Кола - Поляков Борис (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
– Со свадьбой мы, Нюшенька, обождем малость. Я на этих днях в Кемь еду.
– Как – в Кемь! – Нюшка аж обмерла. – Надолго ли?
– Судно новое строить, – Кир повернулся, ласкаясь к ней, в глазах радость непоказная. – Новое, Нюша!
И Нюшка увидела в лице его, взгляде, голосе: доволен он и тем, что едет, и тем, что его завтра ждет там. А она как же? «Обождем малость...» Судно новое строить – не шняку сколачивать. Времени вся зима уйдет? А свадьба? Даже малые дети знают: от святок до великого поста не сыграли ее – год жди. А Кир радостный. И отстранилась слегка, рассмеялась не зло, но и не добродушно:
– А оно подождать не может?
– Судно?! Не может, Нюшенька. – В ласковом голосе твердь каменная.
Нюшку опахнуло тем самым неведомым, что лишало ее последние дни покоя.
– И когда ты вернешься?
— До великого поста быть должен.
Показалось, Кир эти слова так сказал, для успокоения. Закусила верхнюю губу, растерянная, еще не зная, что говорить, и ощетинилась внутренне:
— А если я не схочу ждать?
— Не дури, Нюша. – Взгляд Кира посерьезнел. – Я и так уступил много.
– Мне? – удивилась Нюшка.
– Ну, не тебе, не тебе. По делам своим уступил. – Кир опять понизил голос. – Ведь думал я – коляне года через три-четыре таких кораблей себе понастроят! А оно вишь как все обернулось. Один еду.
Еще в первый его приход заметила: за лето сильно Кир изменился. Коль ему кто перечил, становился жестким, неумолимым. Тогда еще этому вся противилась: непокладистый стал, все сплеча да с маху.
– Спросила вяло, будто и не волновало ее это:
– А как не успеешь к посту вернуться?
Знала, вопрос каверзный задала. Если бы Кир в ответ приласкал ее, обнял, заговорил, боясь промедлением ее встревожить, что, он, мол, горы свернет, при случае бросит постройку судна и все пошлет к черту, но к ней непременно в срок будет, – поняла бы его, наверное. Сама отпустила бы и ждала.
Кир поднял брови, наморщил лоб и сказал неуверенно:
– По всему выходит – вернуться должен.
Нюшка почувствовала себя отпрядышем. И с последней надеждой, не в силах остановиться, настаивала почти униженно, давая Киру возможность исправить оплошность, понять, что творится в ее душе:
– А вдруг не успеешь?
– Ну, подождем годик.
Ответил ровно, спокойно, а ее оглушил будто. Год – много, а годик – он маленький. Вишь как сказал. Недаром купец! Загодя все обдумал. Показалось, весь воздух в горенке пропитан запахами смолы, парусины, рыбы. Не продохнуть!
– Нынче надо, Нюша, мне строить судно, нынче. Не могу я из-за своей свадьбы год ждать...
«А из-за моей?!» Остро захотелось тишины. Не в силах смотреть на Кира, прикрыла веки. Кир продолжал говорить – не слышала. Лежала, будто парализованная. Значит, думала, все, что было с Киром у них, – воровство? И вина за это на ней лежит? Обида опять прихлынула, сжала сердце. Не пустое, видно, Никита сказал за ужином.
Долго лежали молча, чужие, каждый о своем думал.
Кир предвидел: размолвка может случиться. И заранее приготовился не уступать. Что-то одно нужно в сторону отодвинуть: свадьбу или постройку судна. Если свадьбу играть сейгод, то деньги где-то брать надо и покою в Кеми не будет – все захочется в Колу, к Нюшке. А это уже не постройка судна – чистая маета.
Но и Нюшкино настроение было ему понятно. Свадьбы ждала – и вот, на тебе, дождалась. Конечно, вправе она сердиться. Но угрызений совести не было. О размолвке думал неумолимо: ништо, перемелется. И повернулся к Нюшке, старался ее утешить. Пусть поймет она: чуток надобно обождать. Коль с постройкой уладится до поста, он деньги на свадьбу из-под земли добудет.
А Нюшка словно не слушала. Он говорил сейчас те слова, которые, будь сказаны раньше, могли бы примирить ее с ним, с необходимостью отложить свадьбу.
– Нюшенька! Нюша! Да послушай ты, Нюша!
Кир шептал ей жарко, в лицо, целовал и ласкал ее и пьянел от близости ее тела.
