Пещеры Красной реки. Листы каменной книги(Исторические повести) - Сенак Клод (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Но стойбищу нужен был вожак, и охотники решили на совете: пусть духи колдуна укажут, кому быть Главным. К восходу солнца Льок должен был передать их веление.
Из стойбища до уединенной землянки колдуна долетали тревожная дробь бубнов и завывание колдуний, а из охотничьего лагеря доносились обрывки боевых песен.
Для такого важного события колдуну нужно было облачиться в полный колдовской наряд — малицу, покрытую мехом рыси квадратную шапку и нагрудник из китовой кожи. Чтобы надеть этот нагрудник, Льоку пришлось снять с шеи семь ремешков, на концах которых висели вырезанные из дерева и кости изображения животных и человека. Тут он заметил, что не хватает самого важного амулета — оберега, фигурки человечка. Льок переворошил всю землянку, но так и не нашел его. Где он мог потеряться? Ремешки были длинные, и фигурки-покровители, брякая одна о другую, мешали Льоку, а снимать их не полагалось ни днем ни ночью. Вот почему, когда никого не было поблизости, Льок беспечно закидывал их за спину. Видно, пробираясь по лесной чаще, он зацепился за сучок и оборвал тоненький ремешок с человечком.
Яркое зарево — предвестник скорого появления солнца — все шире разливалось над лесом. Льок налил в глиняную плошку воды и, склонившись над ней, начал раскрашивать себе лицо. Растерев красную охру, зеленую глину и сажу с жиром, Льок обвел красными кругами глаза и рот, намалевал на щеках зеленые прямые полосы, а рядом с ними черные волнистые. С каждым мазком лицо его становилось все страшнее, а когда он нарочно скривил рот и сморщил нос, то увидел на гладкой поверхности воды такое чудовище, что его самого взяла оторопь. Льок провел еще две зеленых черты на лбу, раскрасил руки и вышел наконец в полном уборе из землянки. Над лесом уже поднялся огненный шар солнца.
Увидев издали молодого колдуна, старухи еще сильнее забили своими колотушками по коже бубнов.
— Идет! Идет! — завопили они на разные голоса.
Женщины и дети сбежались к тропе, по которой колдун должен был пройти в охотничий лагерь. Всем не терпелось поскорее узнать, кого же избрали духи.
Льок шел, наклонив голову и прикрыв лицо ладонями. Когда он приблизился, колдуньи закричали хором:
— Кому быть? Кому быть? Кому быть?
Льоку по-мальчишески захотелось пугнуть любопытных. Он отнял ладони от размалеванного, лица и, скорчив страшную гримасу, подступил к ним.
Женщины и ребятишки с визгом разбежались. Колдуньи шарахнулись в стороны, бормоча заклинания и отмахиваясь бубнами. Очень довольный, что напугал «мудрых», Льок пошел дальше.
Перед высокой оградой охотничьего лагеря он остановился, еще раз проверяя свое решение.
— Да, так будет лучше всего, — сказал он себе и шагнул за ворота.
Охотничий лагерь состоял из трех больших землянок. Одна, стоявшая посредине, называлась жилищем «усатого старика», в ней и жили самые старые охотники, испытанные в трудном промысле на моржа. Другая была предназначена для молодежи, недавно посвященной в охотники, и носила название «блестящей стрелы», что на охотничьем языке означало семгу. В третьей жили охотники постарше, уже набравшиеся опыта. Это были самые сильные охотники рода, не боявшиеся ходить в одиночку на медведя. Их землянка так и называлась жилищем «лесного человека».
Охотники стояли у входа своих землянок, ожидая, кого из них избрали духи колдуна.
Льок прошел мимо землянки «блестящей стрелы», даже не взглянув на безусых юношей, которые еще совсем недавно помогали женщинам месить глину и таскали им корзины с семгой.
Старые охотники закивали головами: так и должен был поступить колдун. Но Льок прошел и мимо их жилища, лишь немного, будто в раздумье, замедлив шаг. Старики нахмурились: неужели Главным охотником станет кто-нибудь не из их землянки? Колдун и в самом деле подошел к жилищу «лесного человека». Знаком он велел отойти в сторону первому охотнику, второму, третьему, и только когда очередь дошла до Ау, колдун торжественно сказал:
— Вот кого мои духи избрали Главным охотником!
