Последняя ночь последнего царя - Радзинский Эдвард Станиславович (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
НИКИ. Скоро… Все узнаешь… Поймешь (Расхаживая.) Аромат садов.
АЛИКС. Ну вот закончила описывать наше сегодняшнее число… Кстати, Ваше Величество, чтобы мне не волноваться, впредь будем читать дневники вслух друг другу. Что вы записали сегодня?
НИКИ. Прости, но сегодня я ничего не записал.
АЛИКС. А вчера?
НИКИ. Вчера – тоже… Нечего записывать. Последнее, что произошло – решетка на окне
АЛИКС. Бэби каждый день пишет одну фразу: «Все то же». Пиши, как Бэби. И мне спокойнее. Как он тихо спит. Очень бледненький… непременно – завтра гулять! И все-таки прочти мне свою последнюю запись.
НИКИ. Чувствую, будешь строгим цензором. (Читает.) «Утром, около десяти тридцати к открытому окну подошли. Подняли тяжелую решетку и прикрепили ее снаружи рамы, без предупреждения со стороны Юровского. Этот тип нам нравится все менее!»
АЛИКС. А я сегодня записала в дневник целое сочинение! Самое подробное описание дня за весь этот ужасный год. Почему? (читает). «16 июля, вторник. Серое утро, позднее – вышло милое солнышко».
НИКИ. Да, да… солнышко. Был превосходный день.
(Расхаживает.)
Аликс (продолжает читать). «Бэби слегка простужен. Все ушли на прогулку на полчаса утром. Когда они ушли, Татьяна осталась со мной, и мы читали книги пророков Авдия и Амоса».
Я выписала из Амоса удивительные слова… Обязательно прочтем их сегодня на ночь. «Как всегда утром комиссар Юровский пришел в наши комнаты. И, наконец, после недели перерыва опять принесли из монастыря яйца для Бэби. В восемь часов ужин. Внезапно поваренок Лешка Седнев был вызван повидать своего дядю, и он исчез. Удивлюсь, если это правда, и мы снова увидим мальчика». Думаю он не вернется, как и все, кого они от нас уводили…Это грех, но я им не верю… Но сегодня вы ушли на прогулку, мы сидели с Татьяной, и я задремала… Мне приснился сон. И я увидела (остановилась)
НИКИ. Григория.
АЛИКС. Да! Да! Он улыбался. Он прошептал мне: «Скоро, мама».
НИКИ. Я не всегда доверял Григорию. Но на этот раз он прав. Скоро… Очень скоро вы будете свободны И покинете этот дом
АЛИКС. Что значит – «вы»?
НИКИ. Да, конечно, мы.
АЛИКС. Признаюсь моя нервность еще и оттого… Знаешь, как называют в городе этот дом? Баба, которая мыла вчера полы, сказала: «Ипатьевский». По имени владельца господина Ипатьева. И я тотчас вспомнила как мы ездили в Ипатьевский монастырь, где жил первый из Романовых, избранный на царство. И я так испугалась, мне показалось, это знак: круг завершен, и дом этот страшен для нас. Но после улыбки Друга наоборот, все кажется добрым предзнаменованием. И вообще надо встряхнуться! В Тобольске вы играли спектакли. Девочки, доктор и Ваше Величество недурно разыграли водевиль господина Чехова. Я в первый раз смеялась! Есть смысл вернуться к этим маленьким забавам. И бедного доктора надо отвлечь от черных мыслей. Я зашла вчера в его комнату – там лежало незаконченное письмо. Да, каюсь, совершила недопустимое: позволила себе прочесть. Ведь доктор наивен, как и ты, он может написать лишнее. К счастью, ничего опасного. Но это – ужасное письмо. Он пишет: «Я умер, но еще не похоронен».
НИКИ. Пожалуй, ты права: надо вернуться к нашим славным представлениям.
АЛИКС. Знаешь, Ники, у господина Чехова была пьеса. Я о ней часто теперь вспоминаю. Там несколько милых аристократов должны потерять родовое имение за долги. И всё рассуждают, как его защитить. И болтают, болтают. Пока они разглагольствуют, приходит мужик – разбогатевший сын их крепостных – и объявляет: «Я купил ваш Вишневый сад».
НИКИ (меряя шагами комнату). Хорошо бы к этой пьесе приписать – что с ними нынче… Ну, покупатель, конечно, убежал за границу со всеми деньгами… Несчастные аристократы – кто в ЧК, кто уже в земле.
АЛИКС. Там есть еще недоучившийся студент, чем-то похожий на молодого человека, который иногда приходит в студенческой тужурке. В последнее время, Ники, я подозрительно часто вижу его у наших дверей.
