Дневник Жеребцовой Полины - Жеребцова Полина Викторовна (список книг TXT) 📗
P.S:
Сегодня утром при посторонних людях во дворе Вовка придрался к моей маме.
Он послал ее на х...
А я не вступилась, не стала ее защищать.
Так ей и надо!
Нечего дружбу с «грязью» водить!
Нечего пускать эту свинью к себе в дом!
Будур.
12 февраля 2000
Приехала мама моей подруги Хавы.
Первым делом кинулась к нам. Спросила, где ее муж Султан?
Мы рассказали:
- Султан, после похорон брата соседки Азы, пошел проведать ваш дом, в частный сектор. Утром 19 января нас выселили на «зачистку». Но с нами твоего мужа не было!
Мама красавицы Хавы сразу заплакала. Ее настойчиво позвали Аза и Вовка.
Сказали, что знают, где лежит Султан, и увели.
Как потом выяснилось, Аза, Ольга, Вовка и Лина, блуждая по частному сектору в поисках
наживы, давно нашли отца моей подруги. Его расстреляли, и не одного.
Рядом с ним на снегу лежали еще два человека.
- По этой улице и выше, — рассказывали местные жители, — шли федеральные части с осетинами. Это был кошмар! Ингушей они особенно ненавидели после конфликта в 1992 году из-за спорных земель. Так что расстреляли их втроем. Там были местный русский парень, чеченец, и привели этого ингуша. «Чтоб был интернационал», — смеялись российские военные. А хоронить тела не отдали.
Недалеко от этого места расстреляли старую женщину, в ночной рубашке и в теплом платке на плечах, и ее дочь. Дочь была полностью раздета, лет тридцать.
Примерно через два квартала и выше, если подниматься от нас по частному сектору в гору, расстреляли девочку-чеченку семи лет с ее матерью и с теткой. Люди с этой улицы рассказали, что старшую сестру расстрелянного ребенка, девушку примерно моего возраста военные увели с собой.
В подвал общежития от Хлебозавода военные бросили гранату.
Погибли и чеченцы и русские люди, которые прятались там от обстрелов. Много людей! Были дети.
Мать одной из убитых женщин, по имени Галина, мы встретили на базаре «Березка». Вероятно, там и погибли молодые чеченки, у которых однажды мы прятались от бомбежки в районе «Березки». Во всяком случае, они втроем собирались именно в этот подвал.
19 января нас вывели из родных домов. Мы скитались девять дней на территории, где уже закрепилась часть федеральных войск. Тогда мы все считали: с нами поступили жестко и несправедливо. А на самом деле нас спасли!
Я вспомнила фразу одного из военных: «Другие части идут. У них — жестче!»
Значит, мы ошибались!
Они только играли с нами, уже зная, как будет с теми, кто останется в своих домах.
Их прикончат те, кто придет потом.
Голодные собаки давно перешли на мертвечину.
У Султана, примерного семьянина, мирного жителя, отца двоих детей, были обгрызены лицо и рука. Его завернули в большой ковер и увезли на тачке. Вдову проводили Лина и Аза. Вернулись и рассказали, что на военных постах спрашивали:
— Что, ковры везете?
А жена показывала ноги мужа в ботинках.
Случайно им встретились иностранные журналисты. Они сняли соответствующий сюжет. Взяли интервью, пообещали: «Будет документальный фильм!»
Бедная Хава! Она так любила своего отца!
Жутко! До чего дошли люди!
В голове моей звучит музыка и слова песни Виктора Цоя:
Две тысячи лет война!
Война без особых причин.
Война — дело молодых,
Лекарство против морщин.
P.S:
Мы, наверное, уедем куда-нибудь — нельзя же жить в руинах?
Мне нужно закончить школу.
На Зеленом заборе сгоревшего детского сада я обязательно напишу:
«Аладдин! Будур уехала...» и свой примерный адрес.
Если он жив, найдет меня.
Я его люблю.
Царевна.
13 февраля 2000
Постоянно ругаюсь с мамой. Она говорит гадости, кидается с кулаками. У меня с ней были сложные отношения с младенчества. А в последнее время, видимо, в связи с войной, ее душевное состояние ухудшилось, и надломилось.
Вчера к вечеру я почувствовала себя плохо: болели печень, желудок, сердце. Я ведь одна делаю всю работу — рублю дрова, готовлю, стираю, несмотря на ранения. А едва я падаю от слабости или боли в ногах, она кидается ко мне и кричит, что поднимет меня за волосы, если я не буду все делать по дому. Бьет меня по лицу и ругается.
С тех пор, как я стала взрослеть, она просто свирепела с каждым днем. Думаю, а я редко ошибаюсь, что у нее была очень сложная и печальная женская судьба, и теперь, видя мою молодость, она втайне боится, что мне повезет, и я найду свое счастье, любовь.
Я очень прошу Бога дать мне терпение и мужество это все пережить.
Мне не так страшна война, как конфликт с матерью. Я боюсь за ее рассудок.
П.
14 февраля 2000
Были на остановке «Иваново». Люди говорили — там дают гуманитарную помощь, но это
оказалось неправдой. Зато нам встретились тетя Таня и ее дочь Юлька 16 лет. Мы были конкурентами по продаже печатных изданий на Центральном рынке.
Рыдая, они пересказали нам подробности гибели отца. Их сосед успел спрятаться за кирпичную стену, лежал там, не дыша, и все видел! Их отца военные убили потому, что он, несмотря на то, что был пожилым русским человеком, не сбрил бороду в суматохе войны и был причислен к «боевикам». Таня осталась одна с тремя детьми!
Ее старший сын под обстрелом нес на себе тело отца почти двенадцать часов через небольшой двор в несколько десятков метров. Дело в том, что двор обстреливали, и он полз медленно, часами лежал на щебне, прячась за руинами!
Мама забыла о былых конфликтах. Пригласила мать с дочерью в гости. Советовала приходить летом за фруктами в наши сады.
