Северный богатырь. Живой мертвец (Романы) - Зарин Андрей Ефимович (книги онлайн полные .TXT) 📗

IX

Пришла беда — отворяй ворота

Семен Павлович едва переступил порог своего дома, как кровь забурлила в нем от негодования. Его квартира была так же пуста, как и вчера.

— Что же это такое? — воскликнул он. — Брат обещал сегодня все вернуть! Никого не было? А?

— Какое! — с негодованием ответил старый Сидор. Я посылал с нему Павлушу, так Дмитрий-то Власович его взашей! Вот! Да еще говорит: «Я вас вот скоро к себе переволоку!»

— Он с ума сошел! — с раздражением произнес Семен Павлович. — Ну, да увидим! — и, надев шляпу, он быстро пошел к своему брату.

С каждой минутой раздражение в нем росло. Слова Ермолина словно оправдывались на деле, но он не хотел верить в такую бессовестную наглость брата. Он не вошел, а почти вбежал в его комнату и закричал с порога:

— Дмитрий, что же это значит? Как ты смел?

Брыков, что-то писавший у стола, быстро кинул на стол бумаги и вскочил. В первое мгновение он растерялся, но тотчас оправился и надменно произнес:

— Тсс! Что вам надо? Что вы врываетесь ко мне с криком?

Семен Павлович оторопел.

— Как? — снова закричал он. — Ты в мое отсутствие ограбил меня и еще не знаешь, что я требую? Неужели ты хочешь судиться со мной? Опомнись!

— Ха-ха-ха! — злобно засмеялся Дмитрий. — Это ты, а не я, должен опомниться! Судиться! Ха-ха-ха! Да кто ты? Что ты? Ты мертвый!.. Тебя нет!

— Ка-ак?

— Не кричи! Ведь ты сам знаешь это, да и все знают! Для чего ты был у Архарова? А? Что он тебе сказал? А?

Семен Павлович совершенно растерялся.

— Так и брось фордыбачить, — насмешливо посоветовал Дмитрий, — а иди с Богом!.. Впрочем, — прибавил он, — я тебе пришлю кое-что из рухляди!

— Подлец! — теряя терпение, закричал Семен Павлович. — Значит, ты меня и отравил?

Дмитрий побледнел, но не смутился.

— Иди, иди! — сказал он, стараясь казаться спокойным. — Федька, проводи барина!

— Так вот тебе! Вот! — и Семен Брыков подскочил к брату и два раза ударил его.

— Федька! Петр! — закричал Дмитрий, бросаясь в соседнюю комнату.

— Дрянь! Убийца! Вор! — крикнул на прощание Семен Павлович и, оттолкнув Федьку, выбежал на улицу.

Он шел домой, не помня себя, со шляпой в руке и то смеялся, то злобно сжимал кулаки. Да ему и действительно было впору смеяться, впору и плакать. Но он скоро стал утешать себя мыслью, что правда до царя дойдет и тогда он не пощадит этой гадины-брата.

— Сидор, — сказал он входя, — брат ограбил меня!

— Как? Да можно ли эдак-то? А в часть бы его, батюшка! Нешто на него, разбойника, суда нет? Да мы все твои холопы присягнем!

— Эх, теперь меня всякий грабить может. Не живой я, Сидор, а мертвец!

— С нами крестная сила! — даже отшатнулся от него старик, — что ты говоришь, батюшка!

— То, что есть! — и Брыков в волнении рассказал ему свою историю.

Старик крестился и всплескивал руками; наконец он, успокаивая барина, сказал:

— Батюшка, да ведь царь-то все рассудит! Не бойся! А мы тебе все, что живому, что мертвому, — верные холопы.

Брыков опустился на табуретку в кухне и бессильно схватился за голову. Все рушится, все падает. Богатый обращен в нищего, ограблен, лишен имени, и кем же? Братом!

Вечером он пошел к Маше.

Она встретила его радостным возгласом и спросила:

— Ну, что?

— Все плохо, — печально ответил он и рассказал ей о своем положении.

Девушка сделала ему предостерегающий знак и тихо сказала:

— Не говори отцу!..

Они вошли в горницу.

— Кха, кха, кха, — кашляя и охая, заговорил старик Федулов, здороваясь с Брыковым. — Ну, что, батюшка, каких дел наделали? Ась?

Брыков постарался сделать веселое лицо.

— Ничего! Худого особенно нет. Архаров генерал приказал мне государю просьбу подать. Он вскоре назад поедет… так проездом.

— Так, так! — сказал старик. — Ну, а с братцем Дмитрием Власовичем как? С имением?

— Что же? Мое при мне остается, — ответил Брыков, чувствуя, как краснеет под пытливым взглядом старика.

