Ищите связь... - Архипенко Владимир Кузьмич (мир книг .txt) 📗
— Пойми ж ты, товарищ! — кипятился высоченный матрос со «Славы». — Нету терпежу совсем. Озверели ребята, в бой рвутся. Не достанем оружия — с голыми руками кинутся!..
— Но это мы уже слышали, — вмешался вдруг Вальцов, — пойдут с голыми руками, так всех и перестреляют. Восстание без оружия — глупость!
— Оравой и города берут! — возражали ему.
Страсти стали разгораться еще пуще, но тут со стороны Нарвского шоссе послышался негромкий, но отчетливый свист, и враз все голоса смолкли, матросы встревоженно переглянулись.
— Спокойно, товарищи! — сказал Недведкин. — Расходитесь небольшими группами, не спеша. Послезавтра по одному уполномоченному с каждого корабля надо прислать на явку по Таможенной улице…
Расходились в разные стороны по два-три человека. Высокий матрос со «Славы» положил соседу, идущему рядом с ним, руку на плечо, затянул дурашливым, тонким голосом песню.
Матросы с «Павла» неторопливо двинулись вдоль песчаного пологого берега, потом свернули к парку, по дорожке — вглубь. Шли молча, каждый думал о своем. Первым заговорил Ярускин:
— Что до меня, так я с Баранниковым согласен. Начинать надо безо всяких согласований. Хватит валандаться! Все равно народ нас поддержит. Покидаем офицеров за борт…
— Больно скор ты… — возразил Недведкин. — На словах оно все гладко получается, а вот как до дела дойдет… И потом скажи на милость: что это ты вдруг всех без разбору — за борт?
— А ты уж и пожалел! Нашего брата не больно жалели, когда с восстаниями расправлялись… Бьют, да еще плакать не велят.
— И все же офицер офицеру — рознь.
— А по мне — все они одинаковы. Все они бары. Всяк норовит обидеть. Хороших пока не видел!
Шедший впереди Вальцов вдруг обернулся, спросил у Ярускина:
— А хочешь — покажу?
— Ну, покажи!
Вальцов полез в карман, достал небольшой пакет, развернул бумагу и вынул величиной с открытку фотографию. Сергей первый заинтересованно подошел поближе. С глянцевой поверхности прямо в глаза ему смотрел морской офицер. Взгляд мужественный, твердый, спокойный, но в глубине широко поставленных глаз угадывалась затаенная печаль.
— Кто это? — озадаченно спросил Краухов.
— Лейтенант Шмидт…
— Да, это был человек, — задумчиво произнес Ярускин. — Только другого такого не найти, а тем более у нас на корабле.
— Может, оно и так, — сказал Вальцов, — но только я почему о лейтенанте Шмидте вспомнил? Нельзя же, в самом деле, о всех офицерах одинаково. И у нас на корабле разный народ. Сам же ничего дурного не скажешь насчет штурмана Соболева или артиллериста Затурского.
— Тут уж спорить не буду, — сдался Ярускин. — Этих двоих и на самом деле топить не за что, матросов зря не обижают — это факт. А еще, братцы, есть такой мичман Эльснер. Он тоже к матросам всегда справедлив!
Недведкин сидел в вагоне порядком обшарпанной ревельской конки, который тащила пара заморенных лошадей. Путь был неблизок. Конка медленно и нудно ползла по рельсам, подолгу стояла на остановках. Примостившийся в углу Недведкин не замечал проплывающих за окном улиц, думал о своем…
Та горячность, с которой матросы вновь потребовали начать конкретную подготовку к восстанию и установить для него близкий срок, его не удивила, внутренне он был готов к этому — уж слишком накалена атмосфера на кораблях и у матросов лопается терпение. Товарищи, с которыми он ходил сегодня на подпольную встречу, в общем держали себя спокойно, но если брать команду «Павла» в целом, то там все труднее становилось взывать к благоразумию. Нервы матросов часто не выдерживали.
