Ганнибал-Победитель - Алин Гуннель (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Вместе с мореводами и прочими мореплавателями я карабкаюсь по уступам горы наверх, к храму богини любви, наравне с другими неся жертвоприношения богине и её священным потаскухам. Юноша, которого смущали сладострастные взгляды, лишь постепенно понял, что его тело предназначено богами для цели, пока мало ему ведомой, и в должное время (кайрос) сей юноша пришёл в восторг от того, о чём свидетельствовало его смущение, а именно: тело его устроено таким хитрым образом, чтобы можно было вспахивать поля женской плоти. Этому удовольствию он и посвятил себя в год, проведённый в Сиракузах. Он почти не обратил внимание на услышанное тогда об элимах: что они ведут своё происхождение от троян и считают Энея...
Я беру себя в руки.
— Мне нужно сообщить Главнокомандующему кое-что важное, — говорю я Бальтанду.
— Я не сбегу, — с независимым видом отвечает тот.
— Тебе и не представится такой возможности, — твёрдо заявляю я.
Однако мне настолько не терпится увидеть Ганнибала, что я даже не озабочиваюсь поиском кого-то, кто бы постерёг норманнского чудика, который стараниями Ганнона обосновался в моей палатке. Я мгновенно оказываюсь возле шатра полководца и прошу пропустить меня. Несколько наглых стражей пытаются воспротивиться. На моё счастье, подходят двое военачальников, которые, естественно, знают, кто такой Йадамилк, и меня впускают вместе с ними.
Поначалу я держусь поодаль. Ганнибал и его штаб совещаются с видным вождём бойев по имени Магил, представляющим верхушку кельтского движения сопротивления в долине Пада. Из своего угла я не свожу взгляда с Орла, в перьях которого сокрыта моя надежда на удачное сочинительство. Я стараюсь не упустить ни слова из его речей — и узнаю знаменательные новости.
Прежде всего: в устье Родана бросил якорь римский флот под начальством Публия Корнелия Сципиона. Лазутчики Ганнибала немедленно уведомили его о высадке римлян на берег. Говорят, наши противники попали в сильнейший шторм, а потому едва ли не все легионеры отлёживаются, приходя в себя от морской болезни. Чтобы следить за передвижениями римлян, Ганнибал послал на юг нумидийскую конницу с приказом идти вдоль реки. Сципион, в свою очередь, выслал своих всадников в северном направлении, также на разведку. Отряды столкнулись друг с другом. Завязалась кровавая схватка, повлёкшая за собой крупные потери с обеих сторон.
Ганнибал обеспокоен — или делает вид, будто обеспокоен, — этим столкновением. Оно произошло в нарушение приказа, к тому же в нём не было необходимости, твердит он. Приказано было: выведать, но не драться! Остатки нумидийцев уже вернулись. То и дело доносят об отступлении потрёпанного римского отряда на юг. Похоже, что, кроме него, к северу от устья Родана римлян больше нет. Магил с жаром доказывает, сколь важно не искать стычек с Римом по эту сторону Альп. Ганнибал даёт бойю изложить всю его мудрую стратегию, хотя сам давным-давно решил нанести первый удар по Риму лишь на италийской земле. Магилу позволяют вдоволь нахвастаться, подробно излагая эпизоды всеобщего восстания кельтов в долине Пада, в частности, рассказать о том, как бойи и инсубры захватили в Плаценции и Кремоне [95] римских комиссаров, когда те отмеривали земельные участки, предназначавшиеся вновь прибывшим колонистам. Он также пространно говорил об осаде Мутины, которая, по его словам, должна была, того гляди, пасть.
— А это означает массу рабов! — хохочет Магил. — Каждый, кто выступает против нас, будет обращён в рабство и, разумеется, продан туда, где за него больше дадут.
— Завтра с утра строимся и выступаем! — приказывает Ганнибал в тишине, нарушаемой лишь смехом Магила.
Наши военачальники дружно соглашаются, а кельтские участники переговоров поддакивают.
— Я собираюсь перед выступлением обратиться ко всему воинству, — говорит Ганнибал и, склонившись к Магилу, добавляет: — Не хотел бы и ты сказать ратникам несколько слов?
— С превеликим удовольствием, — отзывается Магил. — Это очень лестно — держать речь перед доблестными войсками Ганнибала.