Тот покачал головой, пожевал губами, а потом, решительно тряхнув головой, сказал:

— Только знай одно, сударь мой: пока ты этих дел своих не окончишь, не невеста тебе моя Маша. И до той поры ты и дорогу сюда забудь, потому, для чего тень на нее бросать. А когда снова в права войдешь — милости просим!

Брыков побледнел и хотел возражать, но Маша незаметно стиснула ему руку Тогда Брыков поднялся и, сухо поклонившись старику, сказал:

— Благодарю, Сергей Ипполитович! Всего ждал я от людской злобы, только от вас таких слов не ждал. Думал, вы по-родственному.

— Не обессудь! — сказал старик, покачав головой, — сам видишь: дело несуразное. Не могу же я дочь за покойника выдавать. Иди, иди, не гневайся! Маша, Машенька! Где ты? А, вот видишь: она даже убежала от стыда. Иди, иди, друг Семен Павлович, и на меня не сердись! Я, дочку жалеючи, говорю так-то!

Смущенный и растерянный Семен Павлович вышел из дома Федулова, но в темном палисаднике его схватила за руку Маша, и он тотчас ожил, хотя предчувствие беды еще сильнее сжало его сердце.

— Сюда иди, милый, на зады! — шепнула девушка.

Они крадучись обошли дом и сели в беседку, устроенную над ледником.

— Что случилось? Отчего старик изменился? — спросил Брыков.

— Ах, милый, — прижимаясь к жениху, ответила Маша, — ведь за меня сватался твой брат, Дмитрий!

— Кто?

— Тсс! — остановила его Маша. — Кто? Брат твой! Ты ему всегда верил, а он — первый твой враг. И вот привязался он ко мне, и теперь отец за него выйти неволит. Милый, они все против тебя!

— Как, Маша? Я ничего не понимаю!

— Где же понять, милый. Я сама ничего не понимаю тут. К папаше ходит Воронов, такой поганый подьячий. Папаша во всем его наставляет, а он к Дмитрию идет и того учит. Они говорят, что ты теперь мертвый.

— А царь?

— Они говорят, что до царя далеко Милый! Сеня! Что с нами будет? Я за этого Дмитрия не пойду и лучше убью себя! Ведь я люблю тебя, Сеня! — и девушка залилась горькими слезами.

Брыков обнял ее и осыпал ее лицо поцелуями.

— Перестань, Маша! Никогда не может случиться, чтобы правда потонула. Ведь я — не вор, не злодей. За меня и товарищи, и друзья. Разве можно лишить меня жизни, если я жив, из-за одной ошибки? Царь исправит эту ошибку и все… Не бойся, моя крошечка! — и Семен Павлович стал целовать заплаканное лицо невесты. — Мы, как решили, так и сделаем — поженимся и заживем тихо да мирно. Только как мы с тобой венчаться будем?

Маша немного успокоилась и вытерла слезы.

— Обдумаем мы это сообща, Сенечка! Ты приходи сюда по вечерам в девять часов. Я перед сном всегда буду заглядывать сюда. А если что спешное, я оповещу тебя тотчас. — Она совершенно оправилась и решительно сказала: — Только знай: женой твоего брата я никогда не буду! Лучше смерть. Пусть отец проклянет — мне все равно… Да!

Семен Павлович крепко обнял ее, и они на миг замерли в поцелуе.

«Если бы кто-либо стал рассказывать мне такую историю, что случилось со мною, я не поверил бы», — думал Брыков, медленным шагом возвращаясь в свой разоренный дом.

В этот миг он услышал пьяный оклик. Он поднял голову и увидел верхом на коне вдребезги пьяного Башилова, того самого, что был отличен императором на смотре.

— Смотри, тебя Гессе увидит такого, — сказал ему Брыков, — живо на гауптвахте будешь!

— Не бойсь! — ответил Башилов. — Не таковский я! Меня ныне сам государь отличил! Слышь, получен приказ. Меня в Питер, в семеновцы! Ха-ха-ха! Завтра еду. Приходи провожать!

— Спасибо!

— А ты когда женишься?

— Где там жениться! Хлопот у меня полон рот, братец мой! Ограбили меня, имени лишили.

— А ты к царю! — качаясь в седле, сказал Башилов.

— Я так и думаю!

— А будешь в Питере, ко мне. Сперва прямо в полк, спроси: «Где Башилов?» — а потом прямо ко мне!

— Спасибо! Только, я думаю, мы и здесь все сделаем! — ответил Семен Павлович и, простившись с приятелем, пошел своей дорогой, а Башилов поправился на коне и затянул тихим голосом: