Сальватор. Том 2 - Дюма Александр (читать книги без .TXT) 📗
Надобно вам сказать, что в Консьержери у меня есть друг.
Скоро вы убедитесь, как полезно повсюду иметь друзей. Я его нашел, мы отправились прогуляться, и за разговором я узнал, что один из водостоков, выходящих на берег Сены, ведет во внутренний двор тюрьмы. Необходимо было разузнать, как расположен под землей этот канал, ведь он должен был проходить недалеко от камеры смертников. «Хорошо, – подумал я. – Придется прорыть шахту, а для наших каменотесов это труда не составит».
Кое-кто из слушателей закивал. По-видимому, это и были каменотесы, к которым молодой человек обратился с просьбой.
Сальватор продолжал:
– Я раздобыл план Консьержери, что оказалось отнюдь не сложно: я лишь снял копию со старого плана, который разыскал в библиотеке Дворца.
Увлекшись этой идеей, я обратился за помощью к трем нашим братьям. В ту же ночь – к счастью, ночь выдалась темная – мы бесшумно сняли решетку водостока, и я проник в зловонное подземелье, но через несколько шагов мне пришлось остановиться: во всю высоту и ширину подземный ход перегораживала решетка, похожая на ту, что выходила на Сену. Я вернулся и позвал одного из своих людей с инструментом. Через десять минут он вернулся и упал к моим ногам. Он едва не задохнулся, но не хотел возвращаться, пока не закончит работу.
Я снова вошел в смрадное и мрачное подземелье. Пройдя чуть дальше, чем в первый раз, я снова натолкнулся на решетку.
Вернувшись на берег, я попросил другого моего спутника освободить мне проход… Он с трудом выбрался из подземелья, но, как и первый наш товарищ, снял решетку. Я возвратился в подземелье, где меня ждала третья решетка. Я вернулся к своим друзьям печальный, но надежды не терял. Двое из них изнемогали, и рассчитывать на их помощь не приходилось. Зато третий рвался в дело. Я еще не успел договорить, как он бросился в темноту подземелья.
Прошло десять минут, четверть часа, человек все не возвращался… Я пошел его искать. В десяти шагах от отверстия я наткнулся на препятствие, протянул руки и узнал тело, схватив за рубашку, потянул его к выходу. Но было слишком поздно:
несчастный уже умер от удушья!.. Так прошел первый день или, вернее, первая ночь, – холодно закончил Сальватор.
Все присутствовавшие слушали рассказ о героической работе с огромным интересом.
Господин Жакаль смотрел на рассказчика с некоторым недоумением. Он чувствовал себя ничтожным трусом рядом с отважным молодым человеком, казавшимся ему великаном.
Не успел Сальватор договорить, как к нему подошел генерал Лебастар де Премон.
– У погибшего наверняка остались жена и дети? – спросил он.
– Не беспокойтесь, генерал, – отвечал Сальватор. – С этой стороны все улажено. – Жене назначена рента в тысячу двести франков, и для нее это целое состояние, а двое детей поступили в Амьенскую школу.
Генерал отступил назад.
– Продолжайте, мой друг, – попросил он.
– На следующий день, – сказал Сальватор, – я отправился на то же место с двумя оставшимися помощниками. Я вошел один, неся по бутылке хлора в каждой руке. Третья решетка была снята, и я мог продолжать путь. Водосток поворачивал направо.
По мере того как я продвигался, лаз сужался. Вскоре я услышал над головой шаги: очевидно, это был обход часовых или солдаты проходили через внутренний двор. С этой стороны мне делать было нечего. Я точно все рассчитал и знал, что на тридцатом метре должен был свернуть влево, причем угол был вычислен безошибочно. Я вернулся, посыпая хлоркой вдоль всего пути, чтобы, насколько было возможно, обеззаразить подземелье. Мы вставили на место первую решетку и ушли. Местность была изучена, можно было приниматься за работу, и вы оцените, насколько она была трудна, если я вам скажу, что три человека, подменяя один другого и копая по два часа в ночь, затратили на нее шестьдесят семь ночей.
Со всех сторон раздались восхищенные возгласы.
Только три человека не участвовали в общем хоре.
