Кавказ - Величко Василий Львович (читать онлайн полную книгу txt) 📗

Sapienti sat!

Р.П.

Г. редактор!

На основ. 26 ст. врем. пр. о ценз, и печ., прил. к прод. 1868 г. Св. зак., т. XIV, кавказский военно-окружной суд просит вас, милостивый государь, в интересе правды, напечатать в ближайшем номере вашего журнала следующее:

В «Русском Вестнике» за октябрь этого, 1903 г., стр. 473, г. В. Величко вспомнил в своих «Русских речах» хубларовское дело. Это дело рассматривалось временным военным судом в г. Шуше в декабре 1897 г. Купец Хубларов, армянин, обвинялся в том, что, злобствуя против своих конкурентов по торговле: приказчиков купца Терентьева, Голубева и Маркова и заводчика Пирумова, подговорил татар убить их на заводе последнего, где они жили. Тринадцать татар обвинялись в том, что по подговору Хубларова, в ночь на 23 июля 1895 г., они выстрелами из ружей в саду Пирумова убили пять человек и ранили двух случайных посетителей сада, а не конкурентов Хубларова, которых в означенную ночь на заводе не было. «Армянствующая печать, — пишет г. Величко, — доходила до крайнего лиризма в защиту Хубларова, а против этого последнего, по местным цензурным условиям, было писать более чем затруднительно». То, что желал и не мог писать г. Величко в газете «Кавказ», он через шесть лет напечатал в «Русском Вестнике».

«Судебный следователь, — вспоминает автор „Русских речей“, — взялся за хубларовское дело с таким усердием, „с каким по медвежьей мимике бабы на работу ходят“. Веские улики против обвиняемых были добыты не предварительным следствием, а полицейским дознанием, но ожидалось, что неприятные Хубларову полицейские чиновники будут уволены со службы. Русский проходимец взялся „проводить“ это дело и, оставаясь сам в тени, собрал на безгрешные расходы по хубларовскому делу от 40 до 100 тыс. рублей. Такие были слухи в Тифлисе, — пишет г. Величко, — а вот и несомненные три факта, 1-й: помощник военного прокурора по хубларовскому делу вместо обвинительной речи сказал нечто, вроде оправдательной, и она была в таком виде напечатана в армянствующей газете «Новое Обозрение» , 2-й: за два дня до произнесения приговора, который, казалось, не мог быть заранее никому известен, вся Шуша готовилась к лукулловскому пиршеству в ожидании оправдания Хубларова и 3-й: состав выездной сессии, за исключением одного подполковника Эриванского полка, принял участие в хубларовском пиршестве [30]. Как велось это дело военном судом, — заключает г. Величко, — мог выяснить ревизор, который, к сожалению, туда послан не был».

Возражать против неизвестных нам городских слухов, повторяемых г. Величко и компрометирующих власть судебную и административную на Кавказ, мы не будем, а против несомненных для автора «Русских речей» фактов считаем себя обязанными возразить [31].

Временный военный суд в г. Шуше признал доказанным факт нападения на завод Пирумова 23 июля 1895 г., убийство пяти человек, поранение двух и ограбление денег и вещей у живых и мертвых , но из 14 подсудимых признал виновным только одного Абас Кербалай Багир-оглы в том, что хотя он не принимал прямого участия в разбое и убийствах, но знал о готовящемся нападении на Голубева и Пирумова, у которых разбойники предполагали найти значительные суммы денег , предупредил разбойников, что в ночь на 23 июля Голубев и Пирумов будут ночевать на заводе последнего, и обещал злоумышленникам свое содействие в качества старшины с. Шеллы и начальника разъездной команды, а затем, по совершении преступления, направил полицейские власти на ложный след разбойников. Оправдав тринадцать подсудимых, временный военный суд представил главноначальствующему гражданской частью на Кавказе особое постановление об обнаруженных на судебном следствии обстоятельствах, возбуждающих по этому делу ответственность других, суду не преданных лиц. По закону, представитель обвинения не должен преувеличивать значение имеющихся в деле доказательств и даже, если находит оправдание подсудимых уважительным, обязан заявить о том суду по совести. Вот причины, по которым речь помощника военного прокурора не ответила ожиданиям г. Величко, и первый несомненный для него факт по хубларовскому делу, вызвавший его неудовольствие против военного суда, объясняется его личным недоразумением (?!).

