Ермак - Федоров Евгений Александрович (электронные книги без регистрации txt) 📗
— С нами крестная сила! — и поторопился скорее скрыться в хоромы.
Куземка не растерялся.
— Смерды, в топоры их! — выкрикнул он, и его сразу захватил, закрутил водоворот.
С топорами, с косами-горбушами, с вилами смерды и солевары бросились на татар, и пошла рукопашная. В тесном дворе негде было повернуться всадникам. Кони калечили людей, ломали утварь, давили горшки, но, попав среди телег в ловушку, ломали ноги и низвергали всадников на землю.
Куземка вспомнил о запасных решетках. Он взбежал на воротную башню и сбил крюки. Тяжелая железная решетка грузно опустилась вниз и снова, теперь надежно, закрыла вход в городище…
Смерды перебили всех ворвавшихся татар. И так разохотились, что, переломав тыны, пошли с топорами на орду.
Солнце давно закатилось за синие ельники. Погасала заря, когда на дальнем подступе затрубили трубы и заколебалась пелена пыли.
Яков Строганов, вновь осмелевший, заслышав рев труб, радостно объявил:
— Благодарите бога, работные люди и смерды, дядя наш Семен Аникеевич выслал помощь…
Погасли огни, притихли леса и поля. Мрак и покой окутали все. Утомленные за день люди легли, где застал сон. Только женки, потерявшие в схватке кормильцев, тихо голосили.
Когда взошло солнце, равнина перед Солью Камской лежала безлюдной: татары внезапно исчезли.
Дружинник, который привел подмогу, рассказывал:
— Вторгся в Пермскую землю татарский царевич Маметкул. Борзо свиреп: палит починки и деревнюхи, а людей в полон берет. Только с городками не справился. Видать, не по его волчьим зубам! — Рассказчик подумал, вздохнул и вымолвил с грустью: — Эх, сторона-сторонушка, беспокойная земля, но своя родимая. И николи, и никому мы тебя не отдадим!..
Строганов заметил среди дружинников словоохотчего Куземку, поманил его перстом. Когда солевар предстал перед грузным, бородатым хозяином, тот пригрозил ему:
— Надо бы тебе портки долой и отстегать за милую душу, да уж за дело с решетками, так и быть, прощаю! — и тут он зычно поднял голос: — А смердам идти ноне землю пахать, травы косить, дороги ладить!..
Погромив мирных вогуличей и остяков, взяв полон в русских селениях, Маметкул со своими всадниками отступил в Сибирь, но черемисы остались. Строгановские вотчины вновь оказались в опасности. В июле на Каму пришло сорок человек черемистов, вооруженных топорами, пиками и дрекольем; к ним присоединились башкирцы и буинцы, понемногу пристали и остяки. Они прошли по камским городкам и побили восемьдесят строгановских торговых людей и ватажников.
Строгановы написали челобитную царю Ивану Васильевичу. Их жалобу поддержал и великопермский воевода князь Иван Юрьевич Булгаков…
Грозный, занятый делами на Западе, однако нашел время подумать о Сибири. Возмущенный коварством Кучума, он задумал «потеснить сибирского салтана» и тем укрепить восточные русские рубежи.
Царь вызвал вотчинников к себе. Поехали два брата — Яков и Григорий Аникиевичи. Со страхом они приближались к Москве: «Как-то встретит грозный царь?». Но в стольном городе, в Посольском приказе, думный дьяк Иван Михайлович Висковатов почтительно сообщил Строгановым:
— Званы вы в Александровскую слободу, и великий государь давно поджидает вас.
Весна стояла в самом разгаре. Буйно лез из земли всякий злак, зацвели травы, шумели светло-зеленой свежей листвой кусты и деревья. Птицы хлопотали в гнездовьях. Но братья не замечали весны, тревожно было на сердце, погибелью казалась им дорога в слободу, о которой они наслышались много горестного. Братья три дня пререкались между собою, кому ехать. Сидя в своих вотчинах, подле Каменного Пояса, среди диких лесов, в глуши, они чувствовали себя царьками. Ни перед кем и ни за что не отвечали. А тут вдруг предстать перед Грозным. Во многом совесть их была не чиста. С боязнью они думали: «Сохрани, господи, как бы до нашего тайного не дознался царь!».
После долгих споров решили ехать вместе. Яков горько усмехнулся и сказал:
— Класть головы, так купно…
Долго, томительно долго тянулась дорога в Александровскую слободу меж зеленых холмов и перелесков. По дороге шло оживленное движение: скакали вершники с привязанными к седлам метлами и собачьими головами; опричники держались с независимым видом. Тянулись громоздкие рыдваны, в которых ехали бояре на поклон к царю. И, о радость! Навстречу верхом, в окружении молодых дворян, вдруг выехал Годунов. Строгановы мигом выскочили из колымаги и бросились вперед с распростертыми объятиями.
— Борис Федорович, милый ты наш, заступник! — весело возопили челобитчики.
Годунов легко спрыгнул с коня, пружинистой походкой подошел к Строгановым, приветливо облобызался с