Детская книга - Байетт Антония С. (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Они в дружелюбном молчании проехали по дороге на Ист-Галдфорд и наконец оказались на ферме «Уонтсум», такой маленькой, что и фермой не назовешь, хотя места в ней хватало на несколько овец, стайку уток, пару коз и плодовый садик. Дом был приземистый, с небольшими окошками и плохо пригнанной дверью. Друзья позвонили в колокольчик и, когда никто не ответил, последовали совету мисс Дейс, обогнули дом, пересекли плохо стриженный газон с крохотным прудиком для уток и через калитку в стене вышли в огород.
Они пробрались меж высоких шестов с сетками, по которым вились горох и фасоль, и оказались в центре огорода. Из-за этих посадок, закрывающих обзор, друзья буквально наткнулись на чету Метли — совершенно внезапно, в закрытом со всех сторон пространстве, в центре, откуда лучами расходились дорожки. Супруги Метли сидели бок о бок на траве, Герберт держал книгу, а его супруга Феба лущила горошек и бобы в дуршлаг, стоящий у нее на коленях.
Оба были совершенно голые. И в очках.
Все воззрились друг на друга.
Ни Артур Доббин, ни Фрэнк Моллет за свои взрослые годы не видели обнаженных женщин, хотя Фрэнку иногда приходилось навещать больных и умирающих дам, которые лежали в одних пропотевших, сбившихся сорочках.
Носы, шеи и запястья супругов обветрились и покраснели от солнца. Остальное тело у обоих было поджаро и бледно. Герберт Метли был брюнет, с тонкими растрепанными волосами и роскошной черной порослью под мышками и вокруг расслабленного члена; жилистый, с худыми, но мускулистыми руками и ногами, с редкими, жесткими вьющимися волосами на груди. У Фебы Метли были светлые, песочного оттенка волосы, завязанные широкой лентой в узел. Груди — первое, что бросилось в глаза, словно заслонив все остальное тело. Они стелились уплощенными холмиками по грудной клетке; соски, розовые, как цветы шиповника, были не выпуклые, а втянутые. Затем друзья увидели, что у нее на лобке тоже растут волосы, ярче, рыжее, чем на голове, и отвели взгляды. На длинной шее Фебы уже начали проявляться морщинки. Большие глаза еще больше увеличивались стеклами очков — если бы друзья увидели Фебу одетой, возможно, именно глаза они заметили бы в первую очередь. При появлении гостей Феба вздрогнула и уронила дуршлаг, который стоял у нее на коленях. Твердые ярко-зеленые шарики гороха и серо-зеленые бобы в форме человеческой почки раскатились по земле и по телу.
Как ни странно, ни Фрэнк, ни Доббин не ощутили необходимости отступить или бежать в панике. Герберт Метли непринужденно сказал:
— Вы нас застали за принятием солнечных ванн. Мы — солнцепоклонники. Мы это делаем при каждом удобном случае, а июнь выдался палящий.
Фрэнк Моллет пробормотал: ему сказали, что их можно найти в саду. По врожденной осторожности он умолчал о том, кто именно ему это сказал. Он вспомнил, что у мисс Дейс в глазах играл огонек.
Феба Метли перекатилась на бок, чтобы собрать горох и бобы. Доббин почувствовал, что обязан помочь ей, и еще — что ему следует отвернуться. Он не сделал ни того, ни другого. Фрэнк Моллет сказал:
— Может быть, нам лучше зайти в другой раз. Мы хотели пригласить вас участвовать в наших осенних лекциях. Мы надеялись, что вы сможете…
Герберт Метли встал, уверенно держась на босых ногах, протянул руку к складной табуретке и взял с нее какие-то сложенные одежды, которые оказались двумя вышитыми халатами вроде кимоно. Он протянул один халат жене, которая встала и привычно вдела руки в рукава. Завязав пояс, она опустилась на колени и стала дальше собирать горох и бобы. Герберт Метли сказал:
— Первые люди в райском саду были счастливей, когда еще не познали стыда. Идемте в дом. Расскажите мне, что у вас там за лекции.
В голосе его звучал северный акцент, который Фрэнк, уроженец «шести графств», не мог опознать. Доббин понял только, что Метли родился много северней его родного Шеффилда.