Судебное заседание по хубларовскому делу производилось при открытых дверях, при участии 5 защитников подсудимых: 4 присяжных поверенных и одного кандидата на военно-судебные должности, и продолжалось с 8 по 23 декабря 1897 года. В присутствии многочисленной публики суд допрашивал свидетелей, выслушивал объяснения подсудимых и проверял доказательства вины и невиновности их. Не надо большой юридической опытности, чтобы в последние дни такого большого процесса предвидеть его результат. Приговор справедливого суда всегда отвечает данным судебного следствия, а не посторонним соображениям. В этом отношении репутация военного суда на Кавказ давно установилась, почему заинтересованные в судьбе Хубларова лица могли за день и даже за два перед провозглашением резолюции ожидать его оправдания и подготовлять торжественный обед для него. А потому второй несомненный и подозрительный для г. Величко факт также объясняется его личным недоразумением (?!). В состав суда по хубларовскому делу временными членами были войсковые старшины казачьих полков: I Лабинского и Сунженско-Владикавказского, и два капитана Асландузского резервного батальона. Напрасно г. Величко утверждает, что состав выездной сессии был на хубларовском обеде. Неправда, никто из состава суда там не был: приглашался на обед один кандидат на военно-судебные должности, защищавший татар, но и он отказался от приглашения.

Хубларовское дело, по кассационной жалобе, было в главном суде, который 29 января 1898 г. оставил жалобу без последствий. Производилось и дознание по инсинуациям на председательствующего по этому делу военного судью; но оно фактов г. Величко не подтвердило.

Председатель Кавказскаго

Военно-Окружного Суда Македонский.

От изд. 1) Первая и весьма серьезная неточность в письме г. Македонского, на которую находим нужным указать, заключается в его категорическом утверждении, что суд констатировал в хубларовском деле «ограбление денег и вещей у живых и мертвых». Это, безусловно, неправда. Все без исключения судебные отчеты по этому делу констатировали, что у жертв преступления ограблены не были ни деньги, ни ценные вещи, оставшиеся на виду. Убийцы даже не взяли портмоне с сорока рублями, находившееся в руках одного из убитых. Этот факт точно устанавливает характер преступления: тут не могло быть и речи об убийстве с корыстной целью. Мы искренно удивляемся, что г. председатель суда оказался столь неточно осведомленным в вопросе, дающем всему делу совершенно определенный характер. Эта существенная неточность сама по себе служит веским опровержением высказанного дальше г. Македонским утверждения, что «разбойники» хотели убить Голубева и Пирумова (конкурентов Хубларова) просто потому, что предполагали найти у них большие суммы денег. На Кавказе все чаще и чаще проявляется у многих тенденция сваливать на пресловутых «разбойников» преступления, в которых так или иначе замешаны всесильные армяне, — до покушения на жизнь князя Голицына включительно.

2) Укажем, как на характерную подробность, на упоминаемое вскользь г. Македонским особое постановление временного военного суда (оправдавшего первых подсудимых с Хубларовым во главе) о привлечении к ответственности других «суду не преданных лиц», на основании каких-то обстоятельств, обнаруженных судебным следствием. Тут речь, несомненно, идет между прочим и о Джафар беке Везирове, уважаемом больном старике, на которого указывает В.Л. Величко. По-видимому, «особое постановление суда» оказалось основанным на данных довольно шатких, ибо Джафар бека, пришлось отпустить после долгого предварительного заключения, не подвергая даже суду, причем Г. Иваненко отнюдь не встретил освобождения этой невинной жертвы неправды или грубой ошибки лирической речью, подобной той, какою он наградил более счастливого г. Хубларова.