Сладострастие бытия (сборник) - Дрюон Морис (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
Капрал ответил не сразу.
– Я был псарем в охотничьей команде, – сказал он медленно. – Занимался гончими для псовой охоты… Хорошее ремесло, если его знать. Я служил у одного барона, был сыт, устроен и одет – дай боже каждому! Но я ушел от него.
– Почему?
– Мы поругались.
Он не решился открыться, что вот уже более года работал помощником мясника. Но в этом ремесле умение метко стрелять было ни к чему, а потому не приносило ему ни радости, ни гордости.
Запах, шедший от лошадей, напоминал ему терпкий воздух псарни, а смолистый аромат утреннего леса на мгновение вернул в детство.
«Не надо мне было тогда, с собакой, – подумал он. – Сам виноват, теперь буду жалеть. И на хозяина не надо было замахиваться. А там ведь было мое настоящее место». И снова замурлыкал: «Тайо-хо! Тайо-хо!»
Подошел унтер-офицер, наблюдавший за чисткой лошадей.
– Все трое – на представление к лейтенанту, ваша очередь.
В коридоре здания, где располагался эскадрон, уже стояли, выстроившись в шеренгу, человек десять резервистов.
Из двери, на которой мелом было написано «Второй взвод», вышел какой-то солдат. Его тут же забросали вопросами.
– Ну, что спрашивал лейтенант?
– Ой, кучу всего. Сколько лет, есть ли аттестат, где живу. И вид у него был недовольный.
– Это тот, с длинным носом? Помнишь, мы его недавно видели?
– Тот самый.
– Кажись, аристократ. Сермюи, вот как его зовут.
– Вот оно что! – протянул Жюль Бриссе.
– Следующий! – крикнул сержант. – Капрал, проходите первым.
И он втолкнул Жюля в маленькую, выбеленную известью комнату. В углу за столом сидел Сермюи и что-то писал. Бывший псарь увидел знакомый суровый профиль и прядь седых волос надо лбом, и у него бешено забилось сердце.
– Капрал Бриссе, Жюль! – щелкнул он каблуками.
Сермюи остался сидеть, склонившись над бумагами.
«Наверное, мне надо сделать первый шаг, – подумал Жюль. – Я ведь должен извиниться».
Сделав над собой огромное усилие, которое уже само по себе принесло ему облегчение, он начал:
– Господин барон…
– Дата рождения?
Лейтенант не поднял головы.
– Вы что, друг мой, не знаете даты своего рождения?
– Одиннадцатого марта тысяча девятьсот шестого года, – пробормотал капрал, у которого разом пропало хорошее настроение.
– Родители?
– У меня остался только отец.
– Мать умерла, – бросил лейтенант писцу. – Назовите адрес на случай, если с вами что-нибудь произойдет.
– Бриссе Бернар, доезжачий в замке…
Жюлю хотелось крикнуть: «Вы же сами все знаете! Могли бы хоть показать, что узнали меня!» – но он взял себя в руки.
– Замок Сермюи, Орн, – произнес он, чувствуя, как закипает гнев.
Как ни в чем не бывало Сермюи занес в список собственное имя.
– Ваша профессия перед мобилизацией?
Капрал так много думал о собаках, конюшне, охоте, что машинально выпалил:
– Псарь!
Глаза цвета серого камня наконец поднялись на него.
– Я сказал – перед мобилизацией.
– Помощник мясника, – выдавил Жюль.
– Друг мой, – положил ручку Сермюи, – я должен повторить вам все, что уже говорил вашим предшественникам. Я буду требовать от вас абсолютного подчинения. Мы здесь не для развлечения, а для того, чтобы выполнить свой долг. И надеюсь, что могу на вас рассчитывать. Если в дальнейшем у вас появится нужда в чем-либо, я всегда буду готов вас выслушать и сделать все от меня зависящее. Благодарю вас. Вы можете идти. Следующий!
Жюль почувствовал себя побежденным, совсем как тогда в лесу. И, как тогда, на него накатило непреодолимое желание ударить.
– Я сказал – следующий!
Когда Жюль вышел в коридор, ему показалось, что он вот-вот лопнет от злости.
– Эй, капрал, ну как он себя вел? – начали спрашивать остальные новобранцы.
– А как он может себя вести? Сами посудите! Это у него я служил псарем. Я его узнал. Он к животным относится лучше, чем к людям. Вот увидите.
И Бриссе вышел во двор.
