Повесть о суровом друге - Жариков Леонид Михайлович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗

Евреи, оставшиеся в живых, прятались по чердакам. Мы укрыли у себя в погребе троих. Чтобы деникинцы не заходили к нам, Васька написал мелом на ставнях кресты. Но это не спасало. К нам то и дело наведывались пьяные солдаты и спрашивали:

- Издеся православный дом?

- Православный.

- А евреев случаем нема?

Я замечал по лицу Анисима Ивановича, что ему хотелось дать белогвардейцу в харю, но он сдерживался.

- Нету, - отвечал Анисим Иванович. - Здесь я живу, русский сапожник, а это мальчик-сирота, приемыш, вроде сына.

Однажды ввалился к нам белогвардеец с окровавленной шашкой:

- Хозяин, веревочки нема?

- Нет веревочки, - сердито ответил Анисим Иванович и ударил молотком по каблуку.

- Жаль, - протянул белогвардеец, оглядывая землянку. - А чевой-то у вас икон нету?

- Зачем тебе веревка? - спросил Анисим Иванович, чтобы не отвечать на вопрос белогвардейца.

Тот ухмыльнулся:

- Веревочка? Нужна, хозяин. Иудейские души до бога подтягивать. - Он провел пальцем вокруг шеи. - Наше дело - евреев сничтожать.

Анисим Иванович кивнул на испачканную кровью шашку и спросил:

- А сам-то христианин?

- А как же, смотри! - Белогвардеец расстегнул ворот гимнастерки и показал крест.

- А я гляжу, что ты на русского непохож: вон и шинель и ботинки у тебя не наши.

Солдат хитро подмигнул, показав подметку ботинка, сплошь подбитую круглыми железными шляпками гвоздей, и пошлепал ладонью по ботинку:

- Англия. Первый сорт ботиночки, не то что наши, русские. Ну бувайте здоровы! - сказал он и вышел было, но обернулся и спросил: - А может, найдется веревочка?

Во дворе Полкан с яростью набросился на белогвардейца, но бандит ударил его саблей по шее. С громким жалобным визгом отскочил Полкан от белогвардейца и долго скулил, точно плакал. А потом целый день молча лежал у сарая, положив голову на лапы. Шерсть на шее слиплась от запекшейся крови, глаза стали грустными. К вечеру Полкан ушел в степь. Васька сказал, что он будет искать лечебную траву, а когда вылечится - вернется. Но Полкан так и не пришел.

- Надо бороться, - сказал Васька, и я испугался его решительного голоса.

Опасно было выходить из дому, противно смотреть на белогвардейцев, но мы вышли. Ваське нужно было бороться, а я не хотел отставать.

Васька завернул свою комсомольскую книжечку в полотенце и спрятал на дно сундука. Оттуда же он достал давно забытую картинку с царем Николаем и сказал, что прилепит ее на спину самому Деникину.

Ходили слухи, что Деникин скоро приедет самолично на белом коне с золотыми подковами.

Кончалось лето. В сонном воздухе пахло пылью. В городском саду шло гулянье. По аллеям ходили офицеры Добровольческой армии, щеголяя золотыми погонами и Георгиевскими крестами. Военный оркестр играл «Ойру», а мальчишки торговали рассыпными папиросами «Шуры-муры».

Мы с Васькой видели, как двое пьяных офицеров на спор стреляли в уличный фонарь. Ни один из них не мог попасть в цель. Тогда подошел третий, вытащил из кобуры наган и одним выстрелом разнес вдребезги стекло. И они пошли в «Кафе Шантеклер» пропивать пари.

Мы заглядывали туда сквозь витрину.

В кафе было полно офицеров и разных барынь с голыми спинами. На небольшом возвышении в глубине зала сидели музыканты и пиликали на скрипках, а на сцене кривлялась певица с размалеванным лицом. Виляя бедрами, она пела мужским голосом:

Я шансонетка

И тем горжусь,

Стреляю метко,

Не промахнусь...

Офицеры дымили папиросами и пели: «Быстры, как волны, дни нашей жизни. Что ни день, то короче к могиле наш путь...»

Всюду в городе были расклеены объявления о том, что советские законы «отменяются», союзы и собрания «упраздняются», рабочие клубы «закрываются».

