Отцеубийца - Александрова Марина (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
ГЛАВА 24
Феофан был в отчаянии – поиски оставались бесплодными. Он сам и данные ему князем гридни день и ночь носились по окрестностям, расспрашивая во всех обителях, не привозили ли им молодую беременную женщину по имени Ксения. Но ее нигде не было. Открывались ворота, выглядывали монахини и, услышав вопрос, грустно качали головами. Сам купец Онцифер, не глядя на возраст и тучность, искал неустанно свою единственную дочь и не находил ее. Но хуже всех все-таки приходилось Феофану, ибо он чувствовал свою вину перед Ксенией. Хорош оказался, нечего сказать – поозорничал, и в сторону! Теперь он сожалел, что не увел с собой Ксении, пока не вернулся в дом после долгой отлучки законный муж, жалел, что не убил Романа, что не выкрал возлюбленной из дома...
У него появилась даже дума – тайно пробраться в Романов терем и под пыткой заставить его сказать, куда подевал жену. Но добрая его душа содрогнулась при мысли о таком средстве... Нет, не мог Феофан переломить себя.
Умножало его тревогу и то, что подходил срок родиться ребенку. Где он будет маяться, этот младенец, благополучно ли явится на свет Божий? Как разрешиться Ксения? Кто поможет ей в родах, кто ободрит? Днем Феофан изнурял себя поисками, но ночами спать не мог – метался на горячем ложе, стонал, мучался дурными предчувствиями. Вот и миновал уж тот срок, когда Ксения должна была разродиться, вот и месяц уж прошел – а все о ней ни слуху, ни духу.
А его враг тоже не спал, тоже мучался, да другие у него на то были причины. Роман не мог не чувствовать – зла к нему стала судьба, и спервоначалу лишила его княжеской милости. Что и говорить, Александр заметно охладел к своему отроку, не призывал его так часто, как прежде. А давно ли дня без него прожить не мог, во всем советовался, словно Роман какой умственный человек! Всем с ним делился, чуть ли не за равного себе почитал, а теперь и видеть не желает, вторую неделю не подпускает под свои светлые очи!
Неужто из-за жены это все? Но князь, вроде бы, поверил, что уехала Ксения в монастырь своей волей? Или еще чем не угодил?
Угрызений совести Роман не чувствовал – ему было страшно потерять княжескую милость. Да и в чем он был виноват? Наказал примерно распутницу, вот и дело с концом. Не убил даже, хотя она такой расплаты заслужила, а лишь запер на веки вечные, чтобы не смущала своим нравом распутным, не растлевала иных людей праведных.
Но не все, не все ладно было в душе Романа и в его дому. Челядь распустилась, прежнего почтения ему не оказывали. Теперь Роман почуял, что слуги любили и уважали свою хозяйку, несмотря на то, что была она богопротивной грешницей. Но люди-то, понятно – смерды они, чего от них ждать! А вот перемены, произошедшие в любящей, преданной Пелагее, были ему совсем уж непонятны.
Сразу, как избавился Роман от Ксении, взял он к себе Пелагею ключницей. Да теперь уж жалел о том. С тех пор, как съездила она в монастырь, чтоб забрать оттуда младенца и избавиться от него – стала она к Роману вдвое меньше ласкова и усердна. Уже не смотрела на него ясно-распахнутым, молитвенным взором, не придумывала ежечасно, чем бы ему угодить-услужить, и даже, как Роман приметил, стала дерзить порой. Иногда он ловил на себе ее взгляд, и нехороший он был – словно глодала женщину какая-то тяжелая, невеселая дума, и в этой думе причинен был он, Роман! А ведь так недавно надышаться на него не могла!
Это предательство огорчало Романа больше даже, чем немилость князя. Известно, господская любовь переменчива, легко им чем-то не угодить. Да почет и слава не главное в жизни – добра, слава Богу, успел скопить – и сам откладывал, да и приданое Ксении тоже немалое было. Даже ежели всю жизнь на боку лежать, и то можно безбедно. А вот иметь рядом преданного человека нужно всегда. На челядь надежды нет, они все под себя гребут, только и думают, как бы хозяина обобрать-обмануть!
Как на себя, надеялся Роман на Пелагею, и уж слишком много ей доверил, чтоб теперь отчуждаться. Может, и любил он ее. Не так, конечно, как по молодости любил Ксению – так ведь то давно было, и пыл уж поугас, да и не так красива ведь была Пелагея... Даже это Роману было в ней по сердцу – красивая-то, она вон что выкидывала. И что бедна, безродна – тоже хорошо казалось. По крайней мере, всегда будет помнить, как ее осчастливили-превознесли. Была в Орде служанка, а теперь ключница в хорошем доме, вся власть у нее!
И вот после таких Романовых милостей она от него еще и нос воротит, мерзавка!
Роман долго метался на своем одиноком ложе и, разгорячившись от таких мыслей, решил потолковать с Пелагеей не медля. Едва одевшись, спустился вниз, где она занимала небольшую светелку рядом с трапезной. Постучал в дверь, но за дверью – тишина.
– Открой, Пелагея! – сказал негромко. Боялся слуг перебудить – и так у них почтения к хозяину поуменьшилось, так не хватало еще, чтоб слышали они, как молит отворить свою же ключницу!
Послышалось шлепанье босых ног, старый засов со скрипом двинулся. Пелагея отворила дверь и тут же метнулась обратно, в нагретую постель.
– Чего тебе? – неприветливо спросила она, заворачиваясь в одеяло.
Роман молчал. Вроде и ничего такого обидного не сказала она, а все равно обидно! Так ли его раньше встречали! Пелагея себя не помнила от радости, кидалась ему на грудь, целовала бессчетно, называла ласковыми именами... А теперь – «чего тебе»! Надо было начать свару, и Роман грозно сказал:
– Нет, это тебе чего!
Пелагея приметно удивилась, но спокойно ответила:
– Это ж не я к тебе в ночную пору стучусь, спать мешаю. Ты пришел, вот и говори – что нужно.
Досадливая злоба вспыхнула в груди Романа, но тут же потухла, он как-то весь обмяк, словно сломался. Вместо грозного хозяйского нарекания получился у него жалостливый упрек:
– Переменилась ты ко мне, Пелагея!
– С чего это я к тебе переменилась! – пожала плечами женщина. – Кажется, услужаю не хуже прежнего, все, что надо – исполняю...
– Неласкова ты стала, – перебил ее Роман.
Остатки сна с Пелагеи слетели, и она уперла руки в боки.
– А и чудной же ты, как я на тебя погляжу! Да где ж это видано, чтоб хозяин свою прислугу в неласковости упрекал?
