Словарь Ламприера - Норфолк Лоуренс (библиотека книг .TXT) 📗
— И тогда залило западный?
— Разумеется. Теперь он обзавелся небольшой армией инженеров и машинами, которые стоят на западном выгоне. Когда погода установится, он откачает воду с западного выгона, затем, я предполагаю, с восточного, и опять с западного. Когда я спрашиваю его, почему он решил провести свою жизнь за передвижением какого-то болота на полмили взад и вперед, он отвечает мне, что это прогресс. Он возрождает заброшенные земли. Местные фермеры разделяют это безумие, мистер Ламприер; хвалят его и называют рачительным хозяином. Ни я, ни мой сын вовсе не собирались разыгрывать из себя дураков, и все же я ничего не понимаю. Я понимаю только, что обе наши семьи, Ламприеры и де Виры, были когда-то могущественны, а теперь мы находимся в упадке. Вот все, что я сейчас понимаю, мистер Ламприер.
Ламприер боролся с этой своеобразной историей, пытаясь проложить сквозь нее курс к теме их предыдущего разговора. Тут что-то связано с их нежеланием выставить себя дураками.
— Если Эдмунд, граф, осушит эту землю, то что тогда…
— Это будет очень хорошо, мистер Ламприер. — Голос ее внезапно стал твердым, как сталь. — Он продаст ее и рассчитается со слугами. Если нет, значит, нет. Мы все принимаем решения, исходя из своего видения ситуации.
Тут Ламприер понял, что вся эта история являлась объяснением недавней вспышки — своего рода извинением. Ему стало искренне жаль, что он не может выступить ее союзником. Но это невозможно, это было бы безумием.
— Спасибо, что вы меня выслушали, мистер Ламприер. — Она шагнула вперед, на ходу протягивая руку к нему… нет, к столу. — Возьмите это, мистер Ламприер. На память.
Она проводила его до двери и вручила ему памфлет Азиатика. Она держалась с достоинством, а он чувствовал себя побитым. Он еще мог передумать, сказать ей, что они дадут бой Компании в каждом английском суде и победят.
— Спасибо, — повторял он между тем. Может, ему следовало бы сказать что-нибудь еще? Но что? Дверь стала закрываться.
— Прощайте, мистер Ламприер.
Ее голос еще висел в воздухе, когда дверь затворилась с мягким звуком — щелк. Он остался один в коридоре. Томас де Вир глядел на него из своей золоченой рамы. Свет свечей в жирандолях тусклой желто-коричневой гаммой отражался от резного дерева, обтянутых тканью панелей, кушеток и непарадных стульев из гренобльского дерева, покрытых тонкой резьбой. Пол был покрыт ковром, и Ламприеру в его узоре вдруг почудилось лицо Франсуа: горгулья, смотревшая на него из венка позолоченных купидонов; купец, авантюрист, беженец, мститель. Безумец. Что-то случилось с ним такое, что отняло у него разум, что повернуло его против бывших компаньонов и друзей. Должно быть, это случилось в Рошели.
Ламприер миновал короткий лестничный пролет в конце коридора и проследовал дальше по неожиданно изгибавшемуся проходу. Что же за план, в котором таилось спасение четвертого графа, хранил в своей голове Франсуа? Какие мысли витали в его мозгу, подернутом тенью безумия? Может, и не было никакого плана — а только огромное, неведомое и беспредельное ожидание. Ламприер пересек помещение с высоким потолком и сверкающим мозаичным полом, а очередной лестничный пролет неожиданно увел его вниз, в ту часть дома, где коридоры были уже, потолки — ниже, а двери, выходившие в коридоры, — из неокрашенного дерева. Каменная кладка без следов штукатурки. Он не помнил этого места, но пошел дальше, заглядывая в комнаты, мимо которых он проходил и которые, видимо, предназначались для самых разнообразных целей.,
Одни были совершенно пусты, другие забиты кухонной утварью, в некоторых стояли упакованные ящики. Вокруг не было ни души, и Ламприер уже начал понимать, что заблудился, как вдруг откуда-то долетело мягкое «бом!». Потом еще и еще. Звуки накатывали на него то с одной стороны, то с другой. Он двинулся дальше, припомнив, что говорил Септимус о программе сегодняшнего вечера. Конечно же, это обещанный фейерверк. Но вот откуда долетали звуки — спереди, сзади или откуда-то сбоку, — оставалось загадкой. Сообразив наконец, что бродит по цокольному этажу, Ламприер решил вернуться наверх тем же путем, каким пришел. Он двинулся обратно, повернул за угол, затем за другой, ожидая, что вот-вот увидит лестницу, ведущую наверх, и наконец присоединится к Септимусу и другим гостям, к Джульетте. Он все шел, но за каждым поворотом открывал все то же самое: гулкие залы, пустые гостиные, длинные, мрачные коридоры и двери. Десятки дверей.
