Бремя государево (сборник исторических романов) - Лебедев Михаил Николаевич (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗

— Куда ж пристать нам, князь Ашарга?

— В Кремля! В Кремля! — замахал тот руками, говоря на ломаном русском языке. — Я грамотка ханской везет!.. Я ярлык везет!.. Я гонец хана!..

— Ну, так и поедем «в Кремля», только какова-то встреча будет!.. — усмехнулся один из рязанцев и пустил своего коня к ближайшим кремлевским воротам, гостеприимно открытым настежь. Остальные последовали за ним.

— Стой! Куда? — закричали охранявшие ворота московские воины, решительно загораживая дорогу. — Что надо?

— Я — гонец хана Тохтамыша! — ткнул себя в грудь князь Ашарга, важно подбочениваясь в седле. — Я ярлык ханская везет до князя Василия! Прочь с дороги!..

— Это посланец хана Тохтамыша Ордынского, князь Ашарга, — пояснили рязанцы, сурово поглядывая на москвитян. — Он грамотку ханскую привез, сиречь цидулку князю вашему… Проведите нас во двор княжий.

— Э, не спеши, прислужник прислужников ханских! — тряхнул головою старший из воинов, не упустивший случая кольнуть рязанцев «прислужничеством» их перед татарами. — Поспешишь — людей насмешишь, есть пословица. Перед татарвой мы не больно-то трухаем…

— А ты не кобенься! — рассердился рязанец постарше. — Видали мы вашего брата!.. Князь Ашарга по важному делу приехал. Дома ли князь великий?

— Може, дома, а може, и нет! — не терял своего заносчивого вида москвитянин. — Не жалуют нынче у нас татарву некрещеную. Москва — не Рязань богопротивная.

— Москва Рязани не указка! — отрезал рязанец. — Наш славный князь Олег Иванович не щедротами московскими живет. И мы от Москвы благ не видим… Веди скорей нас на княжий двор…

— Не спеша, не спеша, птица рязанская! И поважнее люди у нас по суткам у кремлевских ворот стоят! А татарва поганая да рязанщина богопротивная и подавно постоят!..

— А и чванлив же ты, пес подворотный! — выругался рязанец, выведенный из себя спесью московского воина. — Не по разуму зазнался ты! А того и в голову твою не вмещается, что не всегда чванство к поре!.. Беда грозит земле Русской! Тьмы воинств неведомых ополчаются на Орду Кипчакскую, а с нею и на княжества русские! Князь Ашарга грамотку об этом привез. А грамотку эту нужно немедля же передать вашему князю московскому! Понял ты, голова Дурья?

Москвитянин вытаращил глаза.

— Тьмы воинств неведомых, говоришь ты?.. На княжества русские ополчаются?.. Да, может, на Рязань только, а не на Москву нашу?..

— А Москва-то чем же свята? Не лучше Рязани нашей!.. Да нечего растабаривать с тобою! Веди нас на княжий двор… Не толкуй, чего не подобает, а веди. Там разберут.

— Веди нас к княжей кибитка… веди! — горячился и ханский гонец, оскорбленный московской непочтительностью. — Гайда, москов! Как можно под ворота стоять! Честь хана великой… честь нада давать! Кынязь Василь — дружба хана… Честь хану отдавай!..

— Неведома для нас, какая честь хану подобает, а свести вас на княжий двор — сведем, — вымолвил наконец москвитянин, убежденный более известием о «тьмах воинств неведомых», а не доводами рязанца и криком князя Ашарги. — Мне что? Мне все едино… Слезайте, что ль, с коней-то. У нас ворота сии только князь великий да бояре и люди служилые на конях проезжают. А вы и пешком пройдете.

— Как пешком? Я не пешком хадить! — запротестовал гордый татарин, не ожидавший ничего подобного, но старый рязанец незаметно толкнул его под бок и прошептал по-татарски:

— Смирись, князь Ашарга. На Москве невзгодье Орды чуют, вот и задирают нос кверху. На Москве лукавые люди. На Москве так: куда ветер, туда и москвитяне! Смирись!..

— О, шайтан! — пробурчал себе под нос ханский гонец и начал слезать с седла, кидая по сторонам свирепые взгляды.

— Вот так-то лучше будет! — насмешливо улыбнулся москвитянин и переглянулся с товарищами, с злорадством наблюдавшими за тем, как исконные враги и угнетатели земли Русской исполняли их приказание.