Они гуськом прошли в дом через заднюю дверь. Феба Метли замыкала шествие с дуршлагом, напоминающим атрибут средневекового святого на картине. Она пошла на кухню готовить чай. Герберт Метли предложил друзьям присесть в низкие кресла из планок в стиле Движения искусств и ремесел. После палящего света в саду комната, казалось, была наполнена дымной темнотой. На резном столе стояла ваза с букетом полевых цветов. Доббин рассказывал Герберту Метли про задуманный цикл лекций, а Фрэнк ненадолго погрузился в мысли, не зная, следует ли поблагодарить за «Болотные огни» или хотя бы сказать, как эта книга его тронула. Он решил, что не стоит. Он понял: его раздражает то, что этот человек в халате, с наэлектризованными черными волосами, в большей степени, так сказать, владеет воображаемыми скалами, камнями и кустами бузины, чем он, читатель. Фрэнк подумал, что читателям нельзя встречаться с писателями. Это противоречит какому-то главному замыслу.
Он выпал из краткого забытья и услышал, что Метли предлагает прочитать лекцию «на какую-нибудь тему вроде „Элементы язычества в современном искусстве“, или даже „Элементы языческого в современном искусстве и современной религии“». Фрэнк сказал, что именно на это они и надеялись. И добавил с наигранной небрежностью, что ему очень нравятся книги мистера Метли. Мистер Метли выразил свой восторг. Он спросил, читал ли Фрэнк его последнюю книгу, «Поймай яблоко». Он будет счастлив преподнести Фрэнку экземпляр. Метли нашел книгу и аккуратным почерком надписал ее. Человек в воротничке священника осторожно улыбнулся человеку в халате с алыми маками и серебряно-золотыми хризантемами на голое тело.
На обратном пути Доббин сказал:
— Кажется странно, что если бы мы сбежали, то проявили бы гораздо более дурные манеры. Очень странно, что именно из вежливости нам пришлось стоять и глядеть на них.
Фрэнк ответил, что мир меняется. И согласился, что скрыться было бы гораздо невежливей, чем остаться на месте. Доббин вспомнил свой краткий визит в Дербишир к Эдварду Карпентеру, воздушные ванны и речные купания в обнаженном виде, и спросил, отважится ли когда-нибудь Фрэнк принимать такие солнечные ванны. Фрэнк ответил, что нет. Еще немного подумал и добавил, что человеческое тело без одежд непривлекательно. Он раскраснелся от усилия, с которым налегал на педали. Болотные овцы, неспешно шествуя по равнине, щипали соленую траву. Доббин сказал, что день получился плодотворный. Фрэнк согласился.
II
Золотой век
10
Помещение молочной отлично подходило для мастерской гончара. Печь для обжига стояла в отдельной комнате, прежней судомойне; труба выходила наружу через крышу из шиферной черепицы. В молочной были полки из шифера, с ящиками под ними, много разных встроенных шкафов и еще чулан, где когда-то охлаждались масло и сыворотка, а теперь стояли горшки, дожидаясь кожетвердого состояния или нанесения глазури. Окошки были маленькие, глубоко посаженные. Их было два, и под каждым стояло по гончарному кругу — один большой с ножным приводом и один простой, который крутили руками. Рядом с каждым гончарным кругом стоял доильный стульчик и ведро. В окна были вделаны круглые витражные медальоны. На одном красовался гривастый рогатый морской змей в кобальтовых волнах, на другом — белый шлюп под парусами, не то летящий по волнам, не то терпящий бедствие. К двери был пришпилен рисунок в натуральную величину, изображающий человека эпохи Возрождения: в камзоле, чулках и плаще, все — алого цвета, и в плоской бархатной шапочке. Он стоял рядом с большой вазой.
Филип очень осторожно принялся наводить порядок. Он подмел мусор и сложил в аккуратную кучку те части взорвавшейся печи для обжига, которые еще годились в дело. Филип был тактичен: он знал, что можно переставлять, а на что надо просить разрешения. В некоторых ящиках лежали спутанные клубки проволоки — металлы для опытов с глазурью, их он не стал трогать. Новую глину он положил в баки, стоящие в чем-то вроде угольного сарая, — на них указал ему Фладд, который поначалу задержался в дверях, настороженно следя, что Филип станет делать. Филип протер гончарные круги и нашел тряпку, чтобы прикрыть глиняный раствор. Фладд сказал:
