Могусюмка и Гурьяныч - Задорнов Николай Павлович (читать книги txt) 📗
Он благодарил пророка, что тот послал ему такую кроткую жену, в которой сочетается и красота, и верность, и ласковость.
Султан надеялся, что проживет долго, что сил его хватит на много десятков лет и что Зейнап будет вечно любить его.
Только эта проклятая узбечка Гюльнара, привезенная когда-то Султаном с Востока, все твердила о том, что Зейнап совсем не такова, как ему кажется...
Султан привозил себе жен издалека. Ему не нравились свои, простые, выросшие в здешних деревнях. Гюльнара была с юга, вторая, Халида, — татарка с Волги, третья, Зейнап, — северная башкирка. Она-то, дочь простого охотника, оказалась прелестней обеих старших, образованных и благородных. Она светла, красива, как дочь древних богатырей.
Как ни верил он Зейнап, все же темные речи первой жены его сильно смущали. Он успокаивал себя, что все это пустые оговоры, бабьи сплетни, ревность и зависть.
Ночью он снова пришел к Зейнап. Она еще не спала, огонь горел. Впервые в жизни Султан обозлился на нее.
«О чем она думала? — размышлял Султан. — Чем занималась?»
— Я наказал Гюльнару плетью, и у нее теперь, наверное, плечи чешутся, — сказал он, свирепо улыбаясь и вешая плеть у двери, чтобы Зейнап хорошо видела ее.
— Зачем ты мне все это говоришь? — спросила Зейнап, делая вид, что не замечает плети.
Ему вдруг стало стыдно своей жестокости. Она смотрела на мужа все тем же чуждым взором. А когда он попробовал приласкать ее, толкнула его в грудь.
— Возьми плеть и побей, как Гюльнару, — вдруг резко сказала она.
«Это они, проклятые старухи, развратили ее, — думал Султан. — Ведь она была наивна, скромна, а теперь стала такая же сварливая, как они. Была дикая горная козочка, барашек».
— Я жду Могусюмку, — сказал Султан. — Вот поглядишь на знаменитого разбойника! Выйдешь и посмотришь, тебе забавно будет! Забавно? Ну, ответь!
— Да... — Она странно блеснула очами.
— Очень забавно! — воскликнул Султан счастливо. — Но что-то он не едет. Неужели этот подлец Рахим наврал мне? Он уверял меня, что Могусюм вот-вот будет. У меня уж и дело нашлось для него. Он будет охранять мои караваны. Уверяю, тебе он понравился бы! Знаменитый разбойник, но у меня шелковый станет!..
— Он не приедет! — сказала Зейнап.
— Приедет, приедет! — уверял ее старый муж. — А этот Рахим не нравится мне. Я сам ему не рад. Чтоб он сгинул, проклятый, так спокойно мы жили с тобой, а теперь исправник мне делает темные намеки, будто я чего-то замышляю. Скорей бы Могусюмка приехал!
У Султана было намерение отделаться от Рахима.
Часто, оставаясь наедине с красавицей женой, Султан сетовал на себя, что впутался в такое дело. Да еще Рахим неосторожен, кажется. Будь он проклят! Уж не мечталось, что будешь вельможей в мусульманском государстве. За эти мечты можно было поплатиться. Лучше не мечтать, а утешаться со своей миленькой женушкой и вступить пайщиком в компанию с самим Зверевым и англичанином. Ведь сын учится в Петербурге, будет образованным...
Глава 26
В НУКАТОВОЙ
Могусюм желал видеть Зейнап. И он желал мести Темирбулатову. Чтобы не возбуждать подозрений, он решил войти в дом Султана с помощью Рахима. Он кинулся на поиск «святого». В Юнусовой побывал он ночью. Не задерживаясь, проехал мимо дома Султана. С потаенной болью оглядывал он темные строения темирбулатовской усадьбы, казавшейся ему вражеской крепостью, которую приходится брать не силой, а хитростью.
Утром свернули с большой дороги на проселочную. Начались перелески, потом сплошной лес. Могусюм оставил в лесу своих спутников — Мусу и Мурсалимку, а сам поехал дальше с Хурматом.
Нукатово — глухая деревушка. Она в горах, но лес вокруг расчищен с тех пор, как нукатовцы стали сеять хлеба. Редко-редко заглянет сюда кто-нибудь чужой. Уездное начальство вообще здесь никогда не бывает. Управляет нукатовцами старшина из башкир, собирает налоги, отвозит их и объявляет редкие распоряжения начальства.
Люди тут издревле пашут. В каждом доме есть сабан, борона. У всех на задах огороды. В этой деревушке умеют кузнечить, плавить руду, вырабатывать железо.
Могусюм увидел кузницу, въехал в ворота. Во дворе навес на четырех новых бревнах — станок для ковки лошадей.
На широком дворе толпится народ. Посередине сидят старики. Среди них, поджав ноги под себя, чернолицый Рахим. Он в белой чалме, важный, властный.
«Даже не пожелал посмотреть, кто въехал во двор! Строго же Рахим обращается с простым народом!»
Могусюм слез с коня, протолкался среди стоявших и сидевших и, подойдя к Рахиму, не очень вежливо положил ему руку на плечо.
Тот вздрогнул и, не торопясь, с достоинством обернулся. Глаза его выкатились, лицо выразило испуг, но тотчас же явилась улыбка. Он поднялся, поздоровался. Могусюмка тоже поклонился, но без особенных церемоний.
Рахим прервал беседу, повел гостя в дом.
— Так ты приехал?
— Приехал.
Слышно было, как толпа во дворе загудела. Рахим только что рассказывал им о Мекке и Медине и о счастливой жизни в мусульманских странах. Сидевшие на траве старики вставали, разминали кости, беседовали, опираясь на палки, о том, что пришлось услышать. Эта беседа была, как родник святости и чистоты, каждый чувствовал себя чище душой.
Кузнец Кагарман, рослый, горбоносый, сероглазый, с костлявой грудью, пошел в кузницу.
Складно говорил Рахим. Еще тяжелей на душе, как сравнишь свою несчастную жизнь, когда вот-вот выгонят, разорят гнездо, со славной, сытой и свободной жизнью в странах, где, как толковал Рахим, реет знамя с полумесяцем и где, как он осторожно намекнул, неверные покорны. Конечно, не все поняли! Тут намек! Но чем здешние магометане лучше неверных? На одного из них особенно зол Кагарман. Богач Султан — злейший враг Кагармана. Он давно уж хочет отнять обширные немереные нукатовские угодья. А этот святой, говорят, жил у Темирбулатова.
— Но кто это еще приехал к нам — молодой и красивый такой? — обратился Кагарман к своему брату-старичку, который вошел следом за ним в кузницу.
***
Рахим обрадовался Могусюмке. Он с неприязнью взглянул на него только потому, что тот явился не вовремя, забрался на кухню, когда ничего еще не готово. В намерения Рахима совсем не входило открывать все раньше времени Могусюмке.
— Я ждал тебя, — говорил Рахим. — Аллах тебя благословит. Ты очень нужен мне.
— Я все обдумал. Я согласен, — сказал Могусюм.
— Да?
— На все!
— Но не отказываешься от дружбы с русскими? — с напускным добродушием спросил Рахим.
— Отказываюсь!
«Вот когда полная победа!» — Рахим даже не ожидал.
— Готов ли ты на коране поклясться?
— Да.
И Могусюмка поклялся на коране. А вечером Рахим разоткровенничался. Толковали о разных делах.
— Чтобы поднять зеленое знамя, нужны средства. В степь скоро пойдет большой караван. Отправляют его богатые купцы. Курбан-бай — главный хозяин.
— Я знаю Курбана.
— Повезут товары и серебро. Султан велел спросить тебя, не следует ли разбить этот караван и взять серебро для государства. Этот караван принадлежит отступнику Курбану, которого ты ведь знаешь.
Могусюмка ничего не ответил. А Рахим опять начал про гарем, что на Востоке есть спрос на здешних девочек.
Опять Могусюмка вспомнил о Зейнап, что она томится, как те дети, которых продают на Восток и на которых нажиться хочет Рахим.
— Ты хочешь, чтобы здешних детей продавали? — спросил он Рахима.
— Да...
— Маленьких?
— Да, да! — подняв голову, с видом знатока и любителя острых приправ ответил Рахим.
Могусюмка мог бы удавить сейчас Рахима собственными руками.
Рахим признался, что хочет поднять в этой деревне бунт.
— Если его подавят, будут за это наказания, слух об этом пройдет всюду, так и надо народу, пусть знает, пусть одумается... Они служат неверным. Пусть все дружбу оставят с неверными, возьмут с тебя пример, поступят, как ты.