Злобный приказ мы прочитали на телеграфном столбе главной улицы, которая теперь опять называлась «Николаевский проспект».

Приказ мы читали вслух:

- «За последние дни в городе и его районах произошли волнения рабочих. Чья-то преступная рука вывесила на заводской трубе красный флаг. Предупреждаю: во избежание пролития лишней крови категорически запрещаю подобные действия. Мною отдан приказ расстреливать всякие сборища.

Напоминаю жителям, что времена совдепии прошли и их пора забыть. Всякое недовольство будет подавлено безжалостной рукой.

Комендант есаул фон Графф».

- Знаешь, кто это фон Графф? Сын хозяина шахты с Пастуховки. - И Васька, сложив кукиш, ткнул им в объявление с такой злостью, что прорвал ногтем слово «Графф».

- Ты куда дулю тычешь? - услышали мы позади себя грозный окрик. Городовой Загребай, одетый в новый белый мундир, стоял, заложив руки за спину, точь-в-точь как при царе. - Куда дулю тычешь, спрашиваю?

- Я не тычу, а вот этому мальчику объясняю, он неграмотный, проговорил Васька и указал на меня.

Загребай поднял волосатый кулак, такой огромный, что закрыл им все лицо Васьки от лба до подбородка.

- Смотри мне! - И городовой пошел вдоль улицы, важный и напыщенный, как индюк.

У Васьки в глазах промелькнул озорной огонек. Порывшись за пазухой, он вынул прокламацию с царем, помазал обратную сторону клеем из баночки и побежал догонять городового. Подкравшись сзади, он приложил руку к спине Загребая. Тот сердито обернулся, а Васька спросил жалобным голосом:

- Дяденька, а правда, что господин Деникин до нас приедет?

Лицо городового расплылось в улыбке. Толстый, вишневого цвета нос стал еще краснее.

- Царь Антон? - Городовой погладил рыжий ус. - Приедет. Обязательно приедет. Присягать ему будем-с... Молебен будем служить на верность царю и отечеству.

- А я боялся, что не приедет, - притворился непонятливым Васька.

Городовой хмыкнул в усы:

- Лошадь тоже думала, да ошиблась. Понял, шмендрик? - И он, довольный шуткой, зашагал дальше.

Я глянул вслед городовому и обмер: на спине Загребая белела приклеенная наискось Васькина прокламация.

Мы спрятались за угол и следили за городовым. Тот шагал по улице с листовкой на спине. У Васьки счастливо сверкали глаза.

6

Не зря ходили слухи: Деникин в город приехал.

За день до того я видел в руках одного торговца белогвардейскую газету, где было напечатано крупными буквами:

ТОРЖЕСТВЕННАЯ ВСТРЕЧА ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Пока торговец рассматривал первую страницу, я прочитал на обороте:

«Торжественный обед, которым городское купечество будет чествовать великого освободителя России, главнокомандующего генерала Деникина и его английских и французских гостей, будет обставлен роскошно. Распорядителями обеда измышляются особые блюда и соусы. Из глыб льда заказаны фигуры медведя и льва, в лапах которых будет помещено по пудовой чаше с зернистой икрой».

Торговцу на нос села муха, и он опустил газету. Долго мне пришлось ждать, когда он снова расправит газету, и тут я дочитал:

«Наш корреспондент узнал конфиденциальные подробности. Вот каким будет меню торжественного обеда:

Уха из стерлядей с налимовыми печенками.

Новотроицкие расстегаи.

Котлеты из барашка, соус америкэн.

Дупели в волованах, соус перигюль.

Пунш розе.

Жаркое: фазаны и молодые индейки.

Спаржа, два соуса».

Я читал про соусы и котлеты, а в животе кишки марш играли. Вот она, вернулась буржуйская власть, теперь хлебушка не жди! Васька говорил: «Буржуй за грош удавится. Хлеб в ставке утопит, а бедному не даст». Так оно и вышло...

В день прибытия генерала Деникина Васька с самого утра куда-то исчез. Где я ни искал его, не мог найти. Потам он появился. Я сразу догадался, что Васька бегал куда-то далеко, от него пахло степью, лицо было запыленное.

Васька молча похлебал холодного супа и снова стал собираться.

- Вась, ты далеко? - осторожно спросил я.