Завоеватель - Иггульден Конн (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
– Ну как мне сейчас остановиться? – вопрошал он.
Чаби, его жена, сидела на старом тюфяке, залатанном и заново набитом. Дочка, еще грудничок, спала у нее на руках, но очень чутко и в любой момент могла проснуться. Чаби устало смотрела на мужа, убеждаясь, что годы сунской кампании источили его до основания. Книжный червь исчез безвозвратно. Хубилай изменился не столько внешне, хотя мускулы сделали его движения грациознее, сколько внутренне. Да, самые разительные перемены касались побед в битвах и тактики, которую он использовал. Чаби сильно любила мужа и так же сильно за него боялась. Мункэ, каковы бы ни были его помыслы, сделал своего младшего брата другим человеком, закалил его характер. Чаби ненавидела Мункэ, до сих пор ненавидела его – по крайней мере, за это, – хотя он и погиб. Она уже не помнила, когда Хубилай в последний раз открывал книгу. Его библиотека хранилась на телегах под промасленной тканью. Бросить ее рука не поднималась, вот она и плесневела под весенними дождями.
– Девочка заснула? – резким от досады голосом спросил Хубилай.
– Заснула наконец. Но я тебя слушаю. Ты сказал, что принял решение. Почему же до сих пор терзаешься?
– Потому что я почти у цели. Я могу добраться до Ханчжоу, ты понимаешь, Чаби? Я стремился к этому целых пять лет, а мой братец вдруг объявил себя ханом! Я что, должен бросить все и поползти домой на пузе? Разве могу я все бросить?
– А разве не можешь? Пожалуйста, говори тише, не то снова разбудишь дочь, – ответила Чаби. Она давно не высыпалась, соски болели от кормления, но одного Хубилая не оставишь: доведет себя до паники или напьется.
– Когда Субэдэя призывали бросить западную кампанию, он не бросил, – напомнил Хубилай, снова принимаясь расхаживать перед печью. – Как ты не понимаешь, это мой шанс, мое время. Если уйду, сунцев потом не одолеть. Это при условии, что я сюда вернусь. Они учтут свои ошибки и будут драться за каждый клочок земли. Если я вернусь, а не погибну в сражении с младшим братом… Как он мог так со мной поступить? Надменный, никчемный…
– Не ругайся при ребенке, – перебила его Чаби.
– Женщина, грудной ребенок ничего не понимает.
– Не называй меня женщиной, муженек! Ты хотел, чтобы тебя слушали, и я слушаю. Сам же сказал, что решил вернуться домой. Почему же мы застряли в этой холодной дыре? Почему ничего не решается?
– Потому что проблемы непростые! – рявкнул Хубилай. Чаби начала подниматься. – Ты куда?
– Спать.
Настроение изменилось, и Хубилай опустился на колени возле ее тюфяка.
– Прости. Я просто не думал, что нужно опасаться собственного брата. Только не Арик-бокэ. Мне казалось, он всегда будет меня поддерживать.
Чаби ласково погладила его по щеке.
– Ты хоть представляешь, как изменился с тех пор, как мы покинули Каракорум? Пять лет – срок немалый. Арик-бокэ наверняка считает тебя таким же заучкой, влюбленным в книги и чудные идеи, как никто другой в семье. Он не знает нынешнего тебя, а ты не знаешь нынешнего его.
– Я получил от него письмо, – устало признался Хубилай.
Чаби тут же села прямо и заглянула ему в глаза.
– Так вот почему ты злишься… Что там?
– Отчасти я надеялся, что это ошибка. Арик-бокэ провозгласил себя ханом примерно в то же время, что и я. Он не понимает, чем я здесь занят. Я надеялся, что он поймет: по старшинству у меня прав больше, чем у него, а Арик написал мне таким тоном, будто его слово – закон. – Хубилай снова разозлился, вспомнив, что его брат надиктовал неведомому каракорумскому писцу. – Он приказал мне вернуться домой, Чаби. Мой никчемный братишка написал мне как равному.
– Хубилай, вы больше не мальчишки, – мягко напомнила Чаби. – Кто из вас старше, теперь не важно. Арик-бокэ стал взрослым; он уже был ханом семейных земель, которые ему подарил Мункэ, унаследовавший их от матери. Арик-бокэ не вновь правит народом. Он наверняка обдумал твою возможную реакцию. Ты ведь опытнее на поле боя, в схватках с врагом.
– Этот опыт Арик прочувствует, если схлестнется со мною в битве, – пригрозил Хубилай, сжав правую руку в кулак, затем глубоко вздохнул, сдерживая гнев. – Ты же не хочешь сказать, что он прав? – с вызовом спросил он жену.
Та покачала головой.
– Конечно, нет. Арик-бокэ следовало посоветоваться с царевичами и старейшинами. Следовало предположить, что ты оспоришь его решение, прежде чем объявлять себя ханом. Только все это в прошлом. Бесполезно твердить, что он не прав. Арик-бокэ объявил себя ханом. Тебе нужно видеть его мужчиной, а не малышом, которому ты рассказывал сказки и помогал встать, когда упадет. У вас с ним была одна мать, Сорхахтани, годами правящая народом. У вас с ним был один отец, отдавший жизнь за хана. У вас с ним был один дед, Чингисхан. Будешь считать Арик-бокэ слабаком или идиотом – он тебя уничтожит.
– Я убью его первым, – пригрозил Хубилай. – Чаби, я же не рассчитывал стать ханом. У Мункэ дюжина сыновей. Прожил бы на год дольше – выбрал бы наследника, и сложностей не возникло бы. Только Мункэ наследника не выбрал, он погиб, и теперь, теперь… – Не в силах выразить гнев, который его переполнял, Хубилай отчаянно жестикулировал.
– Тебе нужно успокоиться, – посоветовала Чаби. – Нужно сдержать злость с обидой и думать, как хан. – Она снова покачала головой. – Еще нужно определиться. Либо считай младшего брата врагом, либо отдай ему ханство и принеси клятву верности. Либо так, либо так. С ума сходить ни к чему. Так или иначе, в сунских землях оставаться нельзя.
Злость точно испарилась – Хубилай поник и, ссутулившись, застыл перед женой.
– Такая досада, – пробормотал он. – Я потерял хороших людей. Все мы настрадались, выполняя приказы, которые дал мне Мункэ. Не знаю, ожидал ли он, что я уцелею. Может, и впрямь ждал, что я не сдюжу и придется меня выручать. А я еще жив и могу взять штурмом сунскую столицу.
– Покоришь Ханчжоу – потеряешь целый мир, – устало пробормотала Чаби. – Все это ты уже говорил. Даже если одолеешь сунцев, даже если станешь местным императором, столкновений с Арик-бокэ не избежать. Ты подчинишь себе территорию больше нынешнего ханства, но останешься вассалом брата. Все равно придется ехать в Каракорум и клясться ему в верности.
Малышка запищала, заерзала, и Чаби осторожно поднесла ей ко рту мизинец. Не проснувшись, девочка стала жадно его сосать.
– Я так не могу, – проговорил Хубилай, глядя вдаль, словно отсюда просматривался даже Каракорум. – Чаби, я хан. Это мое право, я от него не откажусь. Почему Арик-бокэ объявил себя ханом? Понимаешь, как он со мной поступил? Неправильно. Совершенно неправильно. – Хубилай покачал головой и повернулся к огню. – В молодости я мечтал продолжить дело Угэдэя. Мечтал впустую. Наследником стал его сын Гуюк. Я знал и понимал это. После гибели Гуюка ханом стал Мункэ. А как же иначе? Он был старшим из нас, уважаемым военачальником, ходил с Субэдэем на запад… У Мункэ было все, чего не было у меня. Я тогда в ханы не годился. Мункэ смеялся над тем, как я одеваюсь, как разговариваю, какие книги читаю…
– Да, я помню, – тихо сказала Чаби.
– Чаби, Мункэ не ошибался! Я такое видел… Такое творил… – От воспоминаний Хубилай содрогнулся. – Наивный, я верил, что понимаю мир, а на деле был самым настоящим ребенком.
Он взял кочергу и давай ворошить горящие поленья. Посыпались искры, и Чаби рукой закрыла от них малышку.
– Теперь я не ребенок, – хрипло пробасил Хубилай, отложил кочергу и повернулся к Чаби. – Тогда мы были молоды, но, клянусь небесным отцом, я не юнец, ни разу не видавший раздутый труп. Я хан. Решение принято, и я от него не отступлюсь. – Хубилай стиснул кулак, наслаждаясь собственной силой. – Никому не позволю занять свое место!
Хубилай и Чаби обернулись, заслышав, как у порога кто-то прочищает горло. Вошел стражник: от промасленной накидки у него парило, с сапог лилась вода.
– Господин, к вам орлок Урянхатай! – объявил он и низко поклонился.
Два стражника досматривали каждого, кто хотел встретиться с Хубилаем, искали оружие. Даже гонцов раздевали догола, потом позволяли одеться и пускали к хану. После встречи ямщики не спешили обратно с ответом: их оставляли с туменами. Народ еще не оправился от гибели Мункэ-хана. Из-за досмотра Урянхатай и злился. В дом он вошел промокший, красный от гнева.
