Предтеча - Логинов Святослав Владимирович (читать книги полностью .txt) 📗
Поначалу книга даже понравилась Соколову. Её переводчик – Алексей Ходнев был известен в Петербурге своими весьма популярными публичными лекциями. Далёкая от химии публика находила их поучительными и несложными и потому охотно посещала чтения Ходнева. Николай Соколов, считавший такие лекции делом чрезвычайно полезным, Ходнева уважал и потому, увидав его имя на обложке, глянул на Иванова с неодобрением.
Но уже на седьмой странице в глаза ему бросилась фраза, заставившая согласиться с Назарием Андреевичем.
– Чёрт знает что… – пробормотал Соколов и прочёл вслух: – Если бы атмосфера состояла из одного кислорода, то жизнь животных была бы чрезвычайно кратковременна; тело, однажды зажжённое, горело бы так быстро, что цель, для которой человек сожигает разные естественные материалы, была бы достигнута весьма несовершенно. В отвращение этого, природа примешала к кислороду большое количество азота, который, будучи сам по себе совершенно бесполезен, служит только для ослабления слишком сильного действия кислорода…
– Телеология апостольского доктора Фомы в приложении к современной химии, – подал голос Фёдор Савченков.
Весь последующий текст шёл в том же духе, и многочисленные «для того, чтобы» и «с целью», щедро разбросанные по страницам, действовали на выученников позитивных философов подобно красной тряпице на стоялого, выпущенного по весне на травку и ошалевшего от солнца и ветра быка.
Однако, дальше читать Соколову нен удалось, потому что в это самое время Лавров захлопнул свою книжку, воскликнув:
– Чёрт знает что! – и рассмеялся, сообразив, что минуту назад этой же самой фразой разразился Соколов.
– Что, брат, и у тебя тоже? – спросил кто-то.
– Хуже! – Лавров свёрнутой в трубку книжкой ударил по голенищу сапога. – Никак не могу понять, что проповедует этот англиканец. По-моему, он хочет всех нас загнать в китайские курильни. Он так воспевает наркотические грёзы, что торговцы опиумом по-праву должны дать ему премию за отличную агитацию. Вот только, зачем это перевели? Слава богу, в России курение опиума запрещено.
Лавров бросил скомканную книжку на стол. Несколько человек враз потянулись к ней. Оба тома вмиг разобрали на тетрадки, и пошла потеха:
– Гляньте, господа, оказывается большая часть растений любит жить на почве плодородной!
– Творогу химики дали название казеина, потому что из него получается сыр!
– А это уже вовсе до химии относится – вы только послушайте: Каждое эфирное масло есть определённое химическое соединение, обладающее особенными, ему одному свойственными неизменяемыми качествами… Каково?
– Вредная чушь! Летучие масла – сложнейшие смеси, к тому же, год на год не приходится, а состав масла меняется и от погоды и от времени сбора. Не знаешь, как и анализировать такой компот.
– Господа, предлагаю посоревновать, кто больше найдёт ошибок!
– Холера состоит в недостаточном окислении крови действием воздуха!
– Аммиак есть главная причина зловония гниющих веществ!
– Совершенно безводный алкоголь получают посредством нескольких последовательных перегонок! Ура!..
– Спиртные напитки в горных странах вредны для здоровья.
– Не в зачёт, здесь нет ни химии, ни ошибок – одна глупость.
– Масляная кислота есть начало, придающее свежему коровьему маслу его особый приятный запах!
– Что?! Виват сэру Джонсону!
– Золотисто-красные пары окиси азота представляют собой дымящую азотную кислоту. И здесь же: действие сернистого газа на зловония состоит в том, что он пересиливает все другие запахи и делает их через то незаметными.
– Вследствие многочисленных химических опытов убедились в том, что серная кислота, сильно действуя на различные вещества корня марены, не производит никакого действия на её красящее вещество.
– Кто эти опыты производил? И откуда в краппе возьмутся красящие вещества, если не от разложения руберитиновой кислоты купоросным маслом?
– Господа профессора, не стыдно ли уступать студенту? У Яцуковича уже три очка, а у многих из вас – чистый ноль…
Веселье былдо в разгаре, когда Александр Энгельгардт, до того вяло листавший доставшуюся ему заключительную тетрадку книги, негромко и, ни к кому в особенности не обращаясь, начал читать:
– Если бы мы захотели проследить результаты, которые доставляются кругообращением веществ, то мы везде нашли бы благодетельное их назаначение, благое попечение о благополучии живущих животных, или о здоровом прозябании растений. Отсюда химик научается, что неутомимая деятельность должна иметь полезную цель. Но в особенности интересно ясное воззрение на отношение растения к животному, как на отношение слуги к господину. Без существования растения человек был бы совершенно беспомощен и бессилен. Он не может поддерживать своей жизни ни землёю, ни воздухом, и однако, же его тело требует беспрерывного возобновления элементов, содержащихся в двух последних стихиях. Растение же выбирает эти элементы из земли и воздуха, соединяет друг с другом и преобразует их в пищу для людей и животных. А последние отдают обратно свооим, трудящимся для них рабам одни потерянные и мёртвые вещества, которых не могут употребить в свою пользу, для того, чтобы эти вещества были вновь превращены во вкусную и здоровую пищу. В этом отношении растение является только как раб животного; и однако же, как охотно и несвоекорыстно, как любезно исполняет свои обязанности этот невольник! Он действует и создаёт беспрерывно до конца своей жизни. Никогда возложенное бремя не становится ему в тягость, как часто бывает с рабами человечества. И отсюда можно почерпнуть недурное для себя наставление.
– С-скотина! – с чувством произнёс Лавров, а затем поинтересовался: – Наставление-то формулировано?
– И без того понятно, – сказал Энгельгардт. – Здесь и ещё есть поучения, но это самое противное.
Веселье погасло. В этот вечер химики разошлись необычно рано. На столе осталась куча разрозненных печатных листов. Соколов собрал их в две пачки, достал бумаги и начал писать, без особого плана, выхватив наугад первую из попавшихся на глаза неправд:
«Теин не оказывает на человеческий организм того, более чем странного действия, какое приписывается ему на 129 и 133 страницах первой части. Подобные вещества могут на некоторое время уничтожить чувство голода, могут дать возможность ослабевшему человеку сделать что-нибудь трудное; но это непременно случится за счёт его организма. Нельзя представить себе даже, чтобы существовала возможность произвести какую-нибудь работу без соответствующего потребления силы, её произведшей: это значило бы творить из ничего.»
Постепенно под пером Соколова рождался разбор вредного сочинения. Досталось химической неграмотности автора, его телеологическим воззрениям, и в особенности, возмутительным выводам о пользе и необходимости рабства.
Почти все члены Соколовского кружка в формулярных списках, в графе об имении, наследованном или благоприобретённом, ставили одну и ту же лаконичную запись: «Не имеет», и потому грядущее освобождение ожидали с восторгом и бескорыстной радостью, справедливо почитая крепостное право позором России. От их имени и говорил сейчас Соколов.
Следующим вечером разбор сочинения Джонсона был представлен на суд критики. Все сошлись на том, что написанную Соколовым статью надо печатать немедленно и широко. Но где?
– Попробовать в «Горный журнал», – предложил Иванов. – Там же собирается специальный химический раздел. Говорят, он будет значительно расширен.
– Что значит, говорят? Уж если вы, Назарий Андреевич, о том положительно не знаете, значит – нет ничего.
– В газетах бы лучше опубликовать, – посоветовал Фёдор Бейльштейн. – Журналы публика мало читает.
– Представляю, как будет выглядеть такая статья на страницах «Северной пчелы»!.. – рассмеялся Энгельгардт.
– А с «Гороным журналом» мы ещё посмотрим, – пообещал Иванов, после чего разговор перешёл на другие темы.
Возобновился же он на следующее утро, когда Соколов встретился с Сашей Энгельгардтом в лаборатории.
