У нас уже утро - Чаковский Александр Борисович (библиотека книг .txt) 📗
– Да, с вами.
Доронину показалось, что по лицу Русанова опять пробежала едва уловимая усмешка. Но уже в следующую секунду лицо его снова стало, серьёзным.
– Мне кажется, – заговорил он, – что мы, сахалинские коммунисты, допускаем в своей работе большую ошибку. Решая тот или иной хозяйственный вопрос, мы не всегда видим его политическое значение.
– Я думаю, – возразил Доронин, – что на этот счёт не может быть точных инструкций. Невозможно заранее ответить на такие вопросы, которые только ещё ставятся жизнью.
– Верно, – согласился Русанов, – но если вопрос уже поставлен жизнью?… Я получил одно интересное письмо и хотел бы услышать ваше мнение о нём. Вот послушайте: «Уважаемый товарищ Русанов! Хочу посоветоваться с вами. На нашем рыбокомбинате развернулась сейчас подготовка к путине. Работы очень много, но всё-таки некоторые рыбаки скучают. Раньшо думали выписывать семьи, а теперь и сами хотят уезжать. Им не нравится то, что рыбный лов прекращается на зиму. Это и на заработке сказывается, и вообще непривычно. Я расспрашивал старожилов – все утверждают, что японцы зимой рыбу не ловили. Вот мы и не знаем, как поступить. Думаю поставить этот вопрос на бюро парторганизации, но надо же подготовить решение, иначе смысла не будет. А какое решение? Не знаю. Думаю всё-таки, что японцы – нам не указ. Если им подражать, то на зиму людей вообще распускать надо. Простите, что отрываю вас от дел, но это, по-моему, важный вопрос и не для одного нашего комбината».
– Я знаю, от кого это письмо, – твёрдо проговорил Доронин.
– Знаете? – переспросил Русанов. – Не сомневаюсь. Было бы странно, если бы вы с парторгом жили разными мыслями, Что же мне ему ответить?
– Я думаю, что ответ может быть только один, – убеждённо сказал Доронин, – надо ловить рыбу зимой. Мы хотим попробовать. Благословите?
– А без благословения побоитесь? – усмехнулся Русанов. – Как вы думаете, товарищ Доронин, – серьёзно спросил он, – почему японцы не ловили рыбу зимой?
– География, – пожав плечами, ответил Доронин.
– А мне кажется, – задумчиво сказал Русанов, – что не география, а политика. Японцы смотрели на Южный Сахалин и Курилы как на колонию. Колониальное, мелкокустарное хозяйство. Дешёвый, почти рабский труд. Летом всё это имело прямой смысл, а зимой способно было принести только убыток. Много ли сумеют взять зимой кустари? А если оставлять их на зиму, надо строить хорошие дома, держать в готовности флот, да и деньги людям платить надо… Так не кажется ли вам, товарищ Доронин, что география, значения которой отрицать, конечно, нельзя, использовалась японцами для того, чтобы прикрыть внутренние пороки капиталистического хозяйства на Сахалине? А мы строим здесь передовое, социалистическое хозяйство. И рыбаки здесь – не просто рабочие, а хозяева. Какой же это вопрос – географический или политический?
Доронин молчал. Да, придя сюда, он был убеждён в том, что начать зимний лов необходимо. Но он не придавал этому столь широкого политического значения. Зимний лов казался ему делом сугубо хозяйственным.
– Я как-то не думал над этим, – наконец сказал он.
– Я тоже, – улыбнулся Русанов, – до этого письма. Мне очень понравилась фраза: «Думаю, что японцы нам не указ». Поговорив с товарищами из главка, я выяснил, что никаких научно обоснованных возражений против зимнего лова нет. Только сила традиции. Но ведь по традиции мы должны были бы переводить рыбу на тук, правда?
Доронин встал.
– Большое спасибо! – сказал он. – Мы заново продумаем этот вопрос. И не с географической, а с политической точки зрения.
– Ну вот, – рассмеялся Русанов, – значит, и я от вас совет получил: «Продумать вопрос с политической точки зрения». Правильный совет. При этом имейте в виду, что с точки зрения сугубо хозяйственной проблема зимнего лова не так уже важна. Его удельный вес в годовом плане рыбодобычи пока весьма незначителен. Но взгляните на этот вопрос политически, и вы сразу увидите его в тесной связи с другими вопросами, от разрешения которых зависит процветание нашего острова. Подумайте обо всём этом и передайте наш разговор товарищу Ныркову. Кстати, какого вы мнения о вашем парторге?
