Шесть голов Айдахара - Есенберлин Ильяс (полная версия книги .txt) 📗
Всю свою жизнь, против какого бы государства ни поднимал свой меч Тимур, он прежде приказывал собирать ремесленников и строителей и отправлять их в Самарканд. Один за другим вырастали здесь дворцы и мечети, усыпальницы и медресе. И вскоре не было на всем востоке города прекраснее и величественнее Самарканда.
Имя Хромого Тимура стало греметь по всему миру, когда ему едва исполнилось сорок лет. Не было государства, чьи правители не бледнели бы при мысли о Тимуре и бессонными ночами не молились аллаху, чтобы тот отвел хищный взор от их земель.
Много женщин разных племен и народов знал Тимур, но железное сердце его принадлежало одной – Биби-ханум. Он взял ее в жены, когда она увидела только пятнадцатую весну. И никто не мог объяснить, чем покорила жестокого Тимура эта хрупкая женщина. А может быть, все дело было в том, что она смогла полюбить человека, при имени которого трепетал весь мир.
В год, когда Тимур повел свои тумены в Кашгарию, чтобы покорить моголов, посмевших выказать ему свою непокорность, Биби-ханум решила к его возвращению выстроить новую мечеть, равной по красоте которой не было бы в мире. Все она имела для этого: и золото, и искусных мастеров-рабов, но не было только одного человека, который бы придумал, какой быть мечети. И тогда она велела привести к себе известного иранского мастера, привезенного в свое время Тимуром в Самарканд, – Джусупа Ширази.
Это был спокойный медлительный мужчина, возраст которого перевалил за сорок лет. Он носил большую белую чалму, а худое горбоносое лицо его украшала густая, крашенная хной борода.
Выслушав Биби-ханум, Джусуп Ширази задумался.
– Мне не совсем понятно, моя повелительница, – наконец сказал он, – какой вы хотите видеть мечеть? Должна ли она быть похожа на те, что строят в Бухаре и Самарканде, или, быть может, вам больше нравятся мечети, которые строятся на моей родине, в Иране?
Биби-ханум отрицательно покачала головой:
– Нет. Мечеть не должна быть похожа ни на одну, уже известную людям. Нет на свете человека, равного великому Тимуру, поэтому и мечеть, построенная в его честь, должна превосходить все своим великолепием и красотой.
Мастер почтительно склонил голову.
– Я не смогу построить то, что вы хотите.
– Но почему? – лицо Биби-ханум сделалось недоверчивым. – Разве не о тебе говорят в народе, что ты умеешь творить чудеса?
– Люди склонны преувеличивать, моя повелительница…
Мастер хитрил. Он действительно умел много, но ему хотелось жить. Кто знает, останется ли всесильный, жестокий Тимур доволен тем, что он построит. Одно знал краснобородый иранец точно: что, если он не угодит эмиру, обезглавленное тело его будут терзать шакалы.
– Я не могу сделать то, что вы просите, – повторил мастер. – Но я знаю человека, который превзошел меня в искусстве строителя.
– Кто он и где его можно найти? – нетерпеливо спросила Биби-ханум.
– Он в Самарканде. Зовут его Али. Он тоже иранец…
– Пусть приведут его ко мне.
– Моя повелительница, он раб. Он живет в Хизаре вместе с другими пленниками твоего мужа.
Али вошел в комнату, где его ждала Биби-ханум, и опустился на колени.
Женщина внимательно и недоверчиво рассматривала молодого раба. Даже сейчас, когда он стоял на коленях, было видно, что он высок и строен. Узбекский поношенный халат, был тесен для сильного тела, и Биби-ханум невольно отметила, что грудь раба мускулиста и бронзова от загара.
– Ты действительно умеешь строить мечети? – спросила женщина.
– Да, – не поднимая головы, сказал раб.
– Ты знаешь, зачем я позвала тебя?
– Откуда мне знать мысли великих, тех, кто правит миром?
– Посмотри на меня, – властно приказала Биби-ханум.
Раб поднял голову. Глаза его, глубокие и темные, заблестели, а на смуглом красивом лице появилась улыбка.
– Чему ты смеешься? – недовольно спросила Биби-ханум.
– А разве грешно улыбаться, если видишь перед собой утреннюю звезду?
– Я позвала тебя не для того, чтобы выслушивать твои слова. Слушай то, что хочу сказать тебе я. Ты смог бы построить мечеть, красота котрой затмила бы красоту тех, которые уже видели люди?
– Могу, – не задумываясь, сказал раб.
– Тогда я повелеваю тебе…
– Что получу я за свою работу? – дерзко спросил раб.
– Ты будешь свободным…
Тот тихо, загадочно засмеялся:
– Этого мало, моя повелительница. Я готов до конца дней оставаться рабом…
– Если тебе этого мало, возьми все, что пожелаешь…
Биби-ханум испытывающе смотрела на раба. Скрытый смысл почудился ему в словах, но он заговорил снова, совсем серьезно:
– Я построю мечеть… Нет на свете ничего дороже красоты… О цене договоримся позже…
Тысячу рабов, знающих тайну замеса глины и резьбы по ганчу, изготовлению кирпича и обжигу цветных изразцов, велела предоставить Биби-ханум мастеру Али. Место для будущей мечети иранец выбрал сам. Оно занимало сто шестьдесят семь шагов в длину и сто девять в ширину. По замыслу мастера, в центре площади должна подняться главная мечеть с голубым куполом, а по краям ее – две поменьше. Пройти к главной мечети можно было только через огромные, украшенные цветными изразцами и исписанные сурами из Корана ворота – пештак. По углам высокой стены должны подняться четыре двадцатиметровых минарета, с которых каждый день на рассвете и закате голосистые муэдзины призывали бы правоверных на молитву во имя всемогущего и справедливого аллаха.
Минул год после того дня, когда Биби-ханум повелела мастеру Али начать строительство мечети, прежде чем она впервые приехала посмотреть на то, что уже сделано.
Увиденное поразило ее. Она долго ходила среди стен, украшенных цветными плитками и таинственно переплетающимися, загадочными узорами. Удивительной арабской вязью повсюду начертаны суры из Корана. Работы оставалось немного – полностью был готов пештак и две боковые мечети уже сияли голубыми куполами. Не было купола только над центральной, главной мечетью.
– Ты сделал то, о чем я мечтала, – сказала Биби-ханум мастеру. – Эта мечеть достойна великого Тимура. Поспеши с главным куполом.
Али дерзко глянул на женщину, и в темных глазах его засветился вызов:
– Я не могу выполнить то, о чем ты говоришь, моя повелительница, потому что…
– Чего тебе не хватает?
– Твоей любви.
Биби-ханум растерялась, к смуглым щекам прилила кровь. Никто еще в жизни не решался с ней говорить так откровенно и дерзко.
– Моей любви? – переспросила она.
– Да, – сказал мастер. Плечи его вдруг поникли. – Я полюбил тебя в тот день, когда впервые увидел! Любовь помогла мне сотворить то, что ты сегодня увидела. Она давала моей мечте крылья. Не знаю, поймешь ли ты меня, но сейчас, когда работа подошла к концу, именно любовь и дает мне ее завершить. Мечта моя увяла, как цветок, лишенный влаги в жаркий полдень, а руки бессильны.
– Разве ты забыл, кому я принадлежу?!
– Знаю! Но Тимур не страшнее смерти! Ради тебя я готов умереть в любой миг!
– Ты умрешь, если помутившийся твой разум не озарит свет благоразумия. Я даю тебе неделю, и если ты не станешь продолжать работу…
Биби-ханум резко повернулась и пошла к ожидающим ее нукерам.
Шел пятый год с той поры, как Хромой Тимур подчинил своей воле Мавераннахр. Покорились ему сопредельные земли, имя его было в зените славы, а воинская доблесть сделалась подобной обоюдоострому сверкающему мечу, вознесенному мощной рукой к вечно синему небу.
Никто и никогда не знал тайных мыслей Хромого Тимура, никто не мог сказать, куда направит он завтра своего коня и каие земли содрогнутся от невиданной жестокости его туменов.
Когда звезда удачи зажигается на небосклоне судьбы воителя, он не устает ходить в походы и не дает своему мечу заржаветь в ножнах. Решив навсегда покончить с ханством моголов, он двинул свое войско на Восточный Туркестан и Семиречье.
