А было все так… - Чирков Юрий Иванович (читать книги онлайн полные версии TXT) 📗
В середине мая начался ледоход. Мы на Ухте отмечали подъем уровня и сообщали в управление комбината. В день максимального подъема воды мне доставили письмо из Седью. Почерк был незнакомый. Зубной врач Ходича Зариповна писала, что у Ирмы беда. Во время лесоповала ее зацепило верхушкой дерева, оглушило и бросило в снег. Удар пришелся на спину и голову, но, к счастью, позвоночник не сломан, череп не пробит. Обнаружены ушибы и небольшое сотрясение мозга. Ее взяли в стационар медпункта, но на третий день к ней начал приставать заведующий медпунктом Сванидзе, и она ушла из стационара в барак и поэтому лишилась освобождения от работы, Ходича просила срочно написать Ирме увещевательное письмо и передать с этим же посланцем. Я написал несколько успокоительных строчек, прося Ирму вернуться в медпункт, а Ходичу – поговорить со Сванидзе, и дописал, что через несколько часов выезжаю в Седью.
Пока я оформил «липовое» командировочное предписание и собрал кое-что из продуктов, уже завечерело. Мне повезло. На выезде из Ухты меня подхватила полуторка и вскоре довезла до развилки на Седью. Грунтовая дорога настолько размокла, что пять километров до Седью были непреодолимыми. Метрах в ста от шоссе в глубокой луже на середине этой дороги виднелся засевший до мостов грузовик. И больше никаких средств передвижения по этой проклятой дороге.
Шофер полуторки посоветовал доехать до моста через реку Седью, а там по тропе вдоль правого берега три-четыре километра до совхоза. Я принял этот вариант и через несколько минут был уже на мосту. На реке, стиснутой высокими крутыми берегами, шел лед.
Каменистая тропа начиналась у моста и сбегала вниз. Было еще довольно светло, и я быстро пошел под грохот громоздящихся льдин. Через километр тропинка круто пошла вниз и исчезла под нагромождением льда. Вода заметно прибывала, очевидно, впереди был затор. Что делать? Я стал подниматься по откосу, надеясь найти другую тропинку, но тщетно. Выше нависали скалы, а впереди местами из трещин торчали редкие кустики шиповника. Ногу можно поставить в трещину, а руками держаться за шиповник. Я надел перчатки и стал карабкаться по откосу, то спускаясь, то поднимаясь, в поисках проходимого места.
Так зигзагами я продвигался вперед, иногда поднимаясь метров на двадцать над рекой, а то спускаясь почти до ледохода. Вскоре мне стало жарко, я расстегнул полушубок, и клочки ярко-оранжевого меха, вырываемые шиповником из моего одеяния, стали метками на головоломном пути. Пот лил по лбу, щипал глаза. Перчатки проколол шиповник, руки горели. Вперед, вперед! Часа полтора продолжалось это скалолазание. Наконец из-под вздувшейся, забитой льдом реки показалась тропинка. Берег стал менее крутым, и я выбрался из каньона. Ноги и руки дрожали, голова кружилась. Я сел в развилку старой березы и не шевелился. Стало совсем темно. Решил дождаться рассвета. Все равно раньше шести часов утра в зону не пустят.
Внизу, в каньоне, шуршало, потрескивало, булькало, а в лесу на берегу было очень тихо, и на мое счастье, не дождило. Горел костер из бересты и сучьев, за ним залегла густая темнота. Я смотрел на огонь и грезил. То мне представлялось, что я побиваю наглеца Сванидзе, и он, валяясь в прахе, просит у Ирмы прощения; то я похищаю Ирму, вывожу за зону, и мы скрываемся в тайге и, одолев все препятствия, достигаем берега южного моря; то нас венчает в церкви мой Учитель – прелат Вайгель. Иногда я задремываю, и грезы смешиваются со сновидением: мы летим, свободно парим как птицы, слегка шевеля руками, поднимаясь все выше, улетая все дальше.
Когда часа в три рассвело, я спустился к реке, освежил ободранные руки и лицо, отмыл сапоги. Только полушубок еще хранил несмываемые следы скалолазания и прожогов от костра. Через проходную я прошел в зону еще до развода на работу, отправился к Семенову за информацией и попал прямо на завтрак. Семенов сказал, что Ирма ушла из медпункта и находится в бараке. Освобождение от работы еще на один день ей достала Ходича Зариповна.
После чая и каши я отправился в медпункт к Сванидзе, но он еще не вернулся с развода, и я стал ждать, все более накаляясь.