Дни становились короче, а ночи — длиннее. По вечерам в темнеющем небе стали появляться крупные звезды. Поспевали ягоды. Учившиеся летать птенцы с каждым днем поднимались все выше и выше. Исчезли оводы, и олени, освободившись от своих маленьких лютых мучителей, спокойно бродили по лесу, поедая грибы. Грибов было такое множество, что олени, исхудавшие за лето, быстро жирели.
Пора позднего лета — веселая и хлопотливая, каждый — от муравья до человека — торопился сейчас запастись едой на долгую зиму.
В стойбище все были заняты делом. Даже дряхлые старухи и те разбрелись по лесу, по болотам, собирая только им известные травы и коренья, которыми можно и вылечить и околдовать человека. Взрослым помогали малые ребята — они старательно разыскивали остропахнущий дикий лук, выкапывали его из земли и несли в селение. В дни предвесеннего голода, когда у людей стойбища начинали пухнуть ноги и кровоточить десны, лук был лучшим лекарством.
Больше всего радостных хлопот было у молодежи. Юноши, еще не посвященные в охотники, и девушки, не переселившиеся в отдельные землянки, вместе с подростками не выходили из лесу. Они забирались в самую глушь, к озеркам среди топких болот. К середине лета болота немного подсыхали, и, перепрыгивая с кочки на кочку, можно было добраться до густых зарослей осоки. Там укрывались линяющие гуси.
Тибу, недавно посвященный в охотники, считался наравне с Льоком лучшим ловцом линяющих гусей. Только Льок любил выслеживать птицу в одиночку, а Тибу всегда подбирал себе целую ватагу сверстников.
Охотникам не полагалось заниматься этим промыслом. У них было сейчас другое дело — мять ремни и готовить охотничьи снасти. Но Тибу так любил охоту на гусей, что стал просить Ау отпустить его в последний раз за «линьками».
Ау задумался — это было не в обычае стойбища. Но ведь юноша может принести большую пользу селению, распоряжаясь молодежью на охоте за дичью. А чтобы мять ремни, хватит и пожилых охотников. Поразмыслив, Ау согласился. Обрадованный юноша сейчас же добежал догонять друзей, уже ушедших в лес.
Старый Нюк имел привычку обходить по вечерам лагерь, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Заглянув в землянку «блестящей стрелы» и сразу приметив, что Тибу нет на обычном месте, он сказал об этом Главному охотнику. Ау объяснил, что отпустил юношу на промысел за линяющими гусями.
— Зачем нарушаешь порядок? — начал выговаривать старик. — Разве Главный охотник не должен следить, чтобы все было, как велит обычай?
Старого Шока поддержали не только пожилые охотники, а и те, кто был помоложе: кому не надоест изо дня в день мять до боли в ладонях мокрую кожу? Разве не веселее разыскивать притаившуюся в чаще приозерной осоки птицу?
Если бы на месте Ау был Кремень, он одним взглядом из-под нахмуренных бровей заставил бы умолкнуть недовольных. Но Ау приходилось трудно. Старики не упускали случая напомнить ему, что он еще молод и потому многого не знает, а молодежь слишком привыкла считать его таким же простым охотником, как и они сами.
Чтобы не рассориться со всеми, раздосадованный Ау ушел из лагеря в лес, захватив с собой копье.
Пора светлых северных ночей была на исходе. Еще не потускнела на небе багровая полоса заката, а в лесу уже начало быстро темнеть. Птицы немного повозились на ветках, устраиваясь на ночлег, и притихли, звери помельче забились в норы, зато ночные хищники вышли, на охоту. В озерах по самому дну бесшумно двигались щуки, над ними темной тенью скользили выдры. На толстом суку притаилась рысь, поджидая добычу. Бесшумно рыскали волки, где-то ревела медведица, сзывая разбежавшихся медвежат. Ей самой некого было опасаться, но глупые детеныши могли погибнуть и от когтей рыси, и от клыков волка…
Обида на сородичей душила Ау, и он, сам не зная зачем, шел все дальше и дальше по притихшему ночному лесу. Не глядя под ноги, он по привычке опытного охотника ставил ступню так, что не слышалось ни треска сломанного сучка, ни хруста валежника. В другое время зоркий охотник рассмотрел бы распластавшуюся на суку рысь, но сейчас даже вспыхнувшие зеленым огнем глаза хищника не привлекли его внимания.
