Гибель гигантов - Фоллетт Кен (бесплатная библиотека электронных книг TXT, FB2) 📗
Чиновник махнул рукой в сторону окна, и Левке вдруг стало нехорошо: он понял, что сейчас услышит.
— Морем, — сказал чиновник. — Около трех тысяч миль.
Левка узнал, сколько стоит билет до Нью-Йорка. В пересчете на рубли в десять раз больше, чем лежало у него в кармане.
Он сдержал ярость. Их обманули Вяловы, или капитан «Архангела Гавриила», а вполне вероятно, что и те и другие. Пропали деньги, которые Григорий заработал с таким трудом. Лживые твари! Попадись ему сейчас этот капитан, он схватил бы его за глотку и душу из него вытряс с превеликим наслаждением, а потом плюнул бы на его труп.
Но мечтать о мести было бессмысленно. Сейчас главное — не опускать руки. Он найдет работу выучит английский и начнет играть по-крупному. Нужно время. Нужно научиться быть терпеливым. Как Григорий.
В первую ночь они спали на полу в синагоге. Левка пошел туда вместе с остальными. Приютившим их кардиффским евреям, наверное, было невдомек — а может, наплевать, — что среди пассажиров были и христиане.
Впервые в жизни он увидел, что быть евреем может оказаться полезно. В России евреи подвергались гонениям, и Левка всегда удивлялся, почему они не бросают свою религию и свои обычаи и не живут как все. Но теперь он видел, что еврей может поехать хоть на край света — и всегда найдутся в чужих землях люди, которые примут его как родного.
Оказалось, уже не первая группа русских эмигрантов покупала билеты до Нью-Йорка, а попадала куда-то еще. И раньше бывало, что их высаживали в Кардиффе и других портах Великобритании; а поскольку среди эмигрантов из России было много евреев, старейшины синагоги привыкли оказывать помощь. Наутро горе-путешественников накормили горячим завтраком, поменяли их рубли на английские фунты, шиллинги и пенсы, а потом повели в дешевые гостиницы, где номера им были по карману.
Как в любом городе мира, в Кардиффе были тысячи конюшен. Левка выучил несколько фраз, чтобы объяснить, что он опытный конюх, и отправился бродить по Кардиффу в поисках работы. Те, к кому он обращался, видели, что он умеет ухаживать за лошадьми, но даже самые доброжелательные хотели задать ему несколько вопросов, а ни понять, ни ответить он не мог.
В отчаянии он стал зубрить необходимые слова, и через несколько дней уже мог спросить в лавке цену и купить хлеба или пива. Однако при найме на работу задавали сложные вопросы — по-видимому, где он работал раньше и не было ли у него неприятностей с полицией.
Он снова пришел в кардиффский «Дом моряков» и рассказал русскому в кабинете с окном на море о своей беде. Тот дал ему адрес в Бьюттауне, районе Кардиффа совсем рядом с портом, и велел спросить Филиппа Коваля по прозвищу Поляк. Оказалось, Коваль устраивал на работу иммигрантов, готовых работать за небольшие деньги. Он говорил понемногу на большинстве европейских языков. Коваль велел Левке ждать его в понедельник в десять утра перед главным вокзалом, с вещами.
Левка был так рад, что даже не спросил, что это будет за работа.
Придя на вокзал в условленное место, он увидел толпу человек в двести. В основном русские, но были и поляки, и другие славяне, и немцы, и даже один темнокожий африканец. Левка очень обрадовался, найдя в толпе Спирю и Якова.
Их посадили в поезд, за проезд заплатил Коваль, и они помчались на север через живописный горный край. Меж зеленых склонов на дне долин темными озерами лежали промышленные поселки. И всегда характерной чертой такого поселка была как минимум одна башня с двумя огромными колесами наверху, и Левка понял, что главное занятие живущих здесь людей — добывать уголь. С ними ехали несколько шахтеров; были еще рабочие-металлисты, но у большинства никакой квалификации не было.
Через час они прибыли. Выходя из вагона, Левка понял, что их не просто так взяли на работу. На площади стояли, ожидая их, несколько сот человек, все в шапках и простой одежде рабочих. Сначала стояли молча, потом один что-то прокричал, и другие сразу подхватили. Левка не понимал, что именно они кричат, но у него не было сомнений, что это угрозы. Перед толпой стояли двадцать-тридцать полицейских, не позволяя ей двинуться вперед, за некую незримую черту.
