Спартак (Роман) - Фаст Говард Мелвин "Э.В.Каннингем" (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
— Прошу тебя рассказать мне простую вещь, Вариния. Был ли такой человек, как Спартак вообще? Почему никто не может рассказать мне о нем?
— Я же сказала… — Она остановилась, и он сказал нежно:
— Продолжай, Вариния. Продолжай, я хочу быть твоим другом. Я не хочу, чтобы ты боялась поговорить со мной.
— Я не боюсь. Я больше не боюсь после того, как узнала Спартака. Но о нем тяжело говорить. Ты называешь его убийцей и мясником. Но он был лучший и самый благородный человек, который когда-либо жил.
— Да, скажи мне, я хочу, чтобы ты рассказала мне. Я хочу понять, что он сделал, чтобы заставить тебя размышлять об этом. Может быть, если я это пойму, я смогу походить на Спартака. Он продолжал пить не пробуя еду. Теперь его ирония была спокойной. — Может быть, я смогу походить на Спартака.
— Ты заставляешь меня говорить об этом, но как я могу объяснить? Мужчины и женщины среди рабов и среди вас не одинаковы. Среди рабов, мужчина и женщина равны. Мы работаем одинаково; нас избивают одинаково; мы умираем одинаково, и мы идем в одни и те же безымянные могилы. И в начале мы взяли копья и мечи и сражались вместе с нашими людьми. Спартак был моим товарищем. Мы были едины. Мы объединились. Там, где у него был шрам, мне было достаточно только коснуться его, и я чувствовала боль, и это был мой шрам. И всегда, мы были равны. Когда его лучший друг, Крикс, умер, он положил голову мне на колени, кричал и хныкал, как маленький мальчик. И когда мой первый ребенок родился преждевременно, шестимесячным, я кричала так же, и он позаботился обо мне. За всю свою жизнь у него никогда не было другой женщины, кроме меня. И что бы ни случилось, у меня не было другого мужа. В первый раз, когда я лежала на его руках, я боялась. Затем меня охватило чудесное чувство. Я знала, что я никогда не умру. Моя любовь была бессмертной. Ничто не могло снова причинить мне боль. Я стала похожа на него, и я думаю он, стал немного похож на меня. У нас не было секретов друг от друга. Сначала я боялась, что он увидит синяки на моем теле. Тогда я узнала, что синяки были такими же, как чистая кожа. Он любил меня такой. Но что я могу рассказать тебе о нем? Его хотят представить гигантом, но он не был гигантом. Он был обычным человеком. Он был нежным, добрым и наполненным любовью. Он любил своих товарищей. Они обнимали друг друга и целовали друг друга в губы, при встрече. Я никогда не видел мужчин среди вас, Римляне, обнимающихся или целующихся, но здесь мужчины спят с мужчинами так же легко, как и с женщинами. Всякий раз, когда Спартак что-то говорил мне, я знала, что он имел в виду. Но я не знаю, что ты имеешь в виду. Я не знаю, что имеют в виду Римляне, когда они говорят. Когда рабы дрались и ссорились, Спартак созывал их вместе, и они рассказывали все, а потом он говорил с ними, и они слушали. Они поступали плохо, но они всегда хотели быть лучше. Они были не одни. Они были частью чего-то; они также были частью друг друга. Сначала они крали из добычи. Спартак показал мне, что они не могут этого не делать; они пришли из тех мест, где они видели воровство. Но обычный склад никогда не запирался и не охранялся, и когда они увидели, что могут брать все, что им нужно, без воровства, и не могли пользоваться тем, что они украли, они перестали воровать. Они утратили свой страх быть голодными и бедными. И Спартак научил меня, что все плохое, люди совершают потому, что они боятся. Он показал мне, как люди меняются и становятся прекрасными и превосходными, если только они живут в братстве и делят все, что у них есть среди всех. Я видела это. Я пережила это. Но каким-то образом, человек, который был моим мужем, всегда был таким. Вот почему он мог их вести. Вот почему они слушали его. Они были не просто убийцами и мясниками. Они были чем-то вроде невиданного мира. Они были такими, какими могут быть люди. Вот почему ты не можешь причинить мне боль. Вот почему я не могу тебя любить.
— Убирайся отсюда, — сказал ей Красс. — Убирайся с глаз моих, черт возьми!