А руки его чужими ей стали. Отстранилась, сказала, не открывая глаз:
– Уйди.
– Нюша!
Говорить не хотелось. И еще непреклоннее, еще тише, дыханием только (сил для слов не было):
– Уйди.
Кир помедлил, остыл, молча стал одеваться. Нюшка слышала шорохи. Было стыдно своей наготы. Стыдно, что он одевается здесь, в ее горенке. Завернулась в одеяло, забилась к стенке лицом. Купец! Он и в первый раз больше взял, чем оставил. Будто на ярмарке, обсчитал ее. Купец!
– Нюша, проводила бы ты меня.
Нюшка очнулась и поняла: оделся и топчется, не зная, как от нее уйти. Каково одной потом будет, мысли какие станут одолевать – не думалось. Пусть поскорей уходит. Видеть его не хочется.
Сказала глухо, недружелюбно:
– Отвернись.
Косясь на Кирову спину, взяла сарафан, оделась, зажгла фонарь. Кир попытался ее обнять – отстранилась, свела меж бровей складку.
Молча спустились из горенки, перешли через двор.
Когда Нюшка открыла воротину, Кир сказал:
– Будет так, Нюшенька: сватов зашлю на неделе, а саму свадьбу, как вернусь из Кеми, тогда.
Нюшка зябко кутала плечи в шаль, поникшая. Желто светил у ее ног фонарь. Не подняв головы, спросила сдавленно, тихо:
– Думаешь – не откажу?
Киру весело стало. Вот это норов! Истину говорят: без характеру баба – что без соли хлеб. Но чего зря ломаться-то? По Коле лучшей пары не сыщешь. Все у них есть: любовь, достаток. Родители свадьбу почтут за счастье.
И обнял Нюшку, смеясь, в охапку – не подалась к нему, не прильнула. Хотел сказать: «Куда ты, девонька, деться можешь? Поздно! Залог у меня в дому...» Но встретил глаза ее настороженные, решил смолчать.
Поцеловал в обе щеки – чужие, холодные, – пошел в темноту.
Ништо, думал, пусть денька два-три поуросит, покипит, там остынет. А то бабы в Коле, что кошки: чем больше их гладишь, они тем больше спиной корытятся. Жизнь вместе долгую вековать. Когда-то и притираться надо. Сейчас никому никаких уступок. Что помешает постройке судна – в сторону убирать.
Но возникли в памяти глаза Нюшки, полные непокорности, большущие, и на миг не по себе стало.
Конечно, случись по его планам на паях судно строить, свадьба была бы как раз в пору. Сам хотел так. А теперь денег только на судно. Капитал, что вода: утечет промеж пальцев – прощевай, мечта! Будешь, как Шлеп-Нога, век с занозой в душе ходить. Отец сказывал, покрут он держит ради дела. Деньги ссужает колянам в долг. Вон куда от земельки кинуло. Покрут для него дело!
Вспомнив о писаре, подумал: до Кеми обязательно зайду к нему. Он обрадуется, только надо это не замечать. И виниться ни в чем не надо. И советоваться. Просто надо порассказать, что и как он, Кир, делать станет. Писарь все поймет с полуслова. И доволен будет, что Кир зашел. И при случае поддержит без уговору.
А судно новое Кир назовет в честь Нюшки. «Анна» – назовет судно. Так оно в аккурат ладно будет.
Настал, наконец, час – вышли в море на промысел.
С вечера еще уложили и увязали в шняке все аккуратно, на носу фонарь с двумя свечками укрепили так, чтобы свет вперед больше шел, на воду. А теперь поднялись в раннюю рань. Вышли – небо пасмурное, облаками укутанное, ни звезд, ни луны. Темнота тихая, дождь по воде сечет мелкий. Андрей с Афанасием гребут веслами молча. Наука эта Андрею понравилась еще как из Колы шли. Когда не против ветра идти, так труда в ней большого нет, и при деле. Греби себе ровно, сиди, думай про что хошь.
Намедни Сулль говорил, в становище, мол, работы надолго хватит, а тут заспешил со сборами: погода-де скоро кончится, поспешать надо...
Андрей со Смольковым, встревоженные, насторожились: выходило, слышал Сулль разговор. А коль так, зачем в море? Какую каверзу он удумал? Почему Афанасию не рассказывает услышанное? Уж тот бы не удержался, настроение не стал бы утаивать. По Суллю черт не поймет, что он думает. Ровный всегда, характер умеет прятать.