Обреченно преодолевая очередной невесть куда ведущий коридор, Ламприер с тоской вспоминал свою комнату и уютные объятия ожидавшего его дома словаря. И вдруг в тусклом свете в конце коридора он заметил какой-то предмет, похожий на пару гигантских ног. Он подошел ближе.
Это была стремянка. Прямо над ней в низком потолке находился люк. Он был закрыт. Ламприер всмотрелся. Ему казалось, что в бесцельных блужданиях по этим бесконечным коридорам и проходам он провел уже много часов. С каждой минутой он терял присутствие духа. Может быть, удастся покончить с этим путешествием одним рывком? Он стал взбираться по стремянке; та раскачивалась и подпрыгивала под ним. Наконец он почти достиг вершины и толкнул вверх крышку люка. Она не была заперта и подалась на несколько дюймов, но сверху, видимо, что-то стояло. Ламприеру пришлось согнуть шею и упереться головой в люк. Взгляд его скользил поверх очков, и действовал он практически на ощупь. Он сильно вспотел под взятым напрокат сюртуком, стремянка уже не просто тряслась, а вертелась волчком у него под ногами. В конце концов Ламприеру удалось вытолкнуть крышку люка и отбросить ее в сторону. Вверху раздался грохот. Он уперся головой в какую-то плотную материю, но упорно продолжал карабкаться наверх, толкая ее головой. Затем послышались чьи-то шаги… и лестница исчезла из-под его ног. «Почему?» — мелькнул в его голове вопрос, пока он летел вниз. Ага. Кто-то в комнате над ним ударил его по голове. «Кто бы это мог быть?» — пронеслось у него в голове в последний миг до приземления на радушно распростертое ложе из разломанной стремянки.
Опрокинувшиеся галеоны плыли вниз по Темзе, их днища были облеплены ракушками, а воображаемая толпа вопила: «Балласт! Балласт! Балласт!» Все это напоминало о его постыдной ошибке, и сэр Энтони, должно быть, переворачивался в гробу, когда он, оказавшись в центре всеобщего внимания, заливался пунцовой краской и переминался с ноги на ногу. Урок смирения — да, хоть и не слишком приятный. Но стать жертвой механической игрушки — это уж чересчур. Не говоря уже о внимании добросердечных матрон, которые столпились вокруг, кудахча и воркуя: «Эбен! Эбен!», пока ладонь его заливало смесью крови и чернил. Эти белоснежные платки впитали живую кровь человека, обратившегося в предмет насмешек, болтовни за чаем! Его имя будут повторять по всем гостиным и нарядным столовым в течение недель, месяцев, лет! Капитан Гардиан знал, что решение покинуть корабль является бесповоротным, что оно никому не дается легко и что теперь время для такого решения пришло. Слава богу, что там был мистер Бирн, черт бы побрал этого Майярде с его дьявольским созданием.
Его приятели тактично держались в стороне, даже Паннел. Страдая от унижения, прижимая к исписанной руке комок носовых платков и обещая направо и налево возвратить их, он позволил увести себя. Он проследовал через боковую дверь за суетливой женщиной в переднике и начал собираться с мыслями, но даже сюда долетало хихиканье попыхивавших трубками щеголей и неотесанных франтов. Ужасно. Он бы тоже потешился над старым клоуном, танцующим хорнпайп над грудой шестеренок, рычагов и дешевого грима. Ха! Это немного подбодрило его… ой! Женщина смочила его раненую ладонь холодной водой, кожа на ней давно загрубела, когда-то была как шкура акулы, но сейчас уже нет… ой! Опять. Есть что-то дряблое в жизни на берегу, достаточно посмотреть на этих юнцов. И это был тот корабль.
— Не шевелите рукой, сэр. Погодите.
На это надо было ответить ворчливой благодарностью, что он и сделал. Пока эта жуткая игрушка чертила своим пером, он проникался все большей уверенностью, мысленно сравнивая рисунок с образом «Вендрагона». Они были совершенно одинаковые. Ни малейшего отличия. Он мог бы и положиться на свое суждение, но все-таки подошел поближе, чтобы убедиться. Да, идентичны вплоть до деталей трюмных люков. Один и тот же корабль. При этом Гардиан знал наверняка, что уже где-то видел его прежде, и это тоже было странно, потому что перед ним был ост-индиец, чуть ли не единственный корабль, на котором он никогда не плавал. Но где же он его видел? Он крепче стиснул платки. Ладонь запульсировала. Да, перспектива возвращать владельцам эти пропитанные кровью трофеи его не прельщала. Смешки, скрытые улыбки… А то и новые соболезнования, упаси боже.