VI
Гракх снова призвал Флавия. Двое мужчин жаловались на судьбу. Сейчас они больше походили на братьев, чем когда-либо, двое толстых, стареющих мужчин. Они сидели и смотрели друг на друга, исполненные знания. Гракх знал о трагедии Флавия. Флавий всегда пытался походить на преуспевающих людей, но он никогда не преуспевал. Жест за жестом, он копировал их, но в конце концов он был всего лишь имитацией. Он даже не был мошенником; он был всего лишь имитацией мошенничества. И Флавий, смотрел на Гракха и видел, что старый Гракх исчез; ушел и не вернулся. Что за ужасная вещь произошла с Гракхом, он только подозревал; но подозрения было достаточно. Здесь он нашел защитника, и теперь его защитник больше не мог его защищать. Это должно было случиться, все в порядке!
— Что ты хочешь? — спросил Флавий. — Не начинай снова. Это Вариния. У меня есть подтверждение этому, если тебе угодно. Жена Спартака. Что ты хочешь от меня сейчас?
— Чего ты боишься? — спросил Гракх. — Я не поворачиваюсь спиной к людям которые мне помогли. Чего ты боишься?
— Я боюсь тебя, — сказал несчастный Флавий. — Я боюсь того, что ты собираешься попросить меня сделать. Ты мог бы обратиться в Городские Когорты, если хочешь. У тебя есть свои собственные банды и свои собственные хулиганы, и есть целые магистратуры, где ты можешь заставить каждого гражданина выполнить для тебя работу. Тогда почему бы и нет? Почему ты приходишь к такому старику, как я? Не стоит. Я никогда не был чем-то вроде дешевого подручного партийного босса, никогда. Почему бы тебе не пойти к своим друзьям?
— Я не могу, — сказал Гракх. — В этом деле я не могу.
— Почему?
— Разве ты не знаешь, почему? Я хочу эту женщину, я хочу Варинию, я пытался ее купить. Я предложил Крассу миллион сестерциев, а затем удвоил цену. Он оскорбил меня и рассмеялся мне в лицо.
— О — нет, нет — два миллиона! Два миллиона! — Флавий задрожал от этой мысли. Он облизнул свои тяжелые губы, сжал и разжал руки.
— Два миллиона. Это целый мир. Весь мир в маленькой сумке. Ты носишь его с собой, и у тебя есть весь мир. И ты предложил это за женщину. Боже мой, Гракх, почему ты хочешь ее? Я не просто хочу вникать в твои тайны. Ты хочешь, чтобы я что-то сделал для тебя, но я сейчас же уйду отсюда, если ты не скажешь мне. Я должен знать, почему ты хочешь ее.
— Я люблю ее, — глухо ответил Гракх.
— Как?!
Гракх кивнул. Теперь у него не было достоинства. Он кивнул, а глаза стали красными и водянистыми.
— Я не понимаю. Любовь? Какая к дьяволу любовь? Ты никогда не женился. Ты никогда не интересовался даже мизинцем ни одной женщины. Теперь ты говоришь, что любишь рабыню настолько, чтобы заплатить за нее два миллиона сестерциев. Я этого не понимаю.
— Ты должен понимать это? — зарычал политик. — Ты не можешь понимать это. Ты смотришь на меня, я старый и толстый, и в любом случае, ты всегда подозревал, что я был каплуном. Сделай то, что от тебя требуется. Я никогда не знал женщину, которая бы была человеком; сколько у нас таких женщин? Я боялся их и ненавидел. Может быть, мы сделали их такими — я не знаю. Теперь я хочу подползти на коленях к этой женщине. Я хочу, чтобы она посмотрела на меня только один раз и сказала мне, что я что-то для нее значу. Я не знаю, что значит для нее Красс, но я могу понять, что она значит для него. Я могу это понять, ладно. Но что он может значить для нее? Он тот, кто уничтожил ее мужа — человек, который разбил Спартака. Как она может смотреть на него без отвращения и ненависти?
— Женщины могут, — кивнул Флавий. — Красс может поднимать цену до бесконечности. Ты был бы удивлен.
— О, ты неправ, черт возьми, ты толстый дурак! Ты глупый толстый дурак!
— Не начинай это снова, Гракх.
— Тогда не говори, как идиот. Я хочу женщину. Ты знаешь, какова цена.
— Ты имеешь в виду, что ты заплатишь…
— Да.
— Ты знаешь, каковы последствия? — осторожно сказал Флавий. — Не для меня. Если я доставлю ее, я возьму деньги и поеду в Египет, куплю виллу и несколько рабынь в Александрии и проживу там, как сатрап, всю оставшуюся жизнь. Я могу сделать это, но ты не можешь, Гракх. Ты Гракх; ты сенатор; ты самая могущественная сила в Риме на данный момент. Ты не можешь убежать. Что ты будешь с ней делать?