НИКИ. Все недоучившиеся студенты, милая, нынче славно расстреливают доучившихся. Кстати, и у меня там возможна роль: персонаж, с которым все время беды. Все так и называют его – «Двадцать два несчастья».
АЛИКС. Мой милый страдалец, любовь моя. Нет, нет, эта пьеса слишком грустна. Я предлагаю нам прочесть сегодня совсем иную пьесу. Со старым, как мир, сюжетом. Очень-очень давно привезли в холодный Петербург маленькую принцессу… Ее сестра Элла выходила замуж. И на детском балу принцесса увидела голубоглазого принца. Его глаза покорили ее тотчас и совершенно.
НИКИ. И он тоже был покорен сероглазой красавицей.
АЛИКС. С тех пор всю жизнь они почти не расставались. Пока не наступила эта ужасная война.
НИКИ. Да. Он уехал на войну.
АЛИКС. А она писала ему бесконечные письма.
НИКИ. А он отвечал глупыми, короткими. А чаще – телеграммами, потому что даже в письмах был застенчив.
АЛИКС. Знаешь, дорогой я дала себе слово не вспоминать. Я заперла в кладовой альбомы с фотографиями – воспоминания свежи и мучают. Но сегодня я нарушила обет и спустилась вниз.
НИКИ. Ты принесла наши письма!
Она достает портфель с письмами
АЛИКС. Вот – мое богатство! Когда узнала про отречение, я начала уничтожать бумаги. Прямо в кабинете разожгла костер в камине, где сгорели воспоминания. Но наши письма не смогла… Понимала, ими воспользуются против нас. Но сжечь было выше моих сил. В них моя неутолимая страсть к моему Солнцу. И когда они повесили эту страшную решетку… О, глупцы, мы все равно от вас убежим. Убежим в наши письма.
В подвальной комнате. ЮРОВСКИЙ и МАРАТОВ.
ЮРОВСКИЙ. Грузовика по-прежнему нет.
МАРАТОВ. Приедет.
ЮРОВСКИЙ. Я звонил в Совет. Белобородов к телефону не подходит. Что это значит?
МАРАТОВ. Сказать? Это значит, что Белобородов к телефону не подходит.
ЮРОВСКИЙ. Команда нервничает, Маратов. Мы ждем полчаса. И начнем без грузовика.
МАРАТОВ. Ты стал плохо понимать, товарищ Яков. Белобородов приказал: начинать, только, когда придет грузовик.
ЮРОВСКИЙ. Значит правда, значит – опять ты?
Молчание.
ЮРОВСКИЙ. Мне позвонила Римма.
МАРАТОВ. (насмешливо). Опять – раскрасавица Римма?
ЮРОВСКИЙ. На рассвете она выступала перед комсомольцами, Они отправлялись фронт. И должен был прийти Белобородов, но вождь Красного Урала не пришел проводить на фронт молодых бойцов. Ей сказали, что все утро он совещался с тобой. Что ты еще затеял?
МАРАТОВ. Надо ждать грузовик.
ЮРОВСКИЙ. Послушай, сынок! Мы должны их расстрелять. Революция гибнет. От Тихого океана через всю Сибирь уже порушили нашу власть. Ярость и кровь. Римма на днях рассказала: французская Революция знала такие же страшные дни. Великая Революция погибала в огне интервенции и восстаний. И народ ответил: в городе Лионе взяли шестьдесят знатнейших юношей, в десяти метрах поставили пушки. И по связанным – палили, палили! В склеенную кровью, вопившую человеческую массу! И революционеры объявили: мы будем непрестанно убивать, мы прольем потоки нечистой крови. И они казнили короля и королеву! Они сумели ужаснуть врагов непреклонностью. И потому победили И мы сейчас также должны. Сынок! Кончились каникулы Революции. Казнь Царской семьи должна встряхнуть ряды. Чтоб мы все знали: победа или смерть. Неужели ты, взявший имя Марата, не понимаешь?
МАРАТОВ. Еще как понимаю. Ведь это я рассказывал «про город Лион», выступая перед комсомольцами. От меня все это услышала раскрасавица Римма месяц назад.
ЮРОВСКИЙ. Неужели ты так изменился? Всего за месяц?
МАРАТОВ (хрипло). Надо ждать грузовик, товарищ Яков.
Молчание.
И давай о другом. Мне сказали, ты не успел эвакуировать мать? Я могу забрать ее в свой поезд? Что с ней сделают, когда сдадим город?
ЮРОВСКИЙ. А сколько других матерей наших товарищей остается в городе? Чем она лучше? Пойми: у меня нет моей матери и моего отца. Мой отец, моя мать и мой народ – это мировой пролетариат.
