Король холопов - Крашевский Юзеф Игнаций (книги без сокращений .TXT) 📗
Это хладнокровие раздражало епископа и вызвало его гнев.
Король, значит, вовсе не хотел оправдываться перед ним, даже не имел желания его смягчить.
– Я не только с одним этим делом пришел к вам – я долго молчал, я долго ждал, совесть моя не чиста. Кто же вам скажет правду, если не я, ваш духовный руководитель? Вы ведете плохой образ жизни, я вынужден повторить вам те же слова, которыми когда-то Станислав попрекал Щедрого, вы ведете гадкий образ жизни. Королева удалена, на ваших любовниц указывают пальцами. За грехи ваши ваша страна попадет под чужую власть. Как ваш духовник, я вас призываю, король, начать сызнова свою жизнь по-христиански. Удалите распутниц и дерзких любимцев, призовите обратно королеву! Я этого требую!
Дрожащий голос епископа громко раздавался, и его слышно было в соседней комнате. Казимир немного побледнел, лицо его стало более строгим. – Я знаю свои грехи и за них отвечу перед Богом. Я не могу жить со своей женой! Это был необдуманный брак, и я несу ответственность за него; королева не останется в обиде. Моих любовниц никто не видел, и этот упрек скорее относится к вашим подчиненным аббатам и прелатам, чем ко мне. Заставьте раньше очиститься от грехов тех, которые близко к вам стоят, и от которых исходит соблазн!
Епископ привскочил с места, подняв руку:
– Вы – король! – воскликнул он. – Но вы не имеете власти над духовенством! Слуги церкви вам не подчинены. Я еще раз прошу вас исправить свою жизнь, иначе я буду вынужден прибегнуть к оружию, которое мне дано в руки! Если церковь вас отлучит, трон пошатнется под вами, и вы, подобно отцу вашему, станете изгнанником, но не вернетесь обратно, как он это сделал!
Воспоминание об отце сильно взволновало короля, и кровь отлила от лица его.
– Поступайте со мной, как хотите! – воскликнул он гневно. – Но не оскорбляйте памяти моего отца! Вы на это не имеете никакого права!
Король поднялся с места и гордо произнес:
– Прощайте!
Епископ был ошеломлен и не мог ни слова возразить королю, медленным шагом подошедшему к дверям и скрывшемуся за пурпурной портьерой. Обессиленный от волнения, Бодзанта опустился на стул. В этот момент в комнату вошли через другие двери Сухвильк, Отто из Пильцы, воевода и староста сандомирский, Ясько из Мельштына и некоторые другие.
Ясько, поклонившись епископу, тихо сказал ему, что король почувствовал недомогание и просит у Бодзанты извинения.
Епископ, не желая обнаружить, насколько он был сердит и обижен, быстро поднялся, бормоча что-то и, благословив присутствующих, поспешно направился к выходу. Придворные проводили епископа с большим почетом.
Этим окончилась аудиенция Бодзанты у короля, на которую он возлагал столько надежд.
Он возвратился домой опечаленный, в глубине души сознавая, что своим бестактным воспоминанием об отце короля он испортил все дело.
Ксендз Баричка, с нетерпением ожидавший в епископском дворце возвращения Бодзанты, понял из его упорного молчания, что первый блин был комом. Только спустя некоторое время епископ, успокоившись, рассказал, что ему не удалось победить упрямство короля, что возможно, Казимир еще обдумает все, о чем Бодзанта ему сказал. Нужно запастись терпением и обождать.
Ксендз Баричка был совершенно противоположного мнения. Он поцеловал руку епископа и решительно заявил:
– Нельзя им дать ни минуты для размышления. Надо ковать железо, пока оно горячо, а потому не следует им дать ни минуты передышки, надо их громить и предать анафеме.
Баричка страстно продолжал:
– Если вы сами не хотите наказать безбожников, по доброте сердечной жалея их, то пошлите меня! Я не испугаюсь и с крестом в руках пойду в толпу громить короля и с амвона буду проповедовать против него! Для меня он не король, а неисправимый закоренелый грешник, клятвопреступник!
Ксендз Баричка до того разгорячился, что епископ, пристыженный его смелостью, приказал ему успокоиться и замолчать.