По двору бесконечно сновали фургоны и фуражные повозки. Въезжали автомобили, из них выпрыгивали офицеры в голубых кепи, и автомобили снова уезжали. Сквозь крики, приказы и грохот колес пробивались звуки труб. В жарком воздухе клубилась пыль.
Но чувствовалось, что при всей этой неразберихе идет четкая работа: резервисты разбиваются на группы, коней подводят к поилкам, разгружают снаряжение, эскадроны строятся.
Во дворе Бриссе вдруг увидел Залома, ведущего под уздцы Даму Сердца. Но особой радости при виде отца не почувствовал.
– Это ты барону доставил Даму Сердца?
– Как видишь, мой мальчик, – ответил Залом. – Вот уж не думал тебя здесь увидеть! Вот удача-то!
– Что ж ты еще и Фало не привел? Для полного комплекта!
– Жюль, ну почему ты так?
– Нипочему!
Неожиданно раздалась команда:
– Второй взвод, стройся!
И Жюль, вместо того чтобы попрощаться с отцом, процедил сквозь зубы:
– Он заплатит! Он у меня за все заплатит!
Летелье, крестьянина из Аржантана, сделали денщиком.
Летелье не отличался умом, зато обладал чувством дистанции. Но его одолевала потребность непрерывно говорить о своем хлеве, скотине и полях. Хотя он вынужден был признать, что лейтенант не слишком-то разговорчив.
Когда же он узнал, что капрал Бриссе занимался псовой охотой, а псовая охота нередко проезжала мимо родной фермы, то начал донимать воспоминаниями Жюля, и Жюль сделался для него важной персоной. А капрал не уставал повторять, что лейтенант «лучше относится к животным, чем к людям».
Он говорил об этом, когда взвод остановился на постой в деревушке на краю Арденнского леса и Сермюи сначала занялся конюшнями, а потом уж расселением людей.
Он напоминал об этом во время полевых занятий, когда Сермюи, запретивший галоп с полной выкладкой, заставлял людей тянуть лошадей по непролазной грязи.
Те же разговоры он заводил по поводу кормежки. И солдаты, для которых утренний и вечерний суп составляли главные события дня, верили, что их «кормят хуже, чем скотину».
Так, шаг за шагом, злоба Жюля разливалась вокруг, как масло, и все благодаря силе слова.
Однажды декабрьским вечером после ужина Жюль заявил:
– Хватит с нас жратвы из холодильника. Завтра добудем свеженькую. Это говорит вам капрал Бриссе.
– Браво, капрал! – загалдели вокруг. – Но где ты ее возьмешь?
– Ты сможешь пойти и сказать лейтенанту, что так больше нельзя? – спросил путевой обходчик Февр, здоровенный детина, весельчак и балагур.
Соображение Февра Жюлю не понравилось: пойти к лейтенанту было единственным, на что он не был способен.
– Я ничего не смогу сказать, – ответил он, напустив на себя таинственный вид. – Это должно остаться между нами. – И обернулся к Дювалю: – Ты у нас ушлый, сможешь раздобыть несколько полосок старой кожи?
– И новой смогу, – отозвался рыжий.
Лицо Летелье, который поначалу не уловил сути разговора, вдруг просветлело.
– Понял! – сказал он, подмигнув Бриссе, и пошевелил пальцами, словно завязывая узел. – Я готов пойти, потому что знаю, как это делается. Я и у себя в поле, в Аржантане…
Февр, которому хотелось обратить на себя внимание капрала, спросил:
– А можно, и я тоже?
– Нет, в другой раз, – отрезал Жюль, словно речь шла о поощрении. – Для этого полсотни человек вовсе не требуется. Сегодня вечером пойдут Дюваль и Летелье.
Когда совсем стемнело, троица отправилась в деревню.
Именно в этот час офицеры эскадрона – капитан Нуайе, лейтенант Сермюи, двое младших лейтенантов и один курсант – встали из-за стола.
Все трое появились на крыльце большого кирпичного здания, которое крестьяне торжественно называли замком и которое служило одновременно командным пунктом, домовой церковью и жилищем капитана.
Внизу у лестницы ждал автомобиль. Тусклый свет, пробивавшийся из холла, слабо освещал силуэты пяти офицеров.
– Спокойной ночи, господа, – с легкой иронией произнес капитан. – Само собой, я ничего не знаю. И все же, пожалуйста, не задавите полковника и не бейте слишком много бутылок.
