Гонители - Калашников Исай Калистратович (книги бесплатно без .txt) 📗
– Отходить… – повторил он. – Когда отойдем, сколько куреней не досчитаемся? Ни вы, ни я этого не знаем. Но стоять на месте нельзя…
– А не двинуться ли нам навстречу? – спросил Боорчу, загорелся. Помнишь, хан Тэмуджин, нас было трое, против нас – сотни и тысячи. Нам неведом был страх смерти, и мы победили. Разве мы перестали быть мужчинами?
– Боорчу, я мужчина. Умереть в битве мне не страшно. Но я еще и хан.
Моя безрассудная гибель приведет к гибели тысячи людей… Мы будем отходить, друг Боорчу. Но куда? Направимся на полночь, там нас могут перенять меркиты. Пойдем на полдень – безводные гоби истребят нас быстрее воинов Нилха-Сангуна. Остается один путь – на восход солнца, в кочевья, когда-то принадлежавшие татарам. Как отходить? Вперед пустим кочевые телеги, стада, табуны, наши семьи и семьи воинов. Войско будет идти сзади, прикрывая кочующие курени и отбивая охоту повернуть назад, сбежать…
Перед лицом опасности, как всегда, его мысли были ясны и просты, все маловажное отлетало в сторону как бы само собой. Он знал, что принял верное решение, но все же спросил:
– Вы согласны со мной? Если согласны, зовите нойонов.
Один за одним в юрту вошли Мухали, Субэдэй-багатур, Джэбэ, неразлучные друзья Хулдар и Джарчи, Хасар… Полукругом стали у стены юрты. Тэмуджин поднялся, заложил руки за спину, ссутулился.
– Ну что, бесстрашные багатуры, немного засиделись, накопили лени…
Не пора ли ее растрясти и косточки поразмять? – По лицам нойонов было видно – шутка не вышла. – В наши курени идет Нилха-Сангун. Гость, что и говорить, дорогой, и товарищей у него много. А встретить-приветить его по достоинству нечем. Не запаслись угощением. Потому, нойоны, самое позднее к полудню все курени должны быть отправлены вниз по Керулену… Воины с запасом хурута на десять дней собираются тут. За промедление и нерадение не помилую никого. Так и передайте всем.
И потянулись по обоим берегам Керулена, через ровные, как растянутая на колышках шкура, долины, через одинаковые, как верблюжьи горбы, сопки тяжелые телеги, табуны и стада. Шли почти без отдыха. На ночлег останавливались в потемках, а с первыми проблесками зари снова трогались в путь.
Бывшие кочевья татар были пустынны. Никто не мешал его движению, и он возблагодарил небо, что в свое время не дрогнул, без жалости и милосердия извел под корень опасное племя. Пусть будут жалостливы матери, баюкающие своих детей. Правитель, страшась пролить чужую кровь, поплатится своей.
От урочища Хосунэ повернули к озеру Буир-нур, миновав его, вышли к речке Халха. Начиналась летняя жара. На правом берегу, на сухих возвышенностях, трава увяла, посерела, на левом, более низком и ровном, была еще зеленой. Тэмуджин надеялся, что жара заставит Нилха-Сангуна повернуть назад. На северных лесистых склонах Мау-Ундурских гор он оставил небольшой заслон под началом Джэлмэ, сам дошел до урочища Хара-Халчжин-элет и тоже остановился. Через день прискакал от Джэлмэ гонец – кэрэиты приближаются.
Бежать дальше было опасно. Следуя по пятам, враги потеснят его войско, захватят табуны, людей, уныние вселится в сердце воинов, и тогда уж нельзя будет и помыслить о сражении. Что ж, боишься – не делай, делаешь – не бойся…
Он занял пологие предгорья. Внизу, слева и справа степь пересекали гребни песчаных наносов. Обойти его сбоку будет трудно…
Поздно вечером пришел со своими воинами Джэлмэ. Кэрэиты двигались за ним следом. Джэлмэ удалось захватить пленного. От него узнали: с войском идет сам Ван-хан. И все беглые нойоны там, и, Джамуха.
К предгорьям кэрэиты подтянулись утром. Сразу же начали строиться для битвы. Впереди поставили воинов беглых нойонов, за ними в полусотне шагов построились джаджираты Джамухи, дальше – кэрэиты. Всю равнину, от одного до другого песчаного наноса, заполнили ряды воинов. За их спиной цветком на зелени травы голубел шатер Ван-хана с тремя боевыми тугами на высоких древках.
Хасар в золоченых доспехах, в шелковой, цвета пламени накидке подъехал к Тэмуджину.