В Вавеле среди придворных царило большое возбуждение, так как многие из них невольно слышали часть разговора вследствие громкого голоса Бодзанты. Некоторые возмущались епископом, намеревались пожаловаться папе; Отто из Пильцы настаивал на том, что епископа следует заключить в тюрьму за оскорбление короля; более умеренные, видя, что король совершенно спокоен и ни с кем не говорит о посещении Бодзанты, предполагали, что оно не повлечет за собой никаких плохих результатов.
За столом во время обеда разговаривали о турнирах, о новом оружии, об известиях из Венгрии, о крестоносцах, но ни слова об епископе. Один лишь Отто из Пильцы, сильно привязанный к королю, не мог успокоиться. Кохан не спускал с него глаз, так как он его уже заранее настроил. Как только обед окончился и начали расходиться, Кохан вместе с Отто отошли в сторону.
– Пан воевода, – улыбаясь, тихо сказал Кохан, – я хорошо знаю короля; он простил бы епископу все, но не простит ему неуважение к памяти своего отца. Я знаю, что если он сам не будет мстить, то будет очень благодарен тому, кто вступится за его честь. Ваши земли граничат с владениями Бодзанты. Прикажите своим чиновникам задеть кутейника; ему придется тогда обратиться к королю с жалобой и просить защиты против вас, и может быть, в этом случае удастся все уладить.
Отто из Пильцы ничего не имел против.
– Я сделаю так, – сказал он, – у нас имеются спорные вопросы о границах, и мне легко будет обидеть Бодзанту.
Кохан поцеловал его руку.
– Старик проницателен и видит хорошо чужие дела, а не видит того, что у него под носом делается, – сказал он и, заранее радуясь эффекту своих слов, продолжал:
– Интересную историю рассказывают о нем и о его брате Завише. В своем родовом имении, Яникове, Бодзанта велел построить замок, потому что ему захотелось подражать королю. Он поручил своему брату заведовать постройкой, и вот уже два года прошло, и еще ни один камень не положен, ни одной балки там еще нет, а Завиша ежегодно заставляет епископа платить крупные деньги за работы, которые еще не начались. Когда Бодзанта рассказывает о своем несуществующем замке и восхищается им, люди покатываются со смеху. Епископ все порывается поехать в Яников и посмотреть на стены, которые ему так дорого обошлись, но предусмотрительный Завиша всегда находит какие-нибудь препятствия для его приезда. Тем временем он немало денег туда ухлопывает.
Рассмешив воеводу этим рассказом, который не был вымыслом, Кохан еще раз напомнил ему о том, чтобы он не щадил земель епископа.
– Это единственный способ, – сказал он, – так как он не сумеет сам защищаться и будет вынужден обратиться к королю за правосудием, а тогда мы с ним рассчитаемся за Злоцкие земли и заставим его согласиться на замену их иными.
Отто из Пильцы, доверявший Кохану, не сказав ничего королю, на следующий день уехал в Сандомир и сейчас же приступил к выполнению своего плана.
Через несколько дней декан прибежал на двор епископа с жалобой. Королевские чиновники хозяйничали в лесах, взяли дворовых людей с земель епископа и переселили их, отряд войск занял часть владений, принадлежавших епископу.
Такое насилие, подобного которому не было со времен короля Локтя, не могло быть случайным, и в нем чувствовалось, что оно произошло вследствие приказания свыше, что это предлог, чтобы вызвать войну.
Епископ, выслушав жалобы прибывшего, сильно вспылил и хотел сейчас же ответить на это анафемой; его с трудом сдержали.
Послали за Баричкой, который прибыл торжествующий.
– Случилось так, как я предсказывал! – воскликнул он. – Им безнаказанно сошло одно, и они пробуют другое в вознаграждение за терпение пастыря! Тут необходимо громить! Громить необходимо!
В этот день епископ созвал капитул на совещание.
Когда папа в свое время посвятил Бодзанту в епископский сан, капитул не смел против этого протестовать и очень холодно относился к Бодзанте. Собранные каноники, молча выслушав все жалобы, и не приняв близко к сердцу столкновения между королевской властью и епископом, ничего не отвечали на сделанные им предложения.
