Батый - Ян Василий Григорьевич (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Все ли идут на Рязань?
– Чтобы идти всем на Рязань, не хватит места войскам, корма коням. Войска идут рядом, широкими крыльями, как облавой на охоте. Самый правый – Шейбани-хан, самый левый – Гуюк-хан.
– Кто из них идет на Рязань?
– На Рязань сперва пойдет Гуюк-хан, а за ним Бату-хан.
– А что делают другие начальники?
– Они идут на другие города урусутов.
Князь Юрий Ингваревич обратился ко второму пленному:
– Как тебя зовут?
– Меня зовут Мусук, сын Назара-Кяризека.
– Верно ли то, что говорил твой товарищ, Урянх-Кадан?
– Почти все верно.
– А что не верно?
– Сами догадайтесь. Я говорить не стану.
– Это твой начальник?
– Да, это мой большой начальник.
– Как вы попали в плен?
– Мой начальник хотел посмотреть, где войска урусутов. Мы сбились с дороги. Здесь нас схватили.
Князь задумался, и воеводы поникли головами. Поняли, что тяжелая будет борьба с надвигающимися как тучи татарскими войсками.
– Кто же скажет бодрое слово? Кто даст дельный совет? – спросил Юрий Ингваревич.
На лице монгольского пленного как будто мелькнула насмешливая улыбка. Князь Юрий сказал Лихарю Кудряшу:
– А ну-ка, Кудряш, возьми обоих пленных и держи их крепко. Завяжи им ноги сыромятными ремнями, веревки они перегрызут зубами и убегут. Уведи их отсюда!
Кудряш вышел с пленными. Ратибор, расправляя бороду, кряхтел и вздыхал, словно что-то душило его.
Воеводы молчали. Князь обратился к Ратибору:
– У тебя, отче Ратибор, опыта воинского много. Ты бы сказал, что думаешь о тех вестях, какие нам поведали нечестивые мунгалы?
– Прихвастнул мунгал перед нами. Войско у них большое, верно, – но тут для них и выгода, тут им и горе. Большое войско, такое, как у них, стоять долго на месте не может. Монгольские кони уже объели всю траву, выбили копытами даже корни из земли. Еще несколько дней – и у мунгалов начнется падеж их табунов, кони друг у друга начнут отгрызать хвосты. Поэтому не все идут на Рязань, а широкими крыльями движутся на другие города за хлебом и сеном. Если бы наши князья дружно стояли одной ратью, никакие мунгалы нам бы не были страшны.
– Верно ли говорили мунгалы?
– Конечно, врут, что татарское войско надо считать девяносто девять лет, ну, а все прочее – правда.
– Что же, по-твоему, надо делать?
– Мунгалы растянулись отсюда до самого Пронска. Одним валом они на нас не ударят. Если не соврал мунгал, то перед нами стоят полки Гуюк-хана и самого Батыги. Надо, не теряя ни часа, двинуться вперед и отколоть Гуюка от середины, где стоит войско Батыги. В такую метель они ничего не заметят. Нападем на войско Гуюка и погоним его. Затем повернем на Батыгу. Это будет трудное дело, но если на нас навалятся мунгальские полки, то будет еще труднее. Тогда – наш конец! Кто только защищается – будет разбит. Мы должны сами наброситься на татар…
Воеводы заговорили, заспорили, каждый давал свой совет. Князь Юрий Ингваревич принял в конце концов совет Ратибора, приказал с рассветом поднимать войско и наступать на левое крыло татар.
Глава восьмая
Битва в диком поле
…Лежали на земле пусте, на траве ковыле, снегом и ледом померзоша, никим брегома, и от зверей телеса их снедаема, и от множества птиц растерзаемо. Вси бо лежаша купно, умроша, едину чашу пиша смертную…
«Повесть о разорении Рязани
Батыем», XIII в.
На рассвете полки были наготове. Дружинники ночевали в снегу. Костров не разводили. Метель затихла, снег повалил крупными хлопьями. За холмами занималась заря. Воины подымались, отряхали снег, брали мечи, секиры и копья. Кто имел, надевал кольчугу.
Князь Юрий Ингваревич проезжал вдоль полка. Воины строились плечом к плечу.
