Когда человека не было - Ангелов Димитр (е книги TXT) 📗
Но им суждено было, прежде чем они умрут, увидеть еще одно чудо. Однажды группа заметила, что где-то впереди над деревьями поднимается белый дымок. Подумав, что там горит огонь, все двинулись в ту сторону: не появилась ли в их лесу другая группа чунгов и не сожжет ли она весь лес?
Медленно заковыляли туда и Смелый с Бурой. Они тоже ожидали увидеть огонь, но это был совсем не огонь, а просто вода, которая горела вовсе без пламени и только дымилась. Большой родник, а вся вода в нем кипела, дымясь, и вокруг не было ни травинки. Из родника вытекал узкий ручеек, а над этим ручейком тоже вились прозрачные струйки дыма, — наверное, и эта вода горела.
Действительно, такого чуда Смелый и Бурая еще не видывали.
Не видывали его и другие чунги, а потому все стояли у родника и разглядывали горящую воду. Они оторопели настолько, что те, у кого были в руках плоды, уронили их, и плоды покатились и булькнули в родник. Другие уронили свои копалки, а Молодая пома уронила кусок шкуры гри, который носила перекинутым через плечо и который нравился ей еще больше, чем обвитые вокруг шеи и туловища лианы. Маленькие чунги присели у края ручейка, а так как опыта у них еще не было и они не могли понять, что эта вода горячая, то протянули руки, чтобы потрогать ее. Но первый же, кто опустил в нее пальцы, пронзительно взвизгнул и отдернул руку. Вода обожгла его, как настоящий огонь.
Оторопев, удивляясь, даже испугавшись, чунги продолжали стоять вокруг родника и смотреть, как тихо клокочет и дымится вода, а жара от нее нет. Упавшие в нее плоды приобрели совсем другой цвет и легко кружились на ее поверхности. Они стали такими бледными, сморщенными…
Более смелые и любопытные из чунгов перешли к ручейку, так как вода горела и там, и наклонились над самым дымом. Но вот-то чудо! Этот дым ничем не пахнул, не щипал в горле и в глазах. Напротив, они ощутили на лице словно легкую, теплую дымку, а в горле не ощущалось ничего.
Изумленные, бесконечно заинтересованные, некоторые из них протянули руки к дымящейся воде. Протянули несмело, осторожно — им хотелось потрогать эту невиданную, интересную воду. Но, едва дотронувшись, они быстро, испуганно отдернули руки. Что это за вода, если она горит без всякого пламени и не сгорает?
Чунги посообразительнее достали длинные ветки и стали притягивать к себе кружащиеся по воде плоды. И как они вытаскивали плоды ветками из огня, так и тут начали вытаскивать из воды. Но это им не удавалось, пока один из близнецов не догадался поддеть плод двумя ветками и вытащить его, будто пальцами. Плод был горячий, словно печеный, и стал гораздо мягче и вкуснее. Значит, плоды можно печь не только в огне, но и в этой удивительной дымящейся воде!
Первые, кто догадался об этом, разбежались искать новые плоды, чтобы печь их в воде. Другие стали искать в окружающих кустах та-ма, а третьи просто швыряли в родник мелкие камешки и наслаждались их бульканьем. И вся группа оставалась у горячего родника много дней, пока не оборвала и не съела все плоды далеко вокруг, и здесь чунги впервые ели вареные плоды и вареное мясо. Вареная пища нравилась всем, но особенно она понравилась Смелому и Бурой, так как от старости зубы у них расшатались и выпадали один за другим.
И чунги построили себе первую хижину…
Дни продолжали идти, и в их нескончаемой череде непрерывно сменялись ясные утра и громоносные бури, пламенный зной и проливные дожди, унылый листопад и свежая зелень. То падал легкий снежок, одевая землю белым покровом, и тогда кри-ри переставали петь и улетали куда-то, то лес снова начинал зеленеть, и тогда кри-ри возвращались, и все кругом звенело их песнями.
Бродя без цели и направления по неисхоженному лесу, чунги вышли однажды на берег большой реки. Широки были ее песчаные берега, и не заслоняемое исполинскими деревьями белое светило изливало на ее медленно текущие воды потоки жарких золотых лучей, а вдоль берега белели кучками камни. Кто собрал и насыпал эти камни? Уже не было в живых никого из старых чунгов, чтобы вспомнить, что это было их делом при давнем бегстве с севера на юг. Смелый и Бурая тоже давно умерли, а новые бесшерстные чунги глядели на эти кучки камней удивленно и недоумевающе. Животные не могли этого сделать — это дело рук чунгов. Но что это были за чунги, если группа идет по этим местам в первый раз?
Безволосый сразу сообразил, что камни могут послужить им ночью для защиты от свирепых хищников, если те нападут на них. Поэтому, когда некоторые чунги стали разорять одну из куч и бессмысленно расшвыривать камни, он замахал руками и закричал:
— А-хай! А-хай!..
На первобытном языке чунгов это означало: «Нельзя разбрасывать эти камни!»
Чунги поняли его возглас, тоже закричали «а-хай, а-хай» и перестали их разбрасывать.
Безволосый уже тоже поседел и не был больше так силен и отважен, как когда-то. Он давно уже уступил место вожака группы двум молодым близнецам, но так как опыт у него был богаче и он был самым разумным, то все его слушались. Молодая пома тоже состарилась. У нее было шестеро детенышей, из которых трое погибли в битвах с хищниками, а остальные стали взрослыми. Но, хотя и постарев, она продолжала носить на плече кусок шкуры гри и даже перекинула через другое плечо другой кусок, большего размера. Чувство красоты у нее все еще было живым и свежим, и она носила шкуры не ради других, а потому, что так сама себе нравилась больше. А так как при нагибании куски шкуры соскальзывали и падали, то она затыкала их концы за лианы, которыми продолжала обматывать себе шею и туловище. Эта новая догадка дала ей большую свободу движений, и она могла держать крепче копалку или кремневый нож.
Давно уже все чунги и все помы украшали себя лианами и кусками шкуры. Они сдирали ножами шкуры с убитых животных, а потом делили без мерки: кому сколько достанется, кто сколько может схватить. Но никто никому не завидовал, лишь бы иметь на плече кусок шкуры.
Один из близнецов направился к реке. Его пома догнала смельчака и ласково спросила:
— У-ха-ка-ва? У-ха-ка-ва?
Этим она хотела спросить его: «Куда идешь? Есть ли там, куда ты идешь, что-нибудь интересное или вкусное?»
— У-ха-ка-ва, у-ха-ка-ва, — ответил близнец, но другим тоном, означавшим: «Иду, чтобы посмотреть, нет ли там чего-нибудь интересного, потому что и я не знаю, что там найдется».
— А-ха-ку-бу? — снова спросила пома, идя с ним рядом и внимательно вглядываясь в береговой песок. Этим она хотела сказать: «А не опасно ли это? Смотри, на песке есть следы мо-ка…»
— А-ха-ку-бу, а-ха-ку-бу, — ответил близнец снова другим тоном и поднял острую копалку, которую держал в правой руке. «Нет никакой опасности, — хотел он сказать. — Как видишь, место здесь открытое, и никакой хищник не может напасть неожиданно. А если и нападет, то мы пробьем ему череп своими копалками, и он умрет. Да и другие чунги сразу же придут нам на помощь».
На отмелях реки и в лужах, образовавшихся после половодья, чунги нашли много хи-ки. Сначала они ловили их руками, но это было очень трудно. Но вот кому-то пришло в голову подстеречь хи-ки и пронзить его внезапным, точным ударом заостренной ветки, и тогда дело пошло лучше. Поэтому чунги оставались на берегу реки дольше, чем во всяком другом месте. Река давала им хи-ки в изобилии, а с деревьев на берегу свисали крупные плоды. Ночевка на широком открытом берегу предохраняла от внезапного нападения хищных зверей. Кроме того, тут было солнечно, а детеныши целыми днями бегали по песку, плескались в воде на отмели и визжали от удовольствия:
— Акх-ба-бу! Акх-ба-бу!
Ступни у маленьких чунгов были совсем плоские, а пальцы на них сжались так, что никто даже и не думал пользоваться ими для хватания. Да и как могло бы быть иначе? Даже Безволосый и Молодая пома, самые старшие в группе, уже почти не могли хватать что-нибудь пальцами ног, что же тогда оставалось самым младшим?
Чунги добыли огонь и начали печь плоды и хи-ки. Уже никто не носил плодов и хи-ки просто в руках, а только в скорлупах та-ма. Тогда им не нужно было все время возвращаться и переносить по две штуки, а можно перенести сразу много и ждать, пока они испекутся. Детеныши, по примеру взрослых, тоже хотели носить плоды и хи-ки в скорлупах та-ма и плакали, когда взрослые не давали им их.
