Смерть в рассрочку - Сопельняк Борис Николаевич (книги без регистрации TXT) 📗
— И вы хотите, чтобы я общался с этой швалью?! — громыхнул Васильев. — Не-ет, на фронт! Завтра же — на фронт!
— Успокойтесь, генерал, — поднял руки посол. — Вы не хуже меня знаете, что подобные вопросы решаю не я. А что касается рапорта, ближайшей почтой отправлю его в Москву. Это я вам обещаю. Кстати, — обернулся он к секретарю, — этой же почтой надо отправить копию письма, которое я зачитал, и информацию полковника Горского… Так какие же будут предложения? — обратился посол к присутствующим. — Что будем делать?
— Разрешите? — привстал один из секретарей. — Я думаю, надо заявить официальный протест.
— И поговорить с Иденом, — подхватил другой. — На любое письмо, в том числе и официальный протест, можно так ответить, что черное станет белым и — наоборот.
— А я считаю, что надо добиться разрешения на посещение лагерей, — вступил Горский. — В конце концов, там находятся советские граждане.
— Вот именно! — поддержал генерал Васильев. — Мы и только мы имеем право решать судьбу бывших пленных. Среди них есть отпетые мерзавцы, вроде тех сорока двух, а есть и честные патриоты. Мы должны требовать скорейшей отправки всех, я подчеркиваю, всех до единого бывших пленных в Советский Союз. А там разберутся…
— Согласен, — подвел итог Гусев. — На том и будем стоять. Думаю, что Москва нас поддержит.
Это совещание положило начало оживленной и порой довольно резкой переписке.
«Министру иностранных дел Великобритании господину Энтони Идену.
От имени правительства Союза Советских Социалистических Республик настоятельно требую передачи военнопленных и прошу правительство Великобритании как можно скорее подготовить суда для их транспортировки.
«В Военное министерство.
Что вы об этом думаете? Здесь ничего не сказано о том, что если эти люди не поедут назад в Россию, то куда они денутся? Нам они здесь не нужны.
«Дорогой Энтони.
Мы стоим перед очевидной дилеммой. Если мы сделаем так, как хотят русские, и выдадим им всех их военнопленных, невзирая на их желание, то мы пошлем некоторых из них на смерть. И хотя, как Вы не раз отмечали, мы не можем во время войны позволять себе быть сентиментальными, я признаюсь, что считаю такую перспективу отвратительной и думаю, что общественное мнение будет испытывать то же самое чувство.
«Эти люди служили в немецких войсках, и у нас нет иных доказательств, кроме их собственных утверждений, что они это делали против своего желания. Я думаю, что мы не можем позволить себе сентиментальность в этом вопросе.
«Дорогой Энтони!
Я думаю, что мы рассматривали этот вопрос в Кабинете министров слишком общо… Даже если мы пойдем на какой-нибудь компромисс с советским правительством, следует пустить в ход машину всевозможных проволочек. Я думаю, на долю этих людей выпали непосильные испытания.
«Министру военной экономики лорду Селборну. Я понимаю, что многие из этих людей, очевидно, очень страдали, когда находились в руках немцев, но факт остается фактом: в конце концов их присутствие в немецких вооруженных силах ослабляло наши собственные силы… С моей точки зрения, эти люди должны объяснить свое присутствие в немецкой армии своим собственным властям, и мы не можем отказать нашим союзникам в праве рассчитываться с собственными подданными и поступать с ними в соответствии о собственными правилами. Искренне ваш
«Премьер-министру Великобритании Уинстону Черчиллю.
В последнее время я неоднократно обдумывал этот трудный вопрос и пришел к заключению, что жизненно необходимо придерживаться твердого решения и отослать русских домой, хотят они этого или нет, и насильно, если понадобится. Они были взяты в плен во время службы в военных или военизированных немецких частях, чьи действия во Франции зачастую были отвратительны.
Мы не можем позволить себе в этом вопросе сентиментальность. Мы не хотим быть постоянно обремененными этими людьми. Отказ вернуть их может привести к серьезным осложнениям в наших отношениях с советским правительством.
К тому же в восточной части Германии и в Польше находится довольно много английских и американских военнопленных, которые, судя по всему, в ближайшее время будут освобождены Красной Армией. Очень важно, чтобы с ними хорошо обращались и вернули их как можно скорее. Поэтому мы должны во многом положиться на добрую волю Советов, ибо если мы будем чинить препятствия возвращению их собственных граждан, я уверен, это будет способствовать их нежеланию помочь нам получить наших военнопленных.
«Министру иностранных дел Великобритании господину Энтони Идену.
Как нам стало известно, русские люди, находящиеся в английских лагерях, подвергаются усиленной антисоветской пропаганде. Волнения, которые были среди военнопленных, возникали только потому, что англичане допускали разжигание таких беспорядков. Мы настаиваем на том, что Великобритания не должна больше обращаться со взятыми в плен русскими как с военнопленными.
Кроме того, мы по-прежнему требуем разрешить посещение лагерей офицерам Красной Армии, работающим при советском посольстве в Лондоне.
Вскоре настоятельные требования Федора Гусева увенчались успехом — британские военные власти разрешили советским офицерам посещение лагерей.
На довольно большой площади сооружен высокий помост. На помосте — щит с прикрепленной к нему картой боевых действий как на Восточном, так и Западном фронтах. Под бурные аплодисменты и крики «Ура!» на помост поднимается полковник Горский.
— Дорогие друзья! Соотечественники! Земляки! — перекрывая шум, начал он. — Вы не представляете, как я рад этой встрече! Если бы вы знали, как трудно было ее организовать! Но мы вместе, и это главное! Прежде всего об обстановке на фронтах.
Горский взял указку и подошел к карте. Он рассказал о боях в Польше, Венгрии, Чехословакии, об освобождении Парижа, о продвижении союзников к Рейну, а стоящие перед ним люди совершенно по-разному реагировали на эти сообщения.
— Во дают, а! — восхищенно хлопнул соседа по спине молоденький паренек. — Вся Беларусь наша! Моя Гомельщина — тоже! Эх, помочь бы братве! Я же механик-водитель «тридцатьчетверки». С первого дня мечтал на танке въехать в Берлин.
— На танке, в Берлин, — ворчливо заметил сосед. — А доты, а укрепрайоны… Сперва надо дорогу расчистить, а для этого нужен я, летчик-штурмовик.
— Танки, самолеты… Много вы понимаете, — скептически бросил немолодой коренастый усач. — Приехал-уехал, прилетел-улетел — вот что такое ваши танки, самолеты. Пока на землю не ступит нога пехотинца, моя нога, ни город, ни село, ни страну нельзя считать освобожденными.
— Это точно, — обнялись все трое.
— Эх, домой бы поскорей! Успеть бы поколошматить фрица! А то ведь без нас добьют! — воскликнул танкист.
— Да, отомстить надо! — сверкнул глазами пехотинец. — У меня с немчурой особые счеты.
А чуть в сторонке — совсем другие разговоры.
— Плохо дело. Так и до Берлина дойдут.
— Не дойдут. Кишка тонка. Скоро выдохнутся.
— А все союзники, мать их!.. И чего полезли? Чего им не сиделось за проливом? Их же не трогали.