Да, отходило, видно, время раболепного преклонения перед ханами Золотой Орды. Положим, могущество ханов было еще значительно: в 1382 году хан Тохтамыш разгромил Московское княжество, причем были разграблены и сожжены города Москва, Владимир, Звенигород, Юрьев, Можайск, Дмитров, Серпухов, Коломна и другие; было также разорено и Рязанское княжество, хотя князь Олег Рязанский и считался союзником Тохтамыша, — но Куликовская битва у всех оставалась в памяти и победа Дмитрия Ивановича Донского над Мамаем показывала, что монголов еще можно побеждать, если действовать единодушно и решительно. В 1383 году сын Донского, Василий Дмитриевич, по поручению отца ездил в Орду для засвидетельствования перед Тохтамышем «покорности московского великого князя»; при этом было установлено, что баскаки ордынские снова станут разъезжать по Русской земле и собирать вновь назначенную тягостную дань. Особенно дань эта была обременительна для крестьян-земледельцев. Например, с каждой деревни, состоящей из двух или трех дворов, брали полтину серебром, что было по тому времени немалою суммой; с городов требовали и золото. В довершение горя, княжича Василия Дмитриевича вместе с сыновьями князей тверского и нижегородского удержали в Орде в залог того, что дань в количестве восьми тысяч рублей [2] будет своевременно уплачена русскими владетелями, и Русь на короткое время опять очутилась в ненавистном рабстве. Но это скоро прекратилось. Через четыре года юный Василий Дмитриевич бежал из Орды, в 1389 году отец его, князь Дмитрий Иванович, скончался и московским великим князем был провозглашен Василий Дмитриевич. Не сразу новый великий князь стал в неприязненные отношения с Ордою, в 1392 году он даже ездил в ханскую столицу Сарай на свидание с Тохтамышем, но тогда уже началась война между Тохтамышем и Тамерланом, и монголам Золотой Орды стало не до русских. В необозримых степях нынешней Астраханской губернии произошло кровопролитное сражение между потомками Чингисхана, и Тохтамыш был разбит наголову Тамерланом, сокрушившим в один час могущество Золотой Орды. Это случилось в том же 1392 году, через месяц после отъезда великого князя из Орды, — и так как грозный завоеватель Тамерлан удалился в свою столицу Самарканд, а Тохтамыш занялся новым сбором войска для продолжения войны со своим врагом, то Москве уже ничто не угрожало и она «подняла нос кверху», как выразился рязанец. Оттого-то теперь ханского гонца Ашаргу и встречали так, а это были еще простые воины. Чего же можно было ожидать от великого князя и бояр?! Татары кусали губы от злобы, но поделать ничего не могли. То же было и с рязанцами. Князь рязанский Олег не раз ополчался на Москву, и Москва в свою очередь, не раз мстила Рязани, ввиду чего рязанцы и москвитяне сильно недолюбливали друг друга. Не примирила враждующие стороны и женитьба старшего сына Олега, Феодора, на княгине московской Софии Дмитриевне (сестре Василия Дмитриевича): Москва помнила частые измены Рязани русскому делу и примириться с нею не могла.

— Ну, идите, что ль? — по-прежнему грубо крикнул старший из московских воинов, когда татары и рязанцы спешились. — Лошади ваши у места будут. Не бойтесь. Не польстимся мы на ваших кляч…

— Эк, сказал! — не утерпел молодой рязанец. — Да у вас таких-то коней и не видывали! Не сумеете вы и сесть на наших кляч: не по рылу калач, стало быть!..

— А ты не галди через меру-то! Не в Рязани ты, а в Москве! — покосился на смельчака москвитянин, но потом ничего не сказал и молча повел приезжих к великокняжескому дворцу.

На дворцовом крыльце ханского гонца встретил очередной дьяк и, не кланяясь ему, не справляясь о здоровье, спросил, ради чего он прибыл в стольный град Москву. Узнав, что Ашарга привез грамоту Тохтамыша, повел его во внутренние покои дворца, а спутников его велел отвести в земскую избу с приказом, чтобы там накормили и напоили их.

— А кынязь Василь в доме? — спросил Ашарга, проходя с дьяком по многочисленным переходам дворца.

— Дома князь великий Василий Дмитриевич, — степенно и важно отвечал дьяк. — Только сейчас уехал он… никак, в усадьбы боярские, подмосковные…