Повесть о Тобольском воеводстве - Мартынов Леонид Николаевич (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
«Вымыть и переодеть!» — таков был указ царя. Процессию задержали в одном из подмосковных сел. Грязные и вшивые лохмотья полетели в русские печи. «Ну, царь Кучум. До чего довел он свою фамилию!» На смену лохмотьям появился целый воз достойного царственных особ платья. Царице Салтаным подали вместо овчинной шубы «шубу камку адамашну», рудожелтую, на куницах, опушенную атласом с серебром, в кружевах с корольковыми пуговицами. Вторая, младшая, царица Сюйдежан получила белую шубу на пупках собольих, опушенную золотым атласом, с серебряными пуговицами. На царевича Асманака надели новую ферязь, сукно которой было «багрец червончат», завязи — зеленого шелка с золотом. Дали ему еще кафтан из персидской камки, шапку лисью, сапоги сафьяновые желтые…
На расписных санях, запряженных цугом и ведомых особыми проводниками, одетыми в сибирские меха, въехали в Москву пленники. Во главе этого поезда шли ратные люди, разгромившие Кучума в степях, — сотник Воейков, казачьи атаманы Казарин Волпин и Третьяк Жаряной, дети боярские Илья Беклемишев и Федор Лопухин, одиннадцать конных и шесть пеших тобольских и тарских казаков да девять сибирских воинов из пленных литовцев.
Царь Борис щедро наградил всех храбрых сибиряков, так успешно действовавших против царя Кучума. Но не менее благосклонно и ласково встретил Борис и пленников. Добро, мол, пожаловать в Москву. Не хватает только среди вас повелителя вашего, самого царя Кучума… Прибыв, заслужил бы и он многие подарки и почести. Что ему бегать, скитаться в степях да творить русским людям пакости скрытно? И здоровье его уж слабеет. Как его глаза? Слепнет все пуще и пуще? Здесь, в Москве, с божьей помощью вылечили бы искусные лекари.
Улыбались сквозь слезы царицы. Не ожидали они такого приема в Москве.
И в те же дни дал царь Борис указ об освобождении всех народов сибирских от уплаты ясака за 1600 год. А возвращающимся в Сибирь людям наказал сделать все для того, чтобы упрямый старик Кучум сдался добровольно.
Искать Кучума тобольские власти поручили вступившему на русскую службу татарину мурзе Сеиту Тул-Мамету. Но разысканный где-то в лесах старый царь ответил парламентеру, что, де, не поехал он, Кучум, сдаваться, когда был еще силен и мощен, а теперь, мол, Годунову вовсе видеть его, Кучума, неинтересно. «Не поехал я к государю и по государевой грамоте своею волею, в кою пору был совсем цел, а за саблею мне теперь ехать ко государю не по что; ныне я стал слеп и глух и без всего живота, взяли у меня промышленника сына моего Асманака…» Так ответил он парламентеру.
Но вскоре перестал Кучум нуждаться и в сыновьей поддержке и в богатствах и в лекарствах для своих слепнущих глаз. Упрямый старик, отправившись через калмыцкие степи куда-то по направлению к Бухаре, может быть за поддержкой эмира, был убит около озера Кургальджин во время распри с казахами или калмыками из-за каких-то лошадей. Так кончил свои дни царь сибирский. И Борис Годунов, утешая там, в Москве, осиротевших цариц татарских, не мог не радоваться такому исходу дела. Тоболянам же дал он тотчас указ теснить и изводить оставшихся на свободе сыновей Кучума, которые, объединившись после смерти отца с калмыками, рыскали теперь по сибирскому рубежу на Тоболе, Туре и Миасе.