– Смотри, брат, они построились для обороны. Боятся!
Тэмуджин и сам видел: вражеский строй не для нападения, и тоже подумал, что они его побаиваются, но не позволил разыграться горделивости.
Может быть, хан-отец, если уж он пришел сам, не доведет дело до драки, может быть, сейчас, подняв шапку на копье, примчится его посланец для переговоров…
– Брат, дозволь мне повести передовые сотни! – Ноздри Хасара раздувались, руки дергали поводья, и каурый жеребец крутил головой.
«Хвастун! Красуется!» Тэмуджин холодно взглянул на него.
– Я отрешил тебя от всех дел. И ты пока не заслужил моего прощения.
Наказал его за то, что он вдруг потребовал казни для Джэлмэ.
Разобравшись, в чем дело, едва не отхлестал резвого братца плетью.
Хасар умчался.
Солнце едва приподнялось над Мау-Ундурскими горами, как сразу стало жарко. За спиной Тэмуджина фыркали лошади, над головой жужжали оводы, соловый конь под ним не стоял на месте, переступал с ноги на ногу, бил хвостом по бокам. Никакого посланца от Ван-хана не было. И не будет. Если бы хотел мира, не пришел бы сюда.
Он повернул коня. Ветками ильмов нойоны отбивались от злых оводов.
Воины стояли за увалом, он видел только шлемы и копья.
– Нойоны, смотрите, против каждого из моих воинов – трое. Битва будет тяжелой. Готовы ли вы к ней?
Побросав ветки, нойоны дружно ответили: «Готовы!»
– Ну что же, тогда давайте вознесем молитву творцу всего сущего вечному небу – и понемногу начнем шевелить недругов.
Тэмуджин спешился, стал на колени, закрыл глаза. Он жаждал почти невозможного, недостижимого – победы, посрамления своих бывших друзей, своих родичей, и страстные слова молитвы теснились в голове, схлестывались, путались, теряли смысл. Это была молитва не ума, а страждущей души, для которой слова и не нужны. Сел в седло, чуть расслабленный, как после короткого сна, вгляделся в ряды врагов. Они стояли неподвижно, горячий воздух струился над ними, прохладной голубизной выделялся ханский шатер.
– Хулдар!
Нойон подскакал к нему, осадил лошадь, привстав на стременах. Широкое лицо как жиром смазано – блестит, короткая шея открыта, по ней пот бежит струйками, шлем сдвинут на затылок, по спине колотит сетка из железных колец.
– Ты почему без куяка?
– Жарко, хан Тэмуджин. К тому же я толстый, меня проткнуть трудно.
Это моему другу куяк нужен, и он его никогда не снимает. Так, Джарчи?
– Так, Хулдар. – Крючконосый Джарчи остановился рядом с Хулдаром.
– Мы сейчас ударим на кэрэитов. Ты, Хулдар, со своими воинами не оглядываясь, не останавливаясь, как нож в сыр, врезайся в ряды врагов и пробивайся к шатру. Понятно?
– Понятно, хан Тэмуджин. Но мы всегда и везде – вместе с Джарчи.
Джарчи, разве мы можем сражаться, не видя лица друг друга?
– Хулдар говорит правду, хан Тэмуджин.
– Ну, идите оба. Я очень надеюсь на вас.
– Хан Тэмуджин, – Хулдар поправил шлем, – мы срубим туги кэрэитов у голубого шатра и подымем твои.
– Ну, багатуры, урагша!
Без барабанного боя, без криков и визга воины потекли вниз. Они перекатывались через увал и сотня за сотней мчались мимо Тэмуджина.
Горячая пыль из-под копыт обдавала его лицо, застилала глаза. Он отскакал в сторону, торопливо вытерся рукавом халата. Узкий строй его воинов, похожий на копье, стремительно приближался к рядам кэрэитов. Он не различал, но угадывал: в самом острие «копья» Хулдар и Джарчи. Передние ряды врагов – воины его родичей – пришли в движение. Острие «копья» ударило в середину строя, туго вошло в него. Пробьет или нет? Расколют или увязнут? Кажется, раскололи… Да, развалили строй надвое и уже добрались до воинов Джамухи. Пропороли и этот строй. Молодцы! Какие молодцы!
Вслед за Хулдаром и Джарчи в разрыв втягивались новые воины, «копье» утолщалось, превращалось в острый клин. Воины беглых нойонов дрались вяло, их отжимали к песчаным наносам. Кони, увязая в раскаленном песке, вздыбливались, падали. Бросая коней, оружие и доспехи, воины бежали под защиту кэрэитов. Так вам, предатели.
