Первое открытие [К океану] - Задорнов Николай Павлович (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗

Митяев подал бумаги.

— Что же мешкаете с назначением командира строящегося судна? — просмотрев их, спросил Меншиков. Ему не очень нравился этот адмирал-плебей с выпученными глазами. — Знаете же, чье ходатайство и чья рекомендация!

— Ваша светлость сами решили повременить. Ведь граф Логгин Логгинович перед отъездом...

— Что я! Надо иметь свою голову... Сведения о нем собрали?

— Отличный офицер, ваша светлость! Окончил курс первым и первым — офицерские курсы. Вот изволите прочитать, служил эти годы под командованием Литке, на всех судах, где обучался его высочество генерал-адмирал, великий князь Константин. «Беллона», «Аврора», «Ингерманланд» — лучшие суда нашего флота!

— «Прекрасный офицер»! — передразнил Меншиков. — Мало ли что! А как разобьет судно? С ним няньку надо! Перед ним карьера тут открыта, а он стремится в кругосветное. Идет за чинами и выслугой. Да вы говорили с ним?

— Так точно, ваша светлость. Уверяет, ваша светлость, что желал бы видеть восточные моря. Он тут говорил своим товарищам, что, если не дадут судна, попросит перевода в Охотск.

— В Охотск? — удивился князь. «Уж это чушь какая-то», — подумал он.

— Уверяю вас, ваша светлость, что так говорил...

«Чем черт не шутит, — вздохнул Меншиков. — В знак протеста, что не пускаем в кругосветное, транспорта не даем, подаст прошение о переводе в Охотск! Мол, глядите — оскорбление... — Князь уже слыхал, что этот офицер большой задира... — Быть может, у них какая-нибудь мальчишеская затея».

Следовало бы вам пояснить причины, почему он добивается. Я слыхал, что он большой брульон.

— Я докладывал вашей светлости. Вот у нас все сведения.

— Ну и что же?

— Скромнейший офицер, ваша светлость. Усиленно занимается науками. Он не обижен, а, верно, в самом деле желает быть назначенным командиром строящегося брига, чтобы отправиться на восток.

«А говорят — брульон [47]! — подумал Меншиков. — Он и без плаванья мог бы вверх пойти».

— Приготовьте назначение и все бумаги, а капитан-лейтенанта Невельского пригласите ко мне, — велел Меншиков.

На другой день в приемную князя быстрым и крупным шагом вошел Невельской. Он с острым и загоревшим, чуть раскрасневшимся от холода лицом. У него светло-русые волосы и такие же светлые усы.

На молодом офицере новенький — с иголочки — мундир гвардейского экипажа, во всем блеске, золотой кортик у пояса и, несмотря на молодость, ордена Анны и Станислава, от которых его грудь кажется шире. Но все это выглядит скромней, чем на других, от озабоченности и внутренней деятельности, выраженных во взоре. К тому же на лице его несколько заметных рябин.

Вошел в кабинет, вытянулся, щелкнул каблуками, доложил о прибытии и замер, глядя остро и упрямо. Теперь вся его тонкая, вышколенная фигура с прямой, негнущейся спиной выражала готовность сопротивляться, подбородок слегка был опущен, но только чуть заметно — нельзя было бы и в строю придраться. У него вид бычка, который собрался бодаться. Готовность умело и рассчитано повернуть любого врага подчеркивалась жестким взором. Глаза заблестели дерзко при свете свечей, зажженных в это туманное и холодное петербургское утро на столе и над столом князя.

«Аристократ на современный манер и с норовом, — подумал князь. Он знавал и таких. — Молод, но с претензиями».

— Что случилось, господин капитан-лейтенант? — сурово глянув на него, спросил князь, сидевший прямо и неподвижно. — Вы желаете назначения вас командиром строящегося транспорта «Байкал»?

— Да, ваша светлость, я прошу об этом.

— И вы желаете, после кругосветного, остаться в Охотской флотилии, чтобы служить на транспорте в восточных морях?

— Да, ваша светлость! — ответил офицер.

Под слегка насупленными светлыми и густыми бровями взор его вдруг смягчился, выражение напряжения исчезло, и все лицо сразу переменилось, словно он заметил в князе что-то располагающее к себе. Оно лишилось остроты, стало обыкновенным русским лицом, не узким и не широким, с крупным, резко очерченным носом, энергичное и серьезное, но доброе, и видно было, что это человек не только сильный, но и впечатлительный.

Князь, подняв глаза от бумаг, несколько удивился такой перемене. Перед ним был как бы другой человек. Мягкий и спокойный взгляд офицера не понравился Меншикову. Он привык, что к нему наперебой лез народ упрямый, сильный, заносчивый, кичащийся дворянством, чинами, с просьбами, жалобами и требованиями. Но князь был стар и опытен и знал, что с такими легче, а за кажущейся мягкостью нередко таится большая сила и от таких людей чаще всего бывают неприятности, и он снова заговорил:

— Мне бы не хотелось отпускать вас так далеко. — И, помолчав, добавил небрежно, но у него это получилось значительно: — Вы могли бы с успехом служить здесь... Вы здесь нужны.

Чуть заметная дрожь пробежала по рукам офицера. Выражение напряжения снова явилось в его лице и фигуре.

— В-ваша светлость! Я хотел бы получить назначение на транспорт, — чуть запнувшись, ответил он.

— Да вы знаете, что это за транспорт? Ведь это не «Аврора», и не «Беллона», и не «Ингерманланд», на которых вы служили. Строится маленький транспорт, пойдет в Петропавловск-на-Камчатке, чтобы потом делать рейсы между портами Востока, возить там разные товары. Надо доставить грузы! И все.

— Я буду вполне удовлетворен, ваша светлость, — ответил Невельской.

Князь заметил, что, несмотря на выдержку, молодой офицер почему-то слишком волнуется. Он захотел призадержать его.

— Вы представляете, в какую обстановку вы попадете, что там за порты, что за жизнь? Ведь «Байкал» идет в Камчатку! В Кам-чат-ку! — повторил Меншиков. Сухая, прямая фигура его несколько согнулась. Он как бы потянулся к Невельскому. — И в Охотск! Там большую часть года зима и деятельности нет. Туда мы обычно посылаем служить скомпрометировавших себя офицеров. Офицеры, идущие в кругосветное, немедленно по окончании вояжа возвращаются в Петербург. Вы сбежите оттуда. А я предлагаю вам вместо этого ко мне в штаб.

Князь намекнул, что и так может дать ему следующий чин, предполагая, что, быть может, из-за этого Невельской просится в тяжелое путешествие.

— Подумайте, Геннадий Иванович! Здесь привычное для вас общество. Его высочество знает вас.

Момент был решающий. Могло все рухнуть. В глазах капитан-лейтенанта сверкнули чуть заметные огоньки.

Он знал: если сказать, что задумал, — откажут, как бы ни был полезен замысел. Но если свою мысль назовешь не своей, а скажешь, что ее подал кто-нибудь свыше, что за тобой стоят...

— Ваша светлость! — сказал офицер, гася чуть заметные проблески, вспыхнувшие во взоре, где на смену им сразу же явилось тоже чуть заметное выражение обиды и неприязни. — Его высочество подал мне эту мысль...

У него уже был готов ответ и дальше: «За годы совместной службы его высочество часто говорил, что офицеры нашего флота должны изучать Восточный океан и видеть в нем нашу будущую школу...» Этот энергичный офицер был быстр на соображение и красноречив. Для пользы дела он, кажется, умел лгать!

— Но что же привлекает вас в Охотске? — любезней и вызывая на откровенность спросил князь.

Но ответить откровенно — значило, быть может, погубить все дело. Тогда бы уж не Константин, а царь решал, быть ли ему командиром транспорта. И тогда бы дело затянулось бесконечно.

— Восточные моря представляют огромный интерес, — ответил офицер. — Я бы охотно изучал их и исполнял бы там любые поручения правительства. Тем морям принадлежит будущее.

— Да ведь это будущее! А в настоящем там пустыня. Общество офицеров там не отличается трезвостью и приверженностью наукам. Действительно, поле для деятельности там велико, но лишь несколько месяцев в году. Да искренне ли ваше желание? — спросил князь, кажется более желая сам успокоиться, чем выяснить причину.

— Вполне искренне! — с жаром ответил Невельской, и лицо его, зардевшись, стало мальчишески юным. — Если ваша светлость находит необходимым для пользы дела, то по окончании вояжа я согласен немедленно возвратиться в Петербург. Но я бы хотел остаться в распоряжении губернатора Восточной Сибири.