Это были плотник Жан Бычье Сердце и два его товарища:
каменщик по прозвищу Кирпич и угольщик Туссен-Бунтовщик.
Они скромно отступили назад, слыша, как высоко карбонарии ценят их подвиг.
– Вот они, три человека, проделавшие эту огромную работу, – указав на них присутствовавшим, проговорил Сальватор.
Трое могикан многое отдали бы за то, чтобы спрятаться в самой глубокой шахте. Они смутились, как дети.
– Спасем мы или нет господина Сарранти, – вполголоса сказал Сальватору генерал Лебастар де Премон, – эти люди ни в чем не будут нуждаться до конца своих дней.
Сальватор обменялся с генералом рукопожатием.
– Через два месяца, – продолжал молодой человек, – мы находились как раз под камерой смертников, почти все время пустующей, так как осужденных переводят туда лишь за несколько дней до казни. Подобравшись совсем близко, мы могли спокойно работать, не опасаясь возбудить подозрение тюремщиков; через неделю мы вынули одну плиту, или, вернее, достаточно было посильнее толкнуть эту плиту со скошенными краями, как она приподнималась и через нее мог пролезть пленник. Для большей безопасности, а также на тот случай, если тюремщик войдет в то время, как пленник соберется бежать, Кирпич вделал в плиту кольцо: Жан Бычье Сердце сможет удерживать плиту, пока господин Сарранти доберется до реки, где я буду ждать его с лодкой. Как только господин Сарранти сядет в лодку, я отвечаю за успех операции! Вот мой план, господа, – продолжал Сальватор. – Все готово. Осталось только привести его в исполнение, если только господин Жакаль не докажет нам вполне убедительно, что мы рискуем проиграть. Слово вам, господин Жакаль, но торопитесь: времени у нас в обрез.
– Господин Сальватор! – без тени улыбки отвечал начальник сыскной полиции. – Боюсь, вы примете меня за льстеца, пытающегося привлечь вас на свою сторону, но я хочу выразить вам свое восхищение этим необыкновенным планом.
– Я жду от вас не комплиментов, сударь, – возразил молодой человек, – я спрашиваю ваше мнение.
– Если я восхищаюсь вашим планом, значит, я его одобряю, – ответил полицейский. – Да, господин Сальватор, я вел себя как глупец, когда приказал вас арестовать. Это так же верно, как то, что я нахожу ваш план превосходным, надежным. Уверяю вас: он удастся. Однако позвольте задать вам один вопрос. Что вы рассчитываете делать с пленником, когда он окажется на свободе?
– Я же вам сказал, что отвечаю его безопасность, господин Жакаль.
Господин Жакаль покачал головой, давая понять, что одного заявления ему недостаточно.
– Я вам все скажу, сударь, и вы, надеюсь, согласитесь с моим планом бегства, как одобрили и похищение из тюрьмы.
Почтовая карета будет ждать в одной из улочек, выходящих на набережную. Свежие лошади будут ждать на всем пути. Я вышлю вперед курьера До Гавра отсюда сорок три лье: мы проедем их за десять часов, не так ли? В Гавре нас будет ждать английский пароход. В тот самый час, когда на Гревской площади соберутся любопытные поглазеть на казнь господина Сарранти, тот покинет Францию вместе с генералом Лебастаром де Премоном, которому нечего будет делать в Париже после отъезда господина Сарранти.
– Вы забыли, что существует телеграф, – заметил г-н Жакаль.
– Отнюдь нет. Кто может поднять тревогу, указать избранный беглецами путь, привести в действие телеграф? Полиция, то есть господин Жакаль! А раз господин Жакаль остается с нами, все этим и сказано.
– Совершенно справедливо, – согласился г-н Жакаль.
– Надеюсь, вы не откажетесь последовать за этими господами в отведенную для вас квартиру.
– Я к вашим услугам, господин Сальватор, – с поклоном отвечал полицейский.
Сальватор остановил г-на Жакаля, протянув руку, но не касаясь его.
– Мне нет нужды призывать вас к осторожности как в действиях, так и в словах. Всякая попытка к бегству, как вы знаете, будет пресечена в ту же минуту, и непоправимо! Ведь меня здесь не будет, чтобы защитить вас, как это было совсем недавно.
Ступайте, господин Жакаль, храни вас Господь!
