Белое солнце пустыни - Ежов Валентин Иванович (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Засунув маузер поглубже за пояс своих замшевых штанов, он подал команду к штурму и первым бросился в море…
Настасья, подбежав к лодке, с трудом столкнула ее в воду и, отчаянно гребя, поплыла к баркасу. Не понимая, что делать, не зная, как помочь мужу, она упорно гребла и гребла, беспрестанно оборачиваясь и повторяя сквозь слезы: «Паша!.. Паша!..»
Пули зачмокали о воду вокруг головы Абдуллы, когда он покрыл примерно половину расстояния до баркаса. Он оглянулся на берег – там, далеко от воды, зарылись в песок Саид и Сухов и, тщательно прицеливаясь, вели огонь из карабинов, подобранных возле убитых. Они уже вывели из строя почти весь береговой заслон и теперь занялись плывущими к баркасу.
Набрав воздуха в грудь, Абдулла долго плыл под водой, а когда вынырнул, пуля, казалось, поджидавшая его, пропела прямо над ухом. Как это бывало с ним всегда в минуты крайней опасности, к Абдулле возвращалось хладнокровие.
Баркас уже рядом, люди у него еще есть, хотя плывущих вокруг голов стало заметно меньше – те двое на берегу зря времени не теряли. Абдулла еще раз глянул назад и снова нырнул, разглядывая тающую под веками картинку: берег, стелющийся дым от горящей цистерны, тела убитых на песке, мечущиеся по берегу лошади… Их лошади. И тогда, вынырнув в очередной раз, Абдулла громко закричал, зовя своего любимца: «Шах-ди!.. Шахди!..»
Конь Абдуллы, как бы споткнувшись, остановился, передернул ушами, вытянул голову к воде. Потом сделал неуверенный шаг.
– Шахди!.. – еще раз крикнул Абдулла, и конь бросился в воду, поплыл на голос хозяина.
Остальные лошади на берегу начали останавливаться, поворачивать головы в сторону плывущего коня и вдруг разом, как по команде, сбившись в табун, тоже двинулись в воду…
Абдулла нырнул и держался под водой, пока перед глазами не поплыли красные круги. Когда он вынырнул, лошадиные головы и крупы были уже близко – хорошая защита и прикрытие от пуль.
– Ну Абдулла! Ну молодец! – крикнул Сухов лежащему слева, шагах в десяти от него, Саиду. – Я-то думал, он с конем прощается!..
Головы плывущих затерялись среди лошадиных. – Коней жалко, – откликнулся Саид, выбирая очередную цель.
Только троим нукерам и самому Абдулле удалось взобраться на баркас – одних перестрелял Верещагин, других – с берега топили Сухов и Саид меткими одиночными выстрелами.
Все трое вместе с Абдуллой засели на носу баркаса за ящиком с оружием и боеприпасами.
Верещагин, переместившись на корму, снова лежал за одним из валявшихся на палубе тюков и стрелял оттуда, не давая людям Абдуллы спуститься в люк и запустить двигатель. Тогда Абдулла приказал:
– Махмуд!.. Парус!
Двое нукеров во главе с Махмудом бросились исполнять приказание. Одного из нукеров тотчас же пристрелил Верещагин. Второму вместе с Махмудом удалось поднять парус, но и им это стоило жизни – Верещагин стрелять умел.
Теперь на баркасе в живых остались лишь два человека – Абдулла и Верещагин – и оба были ранены. Верещагин – в руку и плечо, Абдулла – в бок. Пуля Сухова задела его в тот момент, когда он перелезал через борт.
Рана, не беспокоившая Абдуллу поначалу, теперь причиняла страдания – кровь лилась, не останавливаясь, и уже окрасила его белую рубаху, растекаясь от пояса до плеча. Абдулла тяжело дышал.
Заметив высунувшегося из-за рубки Верещагина, он выстрелил, но таможенник на долю секунды раньше отпрянул назад.
Потерявший управление баркас стал кружить на одном месте, переваливаясь на волнах. Парус его то надувался, трепеща и хлопая на ветру, то снова опадал.
Абдулла прикрыл глаза – боль в боку затрудняла дыхание. Потеря крови давала о себе знать – небо, море, палубные надстройки, сам Верещагин, появляющийся из-за них то тут, то там, – размылись, потеряли очертания, слились в одну цель, в которую Абдулла одну за другой всаживал пули. Перед его взором возникла Сашенька – улыбающаяся, нежная.
«Угомонись, – попросила она его. – Ты выполнил свой долг».
«А золото?» – спросил Абдулла.
«Бог с ним. Зачем нам золото?»
«Золото нужно Алимхану».
«Забудь о нем. Тебе будет хорошо со мной».
«Знаю… Это единственное, что у меня осталось…»
Женщина засмеялась, довольная ответом Абдуллы, и оплела его голову своими белыми руками, да так ласково, что Абдулла на миг потерял контроль над собой – а затем и сознание.
В секунду просветления он увидел Верещагина – прямо перед собой. Попытался выстрелить, но не смог – пальцы не слушались его.
Тогда он, подогнув ноги и оттолкнувшись от палубы коленями и локтями, перебросил себя через борт.
Верещагин не стал стрелять в Абдуллу. Тот долго не появлялся на поверхности… Наконец, вынырнув, жадно глотнул воздух, тотчас же снова погрузился в воду и опять долго не появлялся.
Верещагин, оглядев море, увидел свою Настасью. Она из последних сил гребла к баркасу. Он успокаивающе махнул ей рукой и глянул на берег, на Сухова, который что-то кричал ему… И снова Верещагин не мог разобрать слов из-за громких хлопков паруса под ветром.
– Сейчас подойдем поближе, Федор Иванович! – крикнул Верещагин и пошел в рубку. Запустив двигатель, он встал к штурвалу, разворачивая баркас. Легко ворочая штурвальное колесо одной рукой, он повел отвоеванный баркас к берегу, напевая себе под нос: «Ваше благородие, госпожа удача…»
Давно не испытываемая им радость победителя овладела всем его существом. Но судьбой предназначено было ему в эту минуту погибнуть. Что ж, не так это и плохо – умереть в мгновение наивысшей радости. Последним, кого увидел Верещагин, был Абдулла, который еще не утонул и отчаянно пытался доплыть до берега. Потом он увидел коней. Не найдя своих хозяев, они повернули и поплыли назад к берегу.
– Прыгай! – кричал и кричал Сухов. – Верещагин! Прыгай!.. Взорвешься!!!
Но теперь за шумом двигателя Верещагин и вовсе ничего не слышал.
Истекли сорок две секунды с начала работы двигателя… И раздался взрыв. Столб воды и огня взметнулся в небо и осел, пенясь. Испуганные чайки с криками отлетели прочь, быстро работая крыльями.
Взрывная волна опрокинула лодку с Настасьей.
Громко заржали оглушенные кони.
Сухов, опустившийся на песок, обхватил руками голову…
…От бака к воде спешили женщины гарема. Кутаясь в чадры, с ног до головы вымазанные нефтью, они побежали к Сухову и остановились неподалеку.
Сухов поднял голову, взглянул на женщин. Их глаза испуганно смотрели в сторону моря. Обернувшись, Сухов увидел Абдуллу, который боролся с волнами уже у самого берега – вода была ему по пояс, – но встать на ноги не мог и передвигался то вплавь, то ползком, собрав всю свою волю, все свои неистовые силы.
На мели ему все же удалось приподняться; он тяжело дышал, стоя на коленях, шагах в десяти от Сухова. Взгляды их встретились.
Абдулла заставил себя встать на ноги. Ему удалось сделать несколько шагов – женщины в ужасе попятились. Но Абдулла не смотрел на женщин, он смотрел только на Сухова.
Сухов, поднявшись с песка, стоял неподвижно, не поднимая карабина, который он держал в опущенной правой руке дулом вниз.
Абдулла сделал еще два шага и протянул вперед руки со скрюченными пальцами, как бы готовясь схватить своего врага, задушить его.
Сухов все так же стоял, не двигаясь и не поднимая карабина.
Абдулла сделал еще шаг, качнулся вперед и рухнул лицом в песок. Вспыхнул на мгновение в его мозгу яркий свет. Он увидел вершины заснеженных гор, сверкающих на солнце… услышал свой голос, повторявший слова суры из Корана, когда-то прочитанные им Сашеньке в его саду: «И встретились вы там, где место заката звезд…» Затем все погасло и умолкло…
Сухов, склонив голову, молча постоял над телом погибшего воина, как бы отдавая дань уважения достойному противнику.
