Карл XII. Последний викинг. 1682-1718 - Цветков Сергей Эдуардович (книги регистрация онлайн TXT) 📗

На другой день, в полночи, когда продолжал дуть западный ветер, 2000 саксонцев демонстративно пошли в атаку по дороге, а 1800 человек во главе с полковником Копленом по горло в роде тихо подошли к стенам со стороны моря. Шведы поддались на уловку и сосредоточили все силы против лобовой атаки. Поэтому, когда солдаты Коппена, как 33 богатыря, вышли из моря, они не встретили почти никакого сопротивления. В форте началась резня, и шведы побежали к городскому подъемному мосту, который Дукер приказал опустить, чтобы дать доступ в город беглецам. Комендант в темноте не заметил, что саксонцы сели на плечи отступавшим и грозят вместе с ними ворваться в Штральзунд. Опасность обнаружили только в тот момент, когда два саксонских офицера и четыре солдата вбежали на мост. Дукер велел срочно поднять его, и саксонцы кубарем вкатилась в ворота, где были тотчас взяты в плен. На этот раз город был спасен. Но саксонцы захватили в форте 24 пушки, которые направили на город, и приступили к непрерывным бомбардировкам.

15 ноября союзники высадили на остров Рюген, прикрывавший Штральзунд с севера, десант из 12000 человек под командованием принца Ангальтского. Карл присоединился к 2-тысячному шведскому гарнизону, укрепившемуся в форте Альтфер, в 12 верстах от места десанта.

Принц Ангальтский, по примеру древних римлян, приказал окружить свой лагерь укреплениями – рвом с рогатками, которые казались ненужными ввиду подавляющего превосходства в силах над шведами; однако эта предосторожность оказалась совсем не лишней.

Карл ночью задумал возглавить вылазку. Шведы бесшумно подошли к неприятельскому лагерю и стали выкапывать рогатки. Часовые заметили их и подняли тревогу. Карл дал сигнал к атаке и первым устремился вперед, но ров заставил его остановиться.

– Возможно ли это! Я этого не ожидал! – воскликнул он, простодушно выдав свое безмерное презрение к противнику.

Король прыгнул в ров, подав пример нескольким десяткам смельчаков. Они вскарабкались наверх по плечам друг друга и побежали к лагерю; остальные шведы, наскоро забросав ров рогатками, землей и трупами убитых, последовали за ними. В лагере закипел бой. Атака шведов облегчалась тем, что обе стороны не знали о численности противника, но вскоре превосходство союзников дало себя знать и шведы были сброшены в ров.

На равнине Карл собрал своих солдат и вновь повел их против вышедших из лагеря войск принца Ангальтского. Сражение возобновилось с удвоенным упорством. Любимцы короля – Гротгузен и Дальдорф – упали возле него смертельно раненные, драбант Дюринг, сопровождавший Карла из Тарговиц в Штральзунд, был убит у него на глазах. Сражаясь, Карл перешагнул через тело Дальдорфа, который еще хрипел. Самого короля узнал один датский поручик; он схватил одной рукой эфес королевской шпаги, другой – волосы Карла и закричал:

– Сдавайтесь, ваше величество, или я вас убью!

Карл успел левой рукой вытащить из-за пояса пистолет и в упор выстрелил в поручика. Но имя короля привлекло толпу датчан. Один из них выстрелил в него из ружья и попал под левый сосок; пуля скользнула по ребрам, оставив неглубокую рану, которую сам Карл назвал контузией. Король удержался на ногах, однако его гибель казалась неминуемой. На этот раз Карла выручил Понятовский, прорвавшийся к нему сквозь толпу врагов и предложивший своего коня.

Шведы отступили к форту Альтфер и заперлись в нем. Карл в этот же день переправился в Штральзунд, а гарнизон Альтфера капитулировал через два дня.

Среди пленных были солдаты того несчастного французского полка, который после битвы при Фрауэнштадте перешел на шведскую службу. На Рюгене им командовал Виллелонг, оказавший услугу Карлу в Турции. Французы продолжили свои мытарства, перейдя под начало сына принца Ангальтского, ставшего их четвертым начальником.

Теперь Карл оказался запертым в Штральзунде, без всякой надежды на помощь извне. Король выдерживал осаду со своим обычным геройством: делал ночные вылазки и в мундире рядового участвовал во всех схватках; до 9 декабря он спал на голой земле рядом с городскими воротами, подвергаясь смертельной опасности из-за постоянного артиллерийского обстрела (потом путешественникам еще долго показывали камень, на который он преклонял голову).

Однажды бомба пробила крышу его дома и влетела в комнату, соседнюю с кабинетом, где Карл диктовал своему секретарю. Тот в ужасе выронил перо.

– Что случилось? – спокойно спросил король. – Отчего вы не продолжаете писать?

– Ах, ваше величество, бомба…

– Какое же отношение бомба имеет к письму? Пишите дальше, – потребовал Карл.

С королем находился французский посланник подполковник Кольбер, граф Круасси, родственник знаменитого министра Людовика XIV. «Послать человека в траншею или послом к Карлу XII было почти одно и то же», – замечает Вольтер. Король держал его часами в самых опасных местах и не прерывал беседы с ним, хотя вокруг падали люди. Кольбер ни разу не дал понять Карлу, что могут быть более подходящие места для деловых разговоров. Этим он приобрел право спать с королем на одном плаще и говорить с ним вполне свободно. Карл поощрял подобную смелость в тех, кого любил. Когда король хотел вызвать его на откровенность, то говорил на латыни: «Veni maledicamus de rege» («Пойдем, позлословим о короле», т. е. о самом Карле).

К декабрю гарнизон Штральзунда уменьшился на две трети; союзные войска утвердились у городских ворот. 15 декабря последовал штурм кронверка [88]. Дважды союзники овладевали укреплениями и дважды были отброшены. Карл находился среди своих гренадер и бился наравне со всеми. Наконец многочисленность союзников взяла верх.

Со дня на день в городе ожидали генерального штурма. Офицеры просили Карла оставить Штральзунд. Король отказывался до тех пор, пока ему не доказали, что бежать из Штральзунда не менее опасно, чем оставаться в нем и ждать штурма: выход к Балтийскому морю покрылся льдом, в гавани Штральзунда имелось только несколько небольших кораблей, а с моря город блокировали датский и русский флоты.

Ночью 20 декабря Карл с 10 драбантами и офицерами сел в шестивесельную шлюпку и покинул Штральзунд, который капитулировал на следующий день. Путь шлюпке приходилось прокладывать ломами и топорами. Утром беглецов заметили союзники и открыли по ним огонь: один человек из свиты Карла был убит и несколько ранены. Через 12 часов король добрался до моря и пересел на старую бригантину, которой командовал капитан Кристоферс (позже он был возведен в дворянское звание под именем Анкаркрона). На этом приключения не закончились. Когда королевское судно проплывало мимо Рюгена, где датчане возвели 12-пушечную батарею, один вражеский выстрел снес мачту, а другой убил двоих спутников Карла.

Наконец в ненастную ночь бригантина бросила якорь у шведского берега близ Треллеборга [89]. Карл должен был до утра укрываться под скалой, чтобы переждать дождь со снегом. На заре блудный викинг узнал берег, от которого 15 лет назад он отплыл, полный веры в себя и свою судьбу, в поход против «русского волшебника».

Ко времени возвращения Карла в Швецию Европа была уже другой. Вместе со шведским королем возможность предписывать ей свои законы потерял и Людовик XIV. Война за испанское наследство закончилась победой коалиции и неслыханным разорением Франции.

Катастрофа, постигшая Людовика, казалась современникам еще более невероятной, чем крушение могущества Карла. Величие французского короля ослепляло, как солнце, которое он избрал своей эмблемой, а высокая репутация его армии, завоеванная многочисленными победами, не позволяла сомневаться в успехе всех начинаний Людовика.

В действительности же силы Франции были подорваны беспрерывными войнами. Страна еще дала Людовику армию в 200000 человек, но это были ее последние солдаты, шедшие в бой без всякого энтузиазма: французы пресытились славой. Великие маршалы Людовика, сделавшие французскую армию непобедимой, – Конде, Тюренн, Люксембург – давно сошли в могилу, а достойной замены им не нашлось. Карьера новых генералов делалась больше на паркете Версаля, чем на полях сражений. Самому королю было уже под семьдесят, и хотя он не утратил интереса к son delicieux metier de Roy [90], но его былая энергия все больше тратилась на мелочи, а его ум и воля все охотнее подчинялись сладостному всевластию госпожи де Ментенон [91].