В тихом воздухе четко разносилась речь князя:
– Готовьтесь, братья мои молодшие, воины смелые, удальцы, узорочье рязанское! Окаянный враг с мечом у русских пределов. Занес он руку над нашей волей. Готовьтесь к борьбе. Зачем поднялся на нас лукавый враг средь мира и покоя? Он уже владеет всей землей половецкой. Чего он от нас еще хочет? Огонь и меч пустить по нашей земле! Поганые мунгалы камня на камне не оставят в свободной Рязани. Только ваша храбрость – ваша защита, судьба родного города, наших пашен, сел, любимых детей, жен и родителей наших. Грозный враг не дремлет. Он спешит на Рязань, чтобы отогреться пожарами, поживиться добром нашим. Враг здесь, перед вами! Скоро начнется бой. Не отступите перед ним!.. Я, брат ваш, напредь вас иду испить чашу смертную. Умрем за вольную отчизну отца нашего Ингваря Святославича!
Лицо князя было угрюмо и хмуро, но строгие глаза горели несокрушимой волей. Он сжимал рукоять меча, сдерживая нетерпеливого, застоявшегося на морозе гнедого коня.
Воины отвечали короткими криками:
– Постоим! Не печалься! Скорее Ока назад потечет, чем мы отступим!
Тысячные и сотники объезжали ряды своих отрядов и объясняли:
– Мы пойдем навстречу окаянным мунгалам. Будем пробиваться в их середину, раскалывать их надвое. Покончим с одним крылом, тогда навалимся на другое. Будьте стойки! Мунгалы хитры. У них старая волчья сноровка. Они притворно побегут, как будто поджали хвосты, чтобы увлечь наши полки в засаду. Не верьте им и не гонитесь за ними! Стойте так же дружно, плечом к плечу, и ждите второго удара. Так мы отобьем мунгалов…
Запорошенные снегом воины слушали сурово и спокойно, опираясь на шестоперы, копья и секиры. Их потемневшие от времени и непогоды полушубки и рыжие армяки, подпоясанные узким ремнем с ножом в деревянных ножнах, их лапти и шерстяные онучи, обвитые до коленей и затянутые лыковыми бечевками, – все говорило о скудной жизни, о повседневной тяжелой работе. Они встали на защиту рязанской земли и готовы жизнь свою отдать, только бы не допустить ворога к оставшимся позади родным избам.
Войско двинулось вперед медленным шагом, взбираясь на отлогие гребни холмов. Идти было трудно. Буря нанесла снегу до колен.
Уже поднялись на гребень передние ряды и остановились. Вдруг резкий крик прорезал напряженную тишину:
– Урусут! Урусут!
Это закричали во всю силу, подавая знак своим, связанные пленные, шедшие рядом с Ратибором. Этот крик повторился и впереди, и справа, и слева и перекатился вдали. Степь, засыпанная глубоким снегом, казавшаяся мертвой пустыней, вдруг ожила. Из снега поднялись темные фигуры, послышались гортанные выкрики, и с гулом и топотом множество людей и коней понеслось по снежной равнине прочь, все дальше теряясь в сумеречном тумане. Гул затих, и только вдали слышались отдельные выкрики. Вскоре все исчезло…
– Ну и татарва! Ну и окаянные мунгалы! – говорили дружинники. – Чего ж они побежали? Нас испугались? Нет – завлекают! Нас не проведешь.
Сотники успокаивали воинов и указывали места, где им ложиться, прячась за бугры.
Русские ряды опустились в снег, выжидая, прижимаясь друг к другу. Багровое солнце прорезало низкие тучи и длинными розовыми лучами осветило белоснежную равнину. Вдали ясно виднелась извилистая линия монгольских всадников. Они уже направлялись обратно, выставив вперед копья, положив блестящие кривые мечи на правое плечо.
Дружинники продолжали безмолвно лежать в снегу, прячась за грядой холмов.
Уже слышался равномерный глухой топот мчавшихся монгольских коней. Казалось, вся степь гудела и дрожала от удара десятков тысяч копыт. В облаках снежной пыли и пара от разгоряченных коней приближались разъяренные монголы.
Они дико визжали:
– Кху, кху, кху, уррагх!
Татары стали взбираться по отлогому скату холмов, где затаились русские. Несколько коней споткнулись и грохнулись, другие продолжали мчаться нестройной лавиной. Они были шагах в двадцати от гребня. Рязанские воины вскочили и бросились на врага с криками:
– Вперед, Рязань! Вперед, за отчую землю!
Кони были ошарашены. Одни повернули назад, другие, сбросив всадников, поднялись на дыбы и упали. Остальные продолжали мчаться, встречая повсюду удары секир и топоров.
