Конец Вавилона - Аполлинер Гийом (книги бесплатно .TXT) 📗
Пифагор нарисовал пасторальную картину, исполнившую души слушателей невыразимым восхищением. Неожиданно кто-то заметил, что ночь уже покрывает Лабиринт своими тенями…
«Сладострастие — источник всех бед!» — мысленно повторял Виетрикс.
Однако следовало найти выход. Это оказалось не так просто — Лабиринт был построен с дьявольской изобретательностью. Игра в прятки продолжалась допоздна. Пифагор терялся в расчетах, чертя на стенах замысловатые фигуры своим стилом. Наконец Виетрикс определил верное направление и осмелился указать его. Он угадал.
— Вот что вам в ближайшее время больше не удастся, — насмешливо заметил Пифагор. — В любом случае не здесь сможем мы обнаружить людей, способных так запросто чувствовать, как было когда-то. Ах, наши предки из золотого века не напрягали извилин… Как бы то ни было, прощайте. Нашу славную беседу, молодой человек, продолжим позже… Но опасайтесь восточных риторов.
Неприятный сюрприз ожидал Виетрикса, когда он во весь опор примчался в порт. Пять кораблей снялись с якорей. А ведь отплытие было назначено только на завтра! Справившись в таверне, куда захаживали финикийские матросы, он узнал, что отплытие произошло сразу после полудня.
Так что этот бандит Канабаль хладнокровно бросил его, без предупреждения оставил своего пассажира. А как же маленькая рабыня, которая должна ждать его в каюте, принаряженная, надушенная, доведенная до соблазнительного совершенства усилиями жирного евнуха! Речи Пифагора, конечно, прекрасны, но одного их сладкозвучия недостаточно для молодого парня вроде Виетрикса! Именем всех жестоких богов Галлии и некоторых других стран он проклял предателя-капитана. Да, кстати, а не специально ли тот так поступил? Взять, например, маленькую рабыню…
Да ладно, неважно! Проворонил! А что до женщины… И все же Виетрикс всю ночь испытывал страшную ярость в дурной комнате постоялого двора на улице Конопатчиков…
Глава V
ПОЭТЕССА И ЕЕ РАБЫНЯ
На набережной. — Две дамы из «Возвращения Одиссея». — Женская чета. — Сопфа и Иза. — Плавание. — Любовные стихи. — Нафтали. — Ласки при луне. — Вавилон и мир Востока.
Уже наутро Виетрикс задумался, каким способом добраться до страны финикийцев. У него не было никакого желания оставаться на Крите. Суровые речи Пифагора разочаровали его в представлениях о Греции. Очевидно, для него эта страна была слишком умственной. До того как погрузиться в эту культуру, он хотел бы как следует разобраться в ее основах. Решив не возвращаться к философу, Виетрикс предался более непосредственным и насущным удовольствиям, нежели умозрительные рассуждения.
Помог случай. В порту у пристани он увидел направлявшуюся в Тир галеру. Виетрикс поинтересовался у капитана о возможности своего путешествия на ее борту.
— Охотно взял бы тебя, — отвечал тот. — Но моя галера нанята до Кипра, куда я должен зайти на некоторое время.
— А кем нанята?
— Двумя дамами. Если ты с ними договоришься, предоставлю в твое распоряжение маленькую каюту. Они заняли большую, а их прислугу я запихал в трюм.
— И где остановились эти дамы?
— В «Возвращении Одиссея». В той превосходной гостинице, которую ты можешь видеть вон там, в конце набережной.
Наконец-то Виетрикс обрел очаровательную компанию, что позволило ему прекрасно провести последние дни на Крите и скоротать долгие часы морского перехода к далекому Кипру, поскольку дамы, путешествующие вдвоем и в принципе независимые от мужчин, с удовольствием откликнулись на его просьбу. Они покинули Афины, чтобы отправиться на Кипр, где смогут спокойно жить, как им нравится. Строгость законодателей сделал жизнь на континенте невыносимой. Они были не против, чтобы их сопровождал надежный спутник, при необходимости способный защитить их, который после прибытия на Кипр без долгих прощаний продолжит свое путешествие. Последнее было существенно, поскольку всех мужчин они упрекали в том, что те не желают оставлять их в покое, исчезать в нужный момент. А с этим галлом опасаться было нечего.
