Спартак (Другой перевод) - Джованьоли Рафаэлло (Рафаэло) (полная версия книги TXT) 📗
Это были две тысячи гладиаторов из школ Акциана, Юлия Рабеция и других ланист Рима, они собрались в этот лес поодиночке, согласно приказам, полученным от Крикса, под командой которого двигались теперь они по направлению к Везувию на соединение с легионами Спартака.
Утром 15 февраля того года, когда Метробий отправился к консулам Когте и Лукуллу, Крикс обходил школы гладиаторов, сообщая товарищам о восстании и советовал им соблюдать спокойствие.
Случилось, что в одной школе галл был арестован и отсюда отправлен в Мамертинскую тюрьму. После того, как его там продержали свыше двух месяцев, он подвергся сечению розгами, и, несмотря на твердость, с какой решительно отрицал свое участие в заговоре Спартака, его, вероятно, присудили бы к распятию, если бы гладиаторы не заставили ланист ходатайствовать о его освобождении.
Хотя Крикс был на воле, однако он понимал, что за ним строго следят, что школы находятся под наблюдением; поэтому он решил притвориться ничего не знающим и безучастным, надеясь таким путем ослабить подозрения со стороны ланист и властей.
Вот почему бедный галл, несмотря на все настояния Спартака, был вынужден подавить тревогу, желания и гнев, кипевшие в его груди, и не мог ни сам уйти, ни послать на Везувий хотя бы одну манипулу.
После бесконечных ухищрений, трудов, серьезных опасностей, через четыре месяца с лишним после начала восстания. Криксу удалось, наконец, бежать из Рима и укрыться в Эпицинийском лесу. Он был уверен, что если не все гладиаторы, которым он назначил здесь свидание, то по крайней мере очень многие из них явятся сюда.
Так в действительности и произошло. После двух дней тайного пребывания в тенистых, уединенных уголках этого леса галл мог отправиться к Везувию во главе двадцати манипул.
Радость и торжество по поводу их прибытия в лагерь Нолы не поддаются никакому описанию. Спартак оказал братский прием Криксу, которого он любил и ценил больше всех своих товарищей по несчастью.
Две тысячи гладиаторов, прибывших с Криксом, были немедленно полностью вооружены и равномерно распределены по двум легионам, из которых первым командовал Эномай, а второй был поставлен под начальство Крикса. Спартак, под единодушные клики, был снова провозглашен верховным вождем всей армии.
Через два дня после прибытия Крикса разведчики донесли Спартаку, что по Аппиевой дороге идет против него большими переходами претор Публий Вариний. Вождь гладиаторов приказал войску сняться с лагеря и ночью тайно выступил навстречу неприятелю.
Глава 13
От Казилинской до Аквинскои битвы
Публию Варинию было сорок пять лет. Плебей по происхождению, — крепкого телосложения, с неукротимым характером, гордой душой, он соединял в себе лучшие качества римского солдата. Умеренный в еде и питье, неприхотливый, привычный, как никто, к жаре, к холоду, к походам, к бодрствованию, к поенным занятиям, он был молчалив, сдержан и очень храбр. Если бы кроме этих ценнейших качеств Вариний обладал еще более развитым умом, более широким и глубоким образованием, то у него было бы все необходимое, чтобы стать консулом, полководцем, триумфатором. Но Публий Вариний не обладал большим умом, и за двадцать восемь лет боевой службы мог добиться только звания претора, да и то из уважения, которое вызывали его непоколебимое спокойствие и мужество при всех испытаниях, превосходное знание дисциплины, распорядка и других сторон военного дела.
Таков был человек, выступивший из Рима в восемнадцатый день перед июльскими календами (14 июня) 680 года и направившийся по Аппиевой дороге во главе шести тысяч легионеров, тысячи велитов, шестисот пращников и трехсот конников. В общем у него было около восьми тысяч воинов, молодых, сильных, отлично вооруженных. Квестором у Публия Вариния был Кней Фурий, человек тридцати пяти лет, мужественный, умный и прекрасно знавший военное дело, но погрязший в кутежах и дебошах Быстрым маршем Публий Вариний в три дня дошел до Гаэты и здесь расположился лагерем Он призвал к себе Павла Эрдения Тибуртина, префекта конницы и приказал ему быстро пробраться за Капую, собрать гам точные, подробные сведения о месте расположения восставших, об их числе, вооружении, а если удастся, то и об их планах.
Молодой Тибуртин выполнил данное ему поручение с благоразумием и осмотрительностью и побывал не только в Капуе, но и в Кумах, Байях, Путеслах, Геркулануме и Неаполе и даже в Помпее и Ателле; всюду он собирал сведения о неприятеле как у римских властей, так и у городских жителей и пастухов, и через четыре дня вернулся в лагерь Вариния. Он донес претору, что число бунтовщиков доходит уже до десяти тысяч, что они вооружены и обучены римскому строю, что лагерь их находится близ Нолы, откуда они делают набеги по окрестностям и откуда, по-видимому, не намерены уходить; по тщательности их лагерных укреплений видно, что они, не двигаясь, будут ожидать наступления римлян.
Получив эти сведения, Вариний долго обдумывал, как ему лучше всего поступить. В конце концов он решил разделить свои силы и, наступая по двум, почти параллельным, дорогам против лагеря гладиаторов, напасть на них одновременно с двух сторон; этим тактическим маневром он рассчитывал добиться окончательной и полной победы.
Он поручил квестору Кнею Фурию начальство над четырьмя когортами легионеров, тремястами велитов, двумястами пращников, сотней конников и приказал ему двинуться по Аппиевой дороге, а затем свернуть на Домициеву, которая шла вдоль морского берега, к Суррентуму; дойдя до Байев, — Фурий должен был задержаться здесь на семь дней, а затем двинуться в Ателлу и ждать там дальнейших распоряжений Вариния. Вариний же решил, что за то время, пока Фурий совершит этот переход, он сам подымится по реке Лирису до Интерамны и перейдет на Латинскую дорогу; у Алифы он оставит консульскую Латинскую дорогу и, перейдя на преторскую, которая обходит Кавдинские ущелья и ведет к Кавдиуму, выйдет в тыл гладиаторам. Здесь он, укрываясь, задержится на день; затем прикажет своему квестору двинуться из Ателлы и атаковать мятежников; гладиаторы, увидя свое численное превосходство над легионерами Фурия, выйду г ему навстречу всеми своими силами; тогда он нападет на врага с тыла и разобьет его на голову.
Таков был план военных действий, выработанный претором Публием Варинием, план сам по себе вовсе не плохой. Но успех его был возможен лишь в том случае, если бы гладиаторы, не двигаясь, дожидались римлян у Нолы, — обстоятельство, в котором Вариний, считавший Спартака не человеком, а чем-то вроде нечистого животного, нисколько не сомневался.
Фракиец же, как только узнал, что претор выступил против него, что он уже в Гаэте, немедленно двинулся по Домициевой дороге в Литернум, куда и прибыл в два быстрых и очень утомительных перехода.
Квестор Кней Фурий, продвигаясь вперед по той же Домициевой дороге, узнал от своих разведчиков, что Спартак со всеми своими силами, придя неожиданно в Литернум, находится от него немного дальше, чем на расстоянии однодневного перехода.
Если бы Кней Фурий был простым солдатом, то вышел бы один на один против гладиаторов, но как военачальник, подучивший определенные приказания, он не считал себя вправе вступить в бой с превосходящими силами неприятеля, победа над которым была очень мало вероятна. Отступление ему казалось трусостью, не оправдываемой даже соображением осторожности, так как, если бы он бежал по направлению к Лациуму, Спартак мог легко его нагнать и разбить на голову. Поэтому он решил оставить консульскую дорогу, взять влево, подняться до Калерума, оттуда в несколько часов добраться до Капуи. Там его две тысячи восемьсот солдат, соединившись с усиленным гарнизоном этого города, могли оказать мощное сопротивление гладиаторам.
Если бы Спартак двинулся в Лациум, то Кней Фурий успел бы снестись с Варинием, соединиться с ним, ударить в тыл дерзкому мятежнику и уничтожить его.
А если бы Спартак вернулся назад. Фурий успел бы исполнить полученные им приказания, вернувшись по Домициевой дороге.