Сванидзе вернулся с развода злой-презлой и довольно нелюбезно спросил меня о цели прихода. Я смотрел на его полное, хмурое лицо, черные усы а ля Сталин, грязноватый халат. Мы виделись первый раз. Семенов лишь сказал, что он хирург, умело использует свое положение заведующего медпунктом, сидит по статье 58, пункт 10, лет ему около тридцати. Но что он за человек? Неожиданно для себя я сказал:
– Грузины стыдятся вашего поведения.
Он широко открыл глаза, с удивлением глядя на меня. Судя по реакции, я был на правильном пути.
Я продолжал:
– Не знаю, товади вы или азнаури, но отношение к благородной девушке у вас не рыцарское.
– Ты учить меня пришел?! – вспыхнул Сванидзе и агрессивно шагнул ко мне.
Нервы мои были очень напряжены, и я рефлекторно, следуя урокам Катаоки, схватил его за правую руку и, выкрутив ее приемом джиу-джитсу, посадил хирурга с размаху на табурет. Таким образом, он не мог нанести мне удара ни ногами, ни руками, ни головой. При малейшей попытке пошевелиться я нажимал на вывернутую руку и парализовывал его.
Что же делать дальше? Хотя до начала приема больных оставалось больше часу, и после развода деятельность в зоне резко снижалась, но все же мог кто-нибудь зайти. А в приемной опрокинутые табуретки, согнувшийся медик и некто посторонний, нависший над ним. Поэтому я кратко изложил суть дела и в заключение извинился за столь крайнюю, но вынужденную меру обеспечения беседы.
Сванидзе молча слушал, и я чувствовал: напряжение его спадает. Затем он задал три вопроса: от имени каких грузин я его стыдил, какого происхождения Ирма, а также сколько лет и за что я нахожусь в лагерях. По первому вопросу я сослался на вице-министра Григолию и Ирину Гогуа, племянницу Енукидзе; по второму и третьему кратко рассказал об Ирме и себе. Сванидзе кротко сказал:
– Я во всем виноват сам. Действительно, вел себя не как азнаури, обхамел в лагерях. Отпустите руку. Будем кушать. Гостя будем встречать по-грузински.
Я отпустил руку, Сванидзе помассировал ее и типично грузинским жестом пригласил в его жилую комнату при медпункте.
За гостевым угощением с каплей спирта Сванидзе задал четвертый вопрос:
– Откуда вы узнали, что я из азнаурского рода?
– По глазам, – ответствовал я и рассказал о знакомых по Соловкам грузинских князьях и католикосе.
В завершение встречи Сванидзе послал санитара за Ходичей-ханум, и старая татарская просветительница с удовольствием узнала, что «конфликт исчерпан». Сванидзе написал справку об освобождении Ирмы еще на три дня и просил Ходичу передать Ирме его извинения. Забегая вперед, скажу, что Сванидзе сдержал слово и безупречно относился к Ирме в оставшиеся дни.
После бурных сцен у Сванидзе мир и покой у Ходичи Зариповны. Пришла Ирма с перевязанной головой. Глаза ее лучились от радости, когда Ходича-ханум и я пересказывали подробности боя со Сванидзе и моего «скального» похода ночью по реке Седью. Ирма даже сравнила меня с паном Скшетусским – героем известного романа «Огнем и мечом» Сенкевича. Я уехал в Ухту очень успокоенный и уверенный в любви Ирмы.
Конец весны ознаменовался утверждением плана экспедиций на лето 1941 года. Я был в восторге: предстоят три экспедиции. Первая – на большом катере для обследования течения реки Ухты (ниже города), реки Ижмы кверху от деревни Усть-Ухта, правого притока реки Ижмы – реки Ай-Ю-ва и левого притока реки Седью, на которой стоит совхоз «Седью» – резиденция панны Ирмы. Эта экспедиция на восемь дней. Вторая экспедиция для изучения реки Ухты от верховьев да города. Третья экспедиция для изучения притоков Ухты: Яреги, Кос-Ю и др. Первую экспедицию мы наметили с 14 по 21 июня, вторую – на июль, третью – на начало августа. Красота! Все лето в путешествиях, как на воле.
Организация и подготовка экспедиции была возложена на меня. Это была многоплановая канитель. Все надо было согласовывать, доказывать, объяснять, выписывать. Например, надо взять спальные мешки на семь участников. Выдают только четыре. Остальные могут спать под брезентом на палубе катера. Доказываю, что люди могут простудиться в первую же ночь, и это сорвет всю работу. Привожу данные о минимальной температуре июня, которая иногда снижается до заморозков. Убедил. Получил мешки на всех. То же самое с получением другого оборудования, продуктов (усиленный экспедиционный паек), запасного горючего и т. д. Много времени заняло оформление договора на получение катеров. Наконец все готово!
