России, Швеции, король Фридрих Вильгельм в следующем, 1806 году объявил Наполеону войну.
В помощь стосорокатысячной прусской армии были направлены два русских корпуса: шестидесятитысячный под началом Беннигсена и сорокатысячный, возглавляемый Буксгевденом. Главнокомандующим был назначен престарелый фельдмаршал Михаил Федотович Каменский; Кутузов, на которого Александр I переложил всю вину за поражение при Аустерлице, находился не у дел. Управление русской армией оставляло желать лучшего: два корпусных командира постоянно враждовали друг с другом, а болезненный старик Каменский не обладал достаточной волей, чтобы согласовать их действия.
Однако прежде чем русские соединились с пруссаками, те успели повторить роковую ошибку, совершенную за год перед тем австрийцами. Они без разведки выдвинулись далеко вперед, а Наполеон воспользовался этим и атаковал союзников. При Йене и Ауэрштадте 2 октября 1806 года произошли два крупных сражения, в которых Франция полностью разбила немецкую армию.
Фридрих Вильгельм, призывавший на помощь русских, одновременно посылал к Наполеону доверенных лиц, умоляя заключить мир с выплатой огромной контрибуции и уступкой Франции новых земель. До какой степени доходило его унижение перед грозным завоевателем, видно из письма Наполеону в Берлин, в котором Фридрих Вильгельм писал: «Крайне желаю, чтобы Ваше Величество были достойно приняты и угощены в моем дворце. Я старался принять для того все зависящие от меня меры. Не знаю, успел ли я?»
