Реквием каравану PQ-17 (др. изд.) - Пикуль Валентин Саввич (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
После войны в Лондоне вышла монография о линкоре «Тирпитц», где подробно изложен весь его путь. Подборка иллюстраций наглядно показывает нам «Тирпитц» и в боевом могуществе, и в том виде, когда он уже валялся кверху килем. На днище линкора виден лист обшивки, аккуратно отодранный, словно немцы через эту искусственную «пробоину» желали спасти остатки команды…
Касаясь судьбы каравана РQ-17, автор монографии пишет:
«Это было отвратительное дело! Каждый чувствовал весь ужас того пути, на котором были брошены торговые суда, одинокие перед лицом угрозы со стороны воздушных и подводных сил противника…»
Дело было действительно отвратительное…
Крейсера Хамильтона и эсминцы Брума еще летели в сторону эскадры Дж. Товея на 25 узлах. Один из крейсеров нес на своей палубе обгорелый костяк германского самолета, врезавшегося в его надстройки, и среди обломков – никем не убран! – сидел за штурвалом, оскалив зубы, мертвый фашистский пилот. Перехваченная радиосводка противника гласила, что американский крейсер уничтожен смелым тараном торпедоносца, что вызвало веселое оживление на крейсерах США: «“Уиччита”, – запрашивали с мостика “Тускалузы”, – это случайно не вас ли вчера угробили?» – «Лучше посмотрите на себя, – мигал прожектор на “Уиччите”, – мы давно подозреваем, что за нами гонится один глупый призрак».
Хамильтон многое понял за ужином, когда вестовой, обычно не раскрывающий рта, вдруг сказал со слезами в голосе:
– Простите, сэр, но я думаю, что мы напрасно бросили этот несчастный караван. Боже, что с ним творят сейчас немцы!
Хамильтон полагал, что своим маневром на запад он увлекает за собой и «Тирпитц» с его эскадрой. Крейсера как бы наведут линкор Гитлера на линейные силы Товея, а тот – мастер своего дела! – как следует всыплет немцам из главного калибра башен. Каково же было адмиралу узнать, что Дадли Паунд издал бессмысленный приказ! И никто за ними не гнался. А крейсера, по сути дела, дезертировали с позиции.
В кубриках было неспокойно. Матросы открыто осуждали Уайтхолл, который, по их мнению, попросту велел им удирать от немцев… Ничуть не лучше было и самочувствие на эсминцах Брума, которые, закусив удила, галопом неслись за Хамильтоном, уверенные, что спешат в сражение. Известие, что «Тирпитца» нет в океане, повергло экипажи в состояние тяжелой депрессии. Брум поднес к лицу эбонитовый набалдашник радиотелефона связи ТBS:
– Сэр, я вполне созрел для того, чтобы повеситься. Великий Боже, что же мы натворили! Мои эсминцы будут счастливы броситься назад – к несчастному каравану РQ-17.
– Которого они уже никогда не найдут, – подавленно отвечал Хамильтон. – Очень жалею, что я не родился адмиралом Нельсоном, который побеждал только потому, что смолоду взял за правило поплевывать на все приказы из Уайтхолла…
Положение было безвыходным. Ведь случись так, что РQ?17 сохранился в целости, крейсера уже не могли вернуться к нему, ибо форсированный отход, похожий на бегство, истощил запасы их нефтяных «ям». Утром 6 июля Хамильтон и Брум настигли линейные силы Товея. Немецкая эскадра – после атаки Лунина – уже втянулась обратно в «чулки» фиордов, как щупальца осьминога, по которым больно ударили. Напрасно брошенные транспорта истошно призывали корабли Home Fleet’а вернуться для их защиты – они не пришли! Рядовые матросы боевых кораблей чувствовали себя предателями, но трагическая ситуация войны была решена заранее, и честные моряки – англичане и американцы – уже не могли спасти положение. Флот британской метрополии медленно разворачивался на «собственную спальню» его величества – на Скапа-Флоу! Гнев нижних палуб сочился через люки, достигая кают-компаний. Надо было что-то предпринимать, чтобы утихомирить матросов.
Хамильтон велел экипажу флагманского «Лондона» собраться на палубе. С микрофоном возле посеревших губ адмирал сначала предупредил: пусть все, что они услышат сейчас, здесь же, под флагом «Лондона», навсегда и останется.
– Очевидно, мы предали караван, но учтите, что нас тоже предали. Меня заставили исполнить то, чего нельзя было исполнять. Еще ни разу в жизни, – говорил Хамильтон, – я не выполнял приказа с таким нежеланием, как этот дикий приказ об отводе наших крейсеров. День четвертого июля – это черный день биографии британского флота. И моей биографии тоже! Я, как и вы, уверен, что, покидая караван, мы приносили жертву не богу войны, а дьяволу тайной политики. Я еще не во всем разобрался как следует, но чувствую, что виноват в этом один большой дурак, которому помогали его дураки-помощники…
Произнося свою речь перед матросами, адмирал и сам понимал, что карьера его затрещала, как водонепроницаемые переборки корабля, ломаемые давлением океана. Хамильтон не был другом Советского Союза, но, честный человек, он не мог молчать. В письмах к своей престарелой матери адмирал давал выход гневу. Черчилль, по мнению Хамильтона, сознательно затягивает войну, нанося Англии вреда гораздо больше, нежели все немецкие подлодки, вместе взятые. Война – слишком жестокая вещь, и надо ее кончать скорее, а не заниматься бомбежками немецких детей и женщин…
…А теперь нам интересно – что скажут американцы?
Они-то как раз взирали на англичан почтительно – немного снизу вверх. Это плохо, когда много денег, но очень мало традиций. Правда, традиции – штука хорошая, но лучше бы англичанам вместо старинных традиций иметь новейшую радиолокацию. Американцев раздражало еще и то, что их учителя очень много следят за противником, однако было похоже, что следят не для боя с ним, а лишь затем, чтобы вовремя уклониться от боя. По мнению американцев, не для того же в дни мира нещадно дерут налоги на флот, чтобы в дни войны флот перекидывали с базы на базу, словно кучу старой гнилой картошки…
«Тускалуза» и «Уиччита» драпали от каравана вслед за англичанами, безропотно полагая, что в таком деле, как война на море, лучше всего подражать англичанам. Уж кто-кто, а они-то знают, что делают. Но матросы, почуяв неладное, стали дерзко задерживать на трапах офицеров – с вопросом:
– Сэр! Мне хотелось бы знать, куда мы так торопимся, словно у нас в буфетах кончается выпивка? Насколько я понимаю в этом деле, Россия находится на востоке, а тогда ради какой цели мы улепетываем в обратную сторону?
В такт содроганиям корабельных машин стучали и линотипы крейсерских типографий. Тираж за тиражом газеты внушали американским матросам, что нельзя думать, «будто у англичан кишка тонка», а «эти берлинские ублюдки еще у нас попляшут»… Наконец настал момент, когда и до судовых редакций дошло, что караван РQ-17 попросту брошен, как котенок, с которым поиграли – и хватит! Офицеры заговорили, что учиться воевать на море можно даже в том случае, если английские корабли будут следовать за кормою американцев. Если это и ошибка Уайтхолла, то она обошлась в 700 000 000 долларов. Две трети каравана шли от берегов Америки с американскими грузами и под флагом США, а… что сделали англичане?
– Стыдно не только перед теми, кто остался в океане. Стыдно и перед русскими. Там ведь было шестьсот танков. И самолеты! Москва в своих военных планах наверняка учла их поступление. Теперь русские вправе спросить у нас: «А где обещанный товар?»
Американский линкор «Вашингтон» оторвался от британской эскадры и самостоятельно пришел обратно в Рейкьявик. Здесь произошел случай, почти небывалый в истории американского флота. Большие мастера погулять и побушевать на берегу, американские матросы на этот раз отказались сойти на берег.
Вся команда – как один человек!
Это тебе не взвод, это тебе не рота… Когда 2500 человек (почти целая дивизия!) выстраивается на борту, выкрикивая проклятья по адресу своего командования, – это уже политическая демонстрация.
– Позор! – орали матросы. – Мы никуда не пойдем с корабля, потому что нам стыдно смотреть людям в глаза …
Что бы там потом ни говорили политики, но эта бурная первичная реакция непосредственных участников событий лучше всего отражает идейную сущность отвратительного дела.