Сопфа была крупной девушкой с правильными чертами лица, нежными глазами и светло-каштановыми волосами. В прежние времена в Спарте тело ее, согласно законам Ликурга, было подтянуто и укреплено всеми возможными гимнастическими упражнениями. Однако вялость, присущая натуре этой поэтессы, не замедлила одержать верх над физической дисциплиной. Плоть ее стала пышной, что совсем ей не шло, груди налились, ее мощный белый зад удобно покоился среди беспорядка диванных подушек.
— Твой философ всего лишь теоретик, как все прочие, — однажды сказала она Виетриксу. — Воспитание по законам природы, обнаженные юноши и мужчины — все это неизбежно приводило к самым плачевным результатам. Золотой век закончился. Сегодня тайна, то есть желание, вызывает любовь. Юношей привлекали не девушки, а другие юноши. А я, к примеру, не люблю никого на свете, кроме моей смуглой рабыни Изы, превратившейся в мою повелительницу.
И она принялась ласкать египтянку, чье поджарое смуглое тело, гибкое и мускулистое, составляло контраст с ее собственным и чьи черные глаза дико и неотрывно смотрели на чужака. Сопфа ласкала ее, как ласкают молодого хищника — словно опасаясь укуса.
— Вижу, вы не скучаете, — заметил Виетрикс. — Ах, холостяцкая жизнь здесь так сложна!
Во время своих первых визитов он попытался было поухаживать за дамами, однако несколько сцен вроде этой отрезвили его. Впрочем, поэтесса Сопфа обладала сострадательной душой и на время путешествия одарила гостя своей служанкой — довольно смазливой девчонкой из горского племени Северной Греции. Виетрикс поспешил воспользоваться этим и переусердствовал — юная Ифигения тотчас безумно влюбилась в своего господина.
Дни, проведенные в плавании, были полны удовольствий. Под восхитительно голубым небом на горизонте проплывали обрывистые манящие острова; всего однажды земля пропала из виду. По вечерам, собравшись на корме и развалившись на принесенных по указанию Сопфы подушках, они болтали или читали стихи.
Скудный репертуар Виетрикса представлял собой набор религиозных и героических виршей. Он со странным любопытством слушал страстные, обжигающие стихи куртизанки-поэтессы. Сопфа воспевала любовь Изы, ее прелести и трепет их сплетенных тел.
На третий день на борту корабля сделали необыкновенное открытие. Помощник повара, красивый седобородый старик, присоединившийся к экипажу на Крите, оказался старым евреем, которого злосчастная судьба принудила к столь жалкому способу возвращения на родину. Сопфа была в восторге от знакомства с ним. Она вытащила беднягу из его жалкого камбуза. Впрочем, от этого никто не пострадал, поскольку чрезмерно пряная стряпня старика оказалась довольно тошнотворной. Облачив его в широкий дорожный плащ, поэтесса позволила ему занять место на юте, предназначенном для пассажиров.
Появление четвертого члена в компании обрадовало Виетрикса. Пресытившись своей влюбленной служанкой, под изнуряющей негой летнего неба он испытывал все более острое желание броситься на двоих почти обнаженных и вечно обнимающихся красавиц, которые часами измывались над ним. Броситься на них и при помощи нескольких весомых аргументов заставить их ощутить неоспоримое право самца.
Когда старик присоединился к их маленькой компании, Виетрикс обрел относительное спокойствие духа. Его собеседнику доставляло большое удовольствие отвечать на вопросы о странах, в которых намеревался побывать галл.
— Участь Египта, Финикии, моей прекрасной Иуцеи нынче тесно связана с Вавилоном. Влияние Вавилона лучами расходится по всему миру. Цари последовали за его триумфальными колесницами. Нечестивец, поклоняющийся Балу, имеет превосходство над всеми истинно верующими. Может, так проявляется гнев Яхве? Надеюсь…