Ни на час не забывал царь Борис о Сибири, о ее полях и лесах, о тихом Тобольске, над которым плывет благовест угличского колокола. Этот колокол стал теперь свидетелем торжества царя Бориса. Не через Тобольск ли проехали в пелымскую ссылку враги Бориса — бояре Иван Никитич и Василий Никитич Романовы? Не через Тобольск ли шли в Москву восточные ткани и пряности и пышные меха Гипербореи — северного Лукоморья? Тобольск! Не забывал царь Борис этого своего азиатского детища — Тобольска, города сибирского стольного. И посылал Годунов своим сибирским воеводам и ратным людям жалование золотыми, звонкой полновесной монетой и каждому человеку по особому указу. Не скупился на богатые подарки самому стольному городу. И рос город не по дням, а по часам. Вскоре он распространился с Троицкой горы на соседний мыс по другую сторону торгового взвоза. Обрастал слободами, селами… А дороги, идущие от ворот тобольских! Куда вели они? Теперь это понимала вся Европа.
И когда англичане снова попытались получить от царя Бориса разрешение искать через Сибирь путь в Китай и Индию, Годунов только пожал плечами. Путь в Китай и Индию храбрые тоболяне найдут и без чужой помощи. За то и платит им Годунов не скупясь, чтоб не сидели они у печек в Тобольске, а делали дело.
И поняли иноземцы, что не уступит им Сибири царь Борис, этот правитель чудный и сладкоречивый, этот человек, в жилах которого вместе со славянской кровью течет и азиатская, жаркая азиатская кровь крещеного мурзы Чета.
III
ЛУКОМОРЬЕ
Много заманчивого рассказывалось о Сибири и о Северном Урале в старинных сказаниях новгородских. Выходило так, что еще лет за пятьсот до похода Ермака начали стремиться русские люди на Восток, за Камень. Приходили сюда торговать, заключали союзы с вождями здешних племен, предлагали им дружбу, вступали в споры. Было за что и поспорить. Серебро, моржевые клыки, а главное — мягкая рухлядь — пышные драгоценные меха, за которые чистым золотом расплачивались и арабы, и персы, и свен, и франки. Но люди, оберегающие эту страну сокровищ, были дикие, опасные люди. Их, по преданиям, когда-то загнал в Камень сам царь Александр Македонский. Из дивного полуденного Солнце-места погнал Александр этих человеков племени Иафетова за Русь, на полночь, туда, где стоят горы, заходящие в луку моря, имеющие высоту до небес. И в горах тех клич велик был и говор. Сначала «дикие человецы» сидели в Камне, в недрах гор, куда загнал их Александр Македонский, да прорубили в Камне оконцы малые, «хотяще высечися». И протягивали руки, прося железа — ножей, секир и топоров, — суля в обмен мягкую рухлядь. С помощью русского железа сумели-таки освободиться из каменного плена. И стали встречать купцов на дорогах и в горных щелях, и по-прежнему выменивают меха на железо, на оружье, чтоб, вооружившись, обратить это оружье против тех, кто вооружил. Таков смысл сказаний новгородских. А что далее, за Камнем? «Мужи старии», ходившие «за югру и за самоядь», будто бы сами видели в полунощных странах, как появляются над тундрою тучи, из которых валятся наземь пушные звери. «Спаде веверица млада, аки топерево рождена, и взростши и расходится по земли. И паки бывает другая туча и спадают оленицы малые в ней».
Чудеса! И не один чернец монастырский, начитавшись подобных известий, бросал тихую обитель, чтоб бежать на клич бирюча. В Сибирь! В Лукоморье!
И из уст в уста, от грамотеев к невеждам, передавались рассказы о волшебных странах.
Однако, стольный город сибирский Тобольск, сколь ни был он дивен, все же мало походил на Лукоморье новгородских сказаний.
Расспрашивали обо всем этом русские люди татар. Татары тобольские подтверждали, что действительно волшебная страна есть. Там, на севере. Кучум, да и прежние цари брали дань со многих племен приобья, но самые ценные меха — дальше, на полночь. Есть страна Мраков, где бесчисленное количество соболей, росомах, куниц, лис. Страна Мраков. Меховая тьма. Возможно, что мягкая рухлядь сыплется там и прямо с неба.