– Нырков – очень хороший парень и настоящий коммунист, – убеждённо ответил Доронин, пожимая протянутую ему руку.
ГЛАВА XV
Доронин вернулся на комбинат к ночи. Когда он вышел из поезда, было уже совсем темно. Падал крупный снег. С моря дул сильный ветер. Доронин привычно зашагал в темноту. Теперь ему уже не надо было опрашивать, как найти рыбокомбинат.
Вскоре он увидел освещённые окна нового дома. Дом стоял на небольшом пригорке и был виден издалека.
«Точно маяк», – подумал Доронин.
Ему очень хотелось увидеть сейчас Ныркова и рассказать о своём разговоре с Русановым. Он шёл, преодолевая напор сильного морского ветра, и соображал, что надо будет немедленно сделать на комбинате.
Прежде всего необходимо собрать коммунистов и комсомольцев и поставить вопрос о зимнем лове… Нет, предварительно этот вопрос надо обсудить с Венцовым и Вологдиной. На собрании, естественно, возникнет ряд практических вопросов, на которые директор должен дать ясные, чёткие ответы.
Доронин поравнялся с новым домом. В окне Ныркова света не было. «Значит, на лесозаготовках», – решил Доронин. В соседнем окне горел свет. Это была комната Вологдиной. Казалось, что из этого окна струится удивительно домашний, тёплый свет. Доронин тихонько постучал по оконному стеклу, поднялся на крыльцо и вошёл в коридор. На полу лежала широкая светлая полоса. Вологдина стояла на пороге своей комнаты.
– Добрый вечер, – сказал Доронин и смутился, потому что была уже ночь.
– Андрей Семёнович? Вернулись?
– Вернулся. – Доронин вышел на крыльцо, чтобы стряхнуть с себя снег, и оттуда спросил: – Ныркова нет?
– С вечера уехал в лес, – ответила Вологдина. – Вы зайдёте?
– Зайду.
В комнате Вологдиной он не был с того самого дня, когда официально вселял сюда хозяйку. Тогда здесь были только стены, пахнущие свежим тёсом, и не застеклённое ещё окно.
Теперь вид комнаты сильно изменился. Кровать, на полу украинская дорожка («наверное, рыбаки приезжие подарили»), маленький письменный стол, вместо табуреток стулья («это ребята с лесозавода делают для неё нестандартную мебель»).
– Садитесь, – улыбаясь, сказала Вологдина. – Вы ведь у меня первый раз?
Вместо обычного синего комбинезона она была одета в белую блузку и чёрную юбку и казалась чуть ниже ростом.
– Смешно. Живём рядом, а в гости друг к другу не ходим. Почему бы это?
– Что касается меня, то я просто боюсь, – с преувеличенной серьёзностью пояснил Доронин. – Так сказать, травма первых дней знакомства.
– Да ну вас! – отмахнулась Вологдина. – Вы из области?
Доронин кивнул головой.
– Что-нибудь произошло за эти сутки? – спросил он.
– Как будто ничего особенного. Вот разве насчёт ножей… Нам прислали нестандартные разделочные ножи. В путину наплачемся. Впрочем, это не по моему ведомству.
Доронину не терпелось рассказать Вологдиной о своём разговоре с секретарём обкома.
– Есть одно дело, Нина Васильевна, – заговорил он, – которое по нашему общему ведомству. Как вы смотрите на то, чтобы ловить рыбу зимой?
– Вы… это только сейчас придумали? – удивлённо спросила Вологдина.
– Нет, не сейчас… И… не я придумал. Впрочем, не в этом дело…
Доронин подвинул стул и, расстегнув пальто, сел.
– Скучают у нас люди, Нина Васильевна, – продолжал он. – Ссылаться на географию тут нечего. Мы не сумели взглянуть на этот вопрос политически…
– Ничего не понимаю! – пожала плечами Вологдина. – Вы точно сами с собой говорите. Какая география? Кто на неё ссылается?
– Японцы! Они считали, что в зимнее время ловить рыбу нельзя.
– При чём же тут японцы? Времена года от них не зависят.
– Это, конечно, верно, – улыбнулся Доронин. – Но вот слушайте.
И он рассказал Вологдиной об идее зимнего лова. Вологдина пристально посмотрела на него и покачала головой:
