Большое гнездо - Зорин Эдуард Павлович (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Митяй тонюсенько поскуливал, сидя на земле. Теперь одна надежда у него была — на Звездана. К нему и обращался молодой лучник с изменившимся от испуга лицом:
— Пощади, дяденька. Я больше не буду.
— Погоди-ко, погоди, — сказал, наклоняясь ниже, Звездан. — Что-то лик твой мне вроде знаком.
Митяй униженно проговорил:
— С игуменом Ефросимом тогда, в избе-то...
— Вот те на! — выпрямился Звездан. — Да как же сразу-то я тебя не признал?
— Запамятовал, — с надеждой в голосе сказал Митяй и попытался улыбнуться.
— Эвона, расцвел малец, — послышалось сзади. — Старые, вишь ли, знакомцы. А ты — «кончай его»...
— Я чо? — смягчаясь, прогудел бас. — Вот и я про то говорю — знакомцы, значит...
— Да как же ты с луком в засаде объявился? — стал выспрашивать у Митяя Звездан.
— Знамо, не по своей воле, — совсем оправившись, отвечал Митяй. Опасность миновала (видно было по лицам воев), и он поднялся, отряхиваясь, с земли. — Послал это меня игумен в Новгород. Ступай, говорит, да спроси у попа Ерошки обещанную давеча книгу. Вот и отправился я, как было велено, а у ворот, и до Ерошки еще не добрел, схватили меня Мартириевы людишки, сунули в руки лук, отправили на городницы. А после уж сюды — Ярославовых воев стеречь.
— Да многих ли настерег-то?
— Ты — первой...
По всему выходило, что правду говорил Митяй.
— Ну ладно, — успокоил его Звездан. — Я тебе не ворог, и ты — русской человек. Молись, что в мои руки попал.
— Вовек не забуду...
— Выходит, сызнова я тебя спас. Да вот гляди мне — в третий раз не попадайся.
Понравилось Звездану, что хоть почти и однолетки они, а он вроде бы за старшего. Вой благодушно улыбались, поддакивали, кивали ему. И у них полегчало на сердце — кому охота безвинную кровь проливать?
— Так куды же тебя деть? — соображал Звездан, глядя на Митяя. — Коли здесь оставим, вернутся дружки, снова возьмут с собою. А лишнего коня у нас нет...
— Да что за печаль? — прогудел вдруг тот, что с басом. — Пущай садится ко мне — конь подо мною крепкий, а до Новгорода не десять поприщ скакать.
Сказано — сделано. Сел Митяй впереди воя, ноги свесил на сторону, и отряд, не мешкая, снова тронулся в путь.
Скоро выехали к верховьям вытекающего из Ильменя Волхова. А там до Новгорода рукой подать.
На городницах и стрельнях толпились люди, с удивлением глядели на приближающихся вершников.
— Как бы и отселева стрелу не метнули, — осторожно переговаривались вои.
— Ишь, изготовились...
— Хоронятся малый за старого, а старый за малого.
Подбадривая друг друга, глядели на стены с опаской.
— Эй, кто такие будете? — крикнул, перегнувшись со стрельни, боярин в кольчуге.
— От князя Всеволода посол ко владыке Мартирию! — так же громко и с достоинством отвечал Звездан, придерживая коня.
— А не врешь? — усумнился боярин.
— Да почто врать-то? Вот и княжеская печать при мне.
Боярин еще немного помотался на стрельне и исчез. Чуть погодя открылись ворота под башней, и из них выехал всадник на соловом коне. Внимательно рассмотрев печать, повертев ее так и эдак, он крикнул снова появившемуся на стрельне боярину:
— Все верно, батюшка боярин. Вели посла пущать.
Въезжали под своды ворот в настороженной тишине. Не слышал Звездан привычного гомона толпы, не видел сбегающегося поглазеть на прибывших любопытного народа.
Люди стояли угрюмо, провожали послов недоверчивыми взглядами. Крепко запер их в пределах города Ярослав, хлебушка к ним через Торжок не допускал — вытянулись, осунулись и побледнели лица ремесленников и посадских, но вот купцы и бояре выглядели, как и прежде, — самодовольные и дородные. Им голод не беда, им еще и прошлогодних припасов хватало с лихвой.
Боярин, вопрошавший со стрельни, встретил их на выезде из ворот. Приближая к близоруким глазам, сам еще раз осмотрел-обнюхал печать. Возвращая ее Звездану, сказал с паскудной ухмылкой:
— Ехал-скакал ты, мил человек, а Мартирию неможется. Нынче не примет он тебя, поживи покуда у нас.
— Из веку хлебосолен был Новгород, — степенно ответствовал боярину Звездан, — а только ждать мне не велено. Такова Всеволодова воля: с Мартирием встретиться тотчас же и немедля скакать с ответом.
Давно пора бы понять боярину, что с владимирским князем не тягаться капризному Мартирию, но сказывал он не свои, а чужие речи и обещать Звездану ничего не мог.
— Сегодня час поздний, — сказал боярин уклончиво, — а завтра поговорю с владыкой.
И верно, солнце клонилось к закату, настаивать на своем Звездан не стал, поскольку и сам понимал: пока суд да
ряд, не один час уйдет. А в болезнь Мартириеву он не верил. Когда приходил в Новгород Ефросим, тоже прикинулся владыка хворым. А с хворого — какой спрос?
Но наказ Всеволода был неуклончив и строг, да и сам Звездан видел: самое время приспело, пришла пора ставить новгородское боярство на колени. Не потерпит больше народ безграничного своевольства владыки. А помощи ждать Боярскому совету неоткуда — все князья перессорились друг с другом, им не до Новгорода. И Всеволода ополчать супротив себя никому охоты нет.
— Тебе, чай, Митяй, на ночь глядя, податься некуда? — спросил он послушника.
— Куды ж мне податься? — отвечал Митяй. — Знамо дело, родных у меня в городе нет. Разве что к попу Ерошке напроситься...
— Попа-то еще сыскать надо, а нас ты не потеснишь.
— Верно, пущай останется с нами, — согласились со Звезданом вои.
— Спасибо вам, дяденьки, — поклонился им Митяй.
Приветливость и кроткий его нрав понравились всем.
— А что, любит ли тебя Ефросим? — спросил его Звездан, укладываясь на лавке в отведенной для ночлега избе.
— У игумена душа чистая, он и мухи не обидит, — сказал Митяй. — А то, что с виду гневлив, так это не со зла. В иных-то делах он терпелив — грамоте меня учил...
— Знать, приглянулся ты Ефросиму?
— Знамо, — согласился Митяй, не скрывая гордости. — Да только так смекаю, недолго мне осталось жить в монастыре.
— Отчего же?
— В чернецы постригаться охоты нет, хощу мир поглядеть да себя показать. Не возьмешь ли меня с собой?
— Мне-то взять тебя недолго. Одного боюсь — обидится Ефросим.
— Ну, как знаешь, — сказал Митяй. — А только я и сам не вернусь...
— Ишь ты.
— Наскучило мне монастырское житье.
— Куды подашься, ежели не холоп?
— Не, я человек вольной. По-свейски разумею... Купцы меня к себе толмачом возьмут.
— Может, и возьмут. А может, и обратно к Ефросиму в обитель проводят...
— Нешто могут возвернуть? — испугался Митяй.
Звездан засмеялся:
— Ладно, спи. А там погляжу, как с тобою быть.
4
Ясное дело, Звездан был прав — никакою хворью не страдал Мартирий. А если и была хворь, то разве что от страха.
Рассылая повсюду своих людей, ища поддержки, удалось ему хитростью и великими посулами соблазнить на новгородский стол (без ведома Мирошки Нездинича) черниговского молодого князя Ярополка Ярославича, отец его враждовал с Рюриком и Всеволодом, выступая в союзе с Романом волынским, который, обидевшись на тестя, обещал ему Киев.
Клубок был крепко связан и перепутан, и владыка боялся, что Всеволод узнал о его переговорах с Черниговом, а до прибытия Ярополка в Новгород раскрывать свои замыслы он не хотел.
Молодой же князь, как доносили, был уже на пути, и его ждали со дня на день.
За одну ночь многое должно было перемениться: Звездан, уверенный в благоприятном исходе своего посольства, крепко спал, Мартирий бодрствовал, а по темному лесу, по тихой потаенной тропе приближался к Новгороду небольшой отряд, в голове которого ехал утомленный опасной и долгой дорогой молодой Ярополк Ярославич.
Давно ждал он этого дня, давно вынашивал мечту получить свой, удел. Под родительским кровом хоть и жилось ему беззаботно и весело, хоть и любил его отец, а все-таки не давала покоя глубокая червоточинка: какой же он князь, ежели не чувствует себя господином и полным хозяином — без оглядки, без чужого властного оклика...
