Библиотека мировой литературы для детей, том 42 - Дюма Александр (читать книги онлайн бесплатно полные версии .TXT) 📗
— Нет… — проговорила г-жа Бонасье почти ласково, пожимая руку д’Артаньяну, который все еще не отпускал ее руки, — нет, я не могу сказать этого: то, что не удалось сегодня, возможно, удастся в будущем. Кто знает, если я когда-нибудь буду свободна, не удовлетворю ли я тогда ваше любопытство…
— А любовь моя — может ли и она питаться такой надеждой? — в порыве восторга воскликнул юноша.
— О, тут я не хочу себя связывать! Это будет зависеть от тех чувств, которые вы сумеете мне внушить.
— Значит, пока что, сударыня…
— Пока что, сударь, я испытываю только благодарность.
— Вы чересчур милы, — с грустью проговорил д’Артаньян, — и злоупотребляете моей любовью.
— Нет, я только пользуюсь вашим благородством, сударь. Но поверьте, есть люди, умеющие не забывать своих обещаний.
— О, вы делаете меня счастливейшим из смертных! Не забывайте этого вечера, не забывайте этого обещания!
— Будьте спокойны. Когда придет время, я вспомню все. А сейчас уходите ради всего святого, уходите! Меня ждали ровно в двенадцать, и я уже запаздываю.
— На пять минут.
— При известных обстоятельствах пять минут — это пять столетий.
— Когда любишь.
— А кто вам сказал, что дело идет не о влюбленном?
— Вас ждет мужчина! — вскрикнул д’Артаньян. — Мужчина!
— Ну вот, наш спор начинается сначала, — произнесла г-жа Бонасье с легкой улыбкой, в которой сквозил оттенок нетерпения.
— Нет-нет! Я ухожу, ухожу. Я верю вам, я хочу, чтобы вы поверили в мою преданность, даже если эта преданность и граничит с глупостью. Прощайте, сударыня, прощайте!
И, словно не чувствуя себя в силах отпустить ее руку иначе, как оторвавшись от нее, он неожиданно бросился прочь. Г-жа Бонасье между тем, взяв в руки молоток, постучала в дверь точно так же, как прежде в окно: три медленных удара через равные промежутки. Добежав до угла, д’Артаньян оглянулся. Дверь успела раскрыться и захлопнуться. Хорошенькой жены галантерейщика уже не было видно.
Д’Артаньян продолжал свой путь. Он дал слово не подсматривать за г-жой Бонасье, и, даже если б жизнь его зависела от того, куда именно она шла, или от того, кто будет ее провожать, он все равно пошел бы к себе домой, раз дал слово, что сделает это. Не прошло и пяти минут, как он уже был на улице Могильщиков.
«Бедный Атос! — думал он. — Он не поймет, что все это значит. Он уснул, должно быть, ожидая меня, или же отправился домой, а там узнал, что у него была женщина. Женщина у Атоса! Впрочем, была ведь женщина у Арамиса. Все это очень странно, и мне очень хотелось бы знать, чем все это кончится».
— Плохо, сударь, плохо! — послышался голос, в котором д’Артаньян узнал голос Планше.
Дело в том, что, разговаривая с самим собою вслух, как это случается с людьми, чем-либо сильно озабоченными, он незаметно для самого себя очутился в подъезде своего дома, в глубине которого поднималась лестница, ведущая в его квартиру.
— Как — плохо? Что ты хочешь этим сказать, дурак? — спросил д’Артаньян. — Что здесь произошло?
— Всякие несчастья.
— Какие?
— Во-первых, арестовали господина Атоса.
— Арестовали? Атос арестован? За что?
— Его застали у вас. Его приняли за вас.
— Кто же его арестовал?
— Стражники. Их позвали на помощь те люди в черном, которых вы прогнали.
— Но почему он не назвался, не объяснил, что не имеет никакого отношения к этому делу?
— Он бы ни за что этого не сделал, сударь. Вместо этого он подошел поближе ко мне и шепнул: «Сейчас необходимо быть свободным твоему господину, а не мне. Ему известно все, а мне ничего. Пусть думают, что он под арестом, и это даст ему время действовать. Дня через три я скажу им, кто я, и им придется меня выпустить».
— Браво, Атос! Благородная душа! — прошептал д’Артаньян. — Узнаю его в этом поступке. Что же сделали стражники?