Взять хотя бы недавний случай, о котором рассказывал ему Сергей. Очень уж неосторожно вел себя комендор Силантьев, начавший вслух возмущаться неумеренными царскими тратами. Ведь не ровен час кто-то из присутствующих начальству доложит. За Силантьевым, может быть, уже наблюдают. А Сергей, чудак, готов был притащить его с собой на подпольную встречу. Нет, не хватает еще у товарищей опыта конспирации, неосторожно действуют они, по лезвию ножа ходят. Конечно, и сам Недведкин всегда на волосок от ареста, но все же он надеется, что осторожность его выручит. А многие матросы попросту на рожон лезут…
Два дня назад на «Павле» зачитали приказ фон Эссена о том, что военно-морской суд приговорил комендора Антонова к четыре годам каторжных работ. Антонова Недведкин знал хорошо. Нелюдимый, мрачный ж раздражительный человек. Уже позднее узнали, что у него дома осталась молодая жена с грудным младенцем, а кормильцем в семье был он один… «Сорвался» комендор после возвращения с берега, где хлебнул с горя в трактире. Может быть, матрос отделался бы карцером, да подлец унтер-офицер караульного взвода ударил Антонова по лицу, а тот, не стерпев, ответил — и началась катавасия, в результате которой пошел молодой парень прямиком на каторгу.
После прочтения приказа на корабле стало неспокойно. Недведкин узнал, что один тип из числа корабельных санитаров стал подговаривать матросов отказаться от ужина в знак протеста. Санитар и прежде вызывал подозрение, а тут Недведкин и вовсе уверился, что опасный человек. Только дурак или провокатор мог толкать матросов на такой шаг — по флотским законам отказ от пищи приравнивался к бунту. На дурака санитар не походил, а на провокатора похоже, что смахивает. Спешно пришлось тогда успокаивать матросов, чтобы удержать их от необдуманного поступка.
А теперь вот перед ним еще более сложная задача — остановить стихийный порыв, поставить дело подготовки восстания на правильную организационную основу. С восстаниями не шутят, к ним надо готовиться тщательно и детально. И конечно же, надо все согласовать с товарищами из Петербурга.
На сегодняшнюю встречу с Лутовановым Недведкин возлагал большие надежды. Это было началом контактов с Петербургским комитетом РСДРП. И еще один очень важный вопрос надо было, не теряя времени, обговорить с Лутовановым: срочно предупредить петербургских товарищей об акции, задуманной эсерами. В последние дни все газеты полны сообщениями о том, что вскоре в Балтийском порту состоится встреча русского царя с кайзером Вильгельмом II. Надо полагать, что либо накануне этого свидания, либо вскоре после него царь нанесет намеченный визит и на линейный корабль «Император Павел I». Королев и его компания об этом догадываются и готовятся к этому. А как помешать им, Недведкин до сих пор себе не представлял…
Утром, придя на службу, ротмистр Шабельский узнал, что в Ревель прибывает командир отдельного корпуса жандармов генерал Толмачев. Цель приезда высокого начальства для Стася была совершенно ясна. Толмачев хотел самолично осмотреть место приближающегося свидания государя с Вильгельмом II.
У помощника начальника управления подполковника Белинкина Стась справился, не отменить ли ему назначенную с мичманом Тирбахом встречу, но начальник холодно сказал, что генерала Толмачева найдется кому встретить, а остальные работники должны заниматься обычными делами. Разумеется, командира корпуса жандармов встретил сам Белинкин, и он же укатил вместе с ним экстренным поездом в Балтийский порт, а Шабельский, как и было намечено, отправился на конспиративную квартиру по Рыцарской улице для встречи с мичманом.
В управление Шабельский вернулся в три часа пополудни, успев перекусить по пути в ресторане «Золотой лев». Встреча с мичманом Тирбахом, на которого он возлагал кое-какие надежды, оказалась пустой. Мичман вначале пыжился, задирал нос, но вскоре признался, что ничего серьезного пока у него нет. Тирбах передал ему записку Миштовта, в которой сообщалось, что недавно комендор Силантьев делал какие-то намеки в адрес государя императора, употребляя слово «вампир». Однако сказано это слово так, что придраться толком нельзя. И все же Шабельский записал в книжечку это сообщение — пусть в управлении заведут карточку на матроса. В дальнейшем может пригодиться.
А вообще, если брать на заметку всех, кто делает намеки в адрес царя, — тут никаких шкафов не хватило бы. У Стася складывалось впечатление, что по этому адресу прохаживались ныне чуть ли не поголовно все живущие в России.