— Значит, решено. Нам нужно как можно скорее двигаться дальше на север.
— Вот именно! На север! — подхватывает Магил.
«На север? — недоумеваю про себя я. — Но ведь Альпы лежат на востоке! Почему Ганнибал ничего не объяснит, почему лишь это лаконичное «на север»? Как воспримут наёмники такое направление похода?» Моё недоумение рассеивается, когда я соображаю, что объяснение наверняка будет дано завтра утром: Главнокомандующий ведь собирается говорить перед всем воинством. Многотрудная переправа успешно завершилась. Завтра Ганнибал зажжёт свою рать устремлением к новым целям. У него на устах прячутся слова, которые вызовут всеобщее ликование и вселят в каждого воина ощущение забившего в нём источника живительных сил, телесных и душевных. Ганнибаловы обращения к армии всегда производят такое впечатление.
Теперь я стою непосредственно за спиной Ганнибала. Шаг за шагом приближаясь туда, где он сидит, я не переставал изучать его. По сравнению с Ганнибалом Магил кажется полуслепым кабаном, хотя он, несомненно, понаторел в пронзительных кличах и яростных, пусть даже кратких, стычках с противником. Что касается Ганнибала, я отчётливо вижу: помимо Орла, он теперь ещё и наделённый волчьими клыками косматый Лупатус. Я мало-помалу привык к этой метаморфозе и теперь счастлив тем, что она свершилась. Ганнибалу нужно нанести сильный удар, причём нанести его в точно выбранное время и в самое уязвимое место. Давай вгрызайся волчьими зубами в глотку Риму, рви его сонную артерию, дабы он истёк кровью!.. Будь проклята эта блудница, эта отвратительная волчица! Мелькарт благословляет тебя, потому он и снабдил тебя острыми клыками!
Я прихожу в экстаз. Когда приходишь в экстаз, перед тобой словно распахиваются двери, причём двери не в передний двор храма, а в сам храм с его святая святых — жертвенным алтарём; и вот в эту распахнутость души вступает некто, и пустующий алтарь наконец становится пупом земли, её священным омфалом. Кто же сей некто, мгновенно допущенный в меня? Это Йадамилк, а с ним всё остальное человечество.
Приходится крепко взнуздать себя, поскольку в этот миг мне жестом дают понять, что можно наклониться к уху моего героя и прошептать слова, которые кажутся мне банальнейшими из всех, какие только говорятся ему:
— Норманн не может сообщить ничего ценного.
— Ну и не надо, — ответствует Ганнибал. — Самое главное, что он прибыл с далёкого севера. Ведь это так?
— Так.
— Тогда с ним всё в порядке. А с тобой?
Я краснею от смущения.
— Со мной всё хорошо.
Смерив меня оценивающим взглядом, Ганнибал одобрительно кивает. Кровь у меня начинает бешено пульсировать, я не поспеваю за собственным дыханием. Лихорадочно думаю о том, что надо бы сказать что-нибудь ещё, и, как ни странно, чувствую облегчение оттого, что у меня не находится больше не то что слова, даже слога. А ноги уже ведут меня назад и торопливо выносят из полководческой палатки. «Что я мог сказать ему? — размышляю я, чувствуя, как ноги мои идут всё неохотнее, а потому медленнее. Если не считать самого странного — того, что я живу вне Ганнибала, — это было равнозначно разговору с самим собой. Ганнибал присутствует во мне более, нежели я сам. Он ближе мне, чем когда-либо смогу стать себе я. Какую бы дорогу я ни избрал для себя, она не может миновать Ганнибала. И здесь, и где-либо ещё я ближе всего к нему. Как такое оказалось возможно? Как случилось, что...»
Я застываю на месте, изумлённый тем, что моё беспокойство по поводу эпоса испарилось. Мне не хочется запоминать ни единого отрывка, меня даже не тянет к этому. Подобно слонам, которые ощупывают свою макушку в поисках погонщика, я хватаюсь за лоб, тру виски, шарю ещё выше — и резко опускаю руки, отпускаю их болтаться по бокам. Я совершенно не думаю про эпос, от него осталась разве что смутная положительно-отрицательная реакция: он исчез, перестал досаждать мне своим жалом, его взяло к себе на сохранение время. Теперь я, Йадамилк, воистину полагаюсь на богов и их орудие, Ганнибала-Победителя!