— Кто все эти люди? — растерянно спросил Спиря.
— Вот эти невысокие, мускулистые ребята с мрачными лицами и чистыми руками? Я думаю, это шахтеры, и они бастуют, — отозвался Левка.
— У них такой вид, словно они нас убить готовы. Что здесь, к чертям, творится?
— Нас хотят использовать вместо них, — мрачно сказал Левка.
Коваль на нескольких языках прокричал: «Идите за мной!» — и вновь прибывшие пошли за ним. Толпа продолжала вопить им вслед, мужчины потрясали в воздухе кулаками, но через оцепление никто не прорвался. Никогда еще Левка не был так благодарен полицейским.
— Какой ужас! — сказал он.
— Теперь ты знаешь, как чувствуют себя евреи перед толпой погромщиков, — сказал Яков.
Они шли мимо длинных рядов домов. Левка заметил, что у многих какой-то нежилой вид. Жители других домов смотрели на них во все глаза, но здесь никто не кричал. Коваль принялся расселять приехавших. Левка и Спиря получили на двоих целый дом, что их буквально потрясло. Прежде чем уйти Коваль махнул рукой в сторону шахты — там возвышалась башня с двумя колесами — и велел быть там назавтра к шести утра. Имеющие опыт работы в шахте будут добывать уголь, остальные пойдут укреплять своды, заниматься снаряжением или — как Левка — работать на конюшне.
Левка оглядел свой новый дом. Не дворец, конечно, но чисто и сухо. Внизу — одна большая комната и две — наверху. У каждого будет собственная спальня! У Левки никогда еще не было своей комнаты. Дом был без мебели, но они привыкли спать на полу, а в июне даже одеяла не нужны.
У Левки не было желания выходить на улицу, но в конце концов оба захотели есть. В доме еды не было, и им пришлось отправиться на поиски обеда. Они настороженно вошли в первый встречный бар, но человек десять посетителей встретили их злыми взглядами, а когда Левка сказал: «Два пива, пожалуйста», — бармен его не услышал.
Они дошли до центра города, где отыскали кафе. Здесь им хотя бы не казалось, что клиенты вот-вот набьют им морду. Но они долго сидели за столиком, и официантка их совершенно игнорировала, занимаясь теми, кто пришел позже. Отсюда тоже пришлось уйти.
Будет нелегко, подумал Левка. Но он здесь и не задержится. Как только наберет денег на билет, немедленно уедет в Америку. Но есть-то надо прямо сейчас.
Они вошли в булочную. На этот раз Левка твердо решил, что с пустыми руками не уйдет. Он показал на полку с хлебом и сказал по-английски:
— Один хлеб, пожалуйста.
Пекарь притворился, что не понял.
Левка перегнулся через стойку и схватил буханку, на которую указывал. Ну-ка, пусть попробует отнять.
— Э! — закричал пекарь, но за стойку не выскочил.
— Сколько с меня? — улыбаясь, спросил Левка.
— Пенни и фартинг, — буркнул пекарь. Левка положил монеты на стойку.
— Большое спасибо, — сказал он.
Он разломил хлеб надвое и отдал половину Спире. Они пошли, откусывая на ходу. Спустившись к вокзалу, они увидели, что толпы уже нет. На платформе стоял продавец газет, что-то крича, — видимо, выкрикивал названия. Газеты шли нарасхват, и Левка заинтересовался: не случилось ли чего важного?
К платформе быстро приближался большой автомобиль, им со Спирей пришлось отскочить, и Левка увидел, кто сидит на заднем сиденье.
— Не может быть! — воскликнул он. В один миг он снова оказался в родной деревне и вспомнил, как умирал на виселице его отец, а княжна Би спокойно за этим наблюдала… Ничто не могло сравниться с пережитым тогда ужасом: ни ночные драки, ни дубинки полицейских, ни направленное на него дуло пистолета.
Автомобиль остановился у входа на станцию. Княжна Би вышла из машины, и Левку захлестнула ненависть. Хлеб во рту показался на вкус, как щебенка, Левка его выплюнул.
— Ты чего? — спросил Спиря.
Но Левка уже пришел в себя.