— Четверо из них увели его, не знаю куда — в Бастилию или в Фор-Левек. Двое остались с людьми в черном, которые все перерыли и унесли все бумаги. Двое других в это время стояли в карауле у дверей. Затем, кончив свое дело, они все ушли, опустошив дом и оставив двери раскрытыми.
— А Портос и Арамис?
— Я не застал их, и они не приходили.
— Но они могут прийти с минуты на минуту. Ведь ты попросил передать им, что я их жду?
— Да, сударь.
— Хорошо. Тогда оставайся на месте. Если они придут, расскажи им о том, что произошло. Пусть они ожидают меня в кабачке «Сосновая Шишка». Здесь оставаться для них небезопасно. Возможно, что за домом следят. Я бегу к господину де Тревилю, чтобы поставить его в известность, и приду к ним в кабачок.
— Слушаюсь, сударь, — сказал Планше.
— Но ты побудешь здесь? Не струсишь? — спросил д’Артаньян, возвращаясь назад и стараясь ободрить своего слугу.
— Будьте спокойны, сударь, — ответил Планше. — Вы еще не знаете меня. Я умею быть храбрым, когда постараюсь, поверьте мне. Вся штука в том, чтобы постараться. Кроме того, я из Пикардии.
— Итак, решено, — сказал д’Артаньян. — Ты скорее дашь убить себя, чем покинешь свой пост?
— Да, сударь. Нет такой вещи, которой бы я не сделал, чтобы доказать моему господину, как я ему предан.
«Великолепно! — подумал д’Артаньян. — По-видимому, средство, которое я применил к этому парню, удачно. Придется пользоваться им при случае».
И со всей скоростью, на которую были способны его ноги, уже порядочно за этот день утомленные беготней, он направился на улицу Старой Голубятни.
Г-на де Тревиля не оказалось дома. Его рота несла караул в Лувре. Он находился там вместе со своей ротой.
Необходимо было добраться до г-на де Тревиля. Его нужно было уведомить о случившемся.
Д’Артаньян решил попробовать, не удастся ли проникнуть в Лувр. Пропуском ему должна была служить форма гвардейца роты г-на Дезэссара.
Он пошел по улице Малых Августинцев и дальше по набережной, рассчитывая пройти через Новый мост. У него мелькнула мысль воспользоваться паромом, но, уже спустившись к реке, он машинально сунул руку в карман и убедился, что у него нечем заплатить за перевоз.
Дойдя до улицы Генего, он вдруг заметил людей, выходивших из-за угла улицы Дофины. Их было двое — мужчина и женщина. Что-то в их облике поразило д’Артаньяна.
Женщина фигурой напоминала г-жу Бонасье, а мужчина был поразительно похож на Арамиса.
Женщина к тому же была закутана в черную накидку, которая в памяти д’Артаньяна запечатлелась такой, какой он видел ее на фоне окна на улице Вожирар и двери на улице Лагарп. Мужчина же был в форме мушкетера.
Капюшон накидки был низко опущен на лицо женщины, мужчина прикрывал свое лицо носовым платком. Эта предосторожность доказывала, что оба они старались не быть узнанными.
Они пошли по мосту. Путь д’Артаньяна также вел через мост, раз он собирался в Лувр. Д’Артаньян последовал за ними.
Он не прошел и десяти шагов, как уже был твердо уверен, что женщина — г-жа Бонасье, а мужчина — Арамис.
И сразу же все подозрения, порожденные ревностью, вновь проснулись в его душе.
Он был обманут, обманут другом и обманут женщиной, которую любил уже как любовницу. Г-жа Бонасье клялась ему всеми богами, что не знает Арамиса, и менее четверти часа спустя он встречает ее под руку с Арамисом.
Д’Артаньян даже не подумал о том, что с хорошенькой галантерейщицей он познакомился всего каких-нибудь три часа назад, что она ничем с ним не связана, разве только чувством благодарности за освобождение из рук сыщиков, собиравшихся ее похитить, и что она ему ничего не обещала. Он чувствовал себя любовником, оскорбленным, обманутым, осмеянным. Бешенство охватило его, и кровь волной залила его лицо. Он решил узнать правду.
Молодая женщина и ее спутник заметили, что за ними следят, и ускорили шаг. Д’Артаньян почти бегом обогнал их и затем, повернув обратно, столкнулся с ними в тот миг, когда они проходили мимо изваяния Самаритянки [55], освещенного фонарем, который отбрасывал свет на всю эту часть моста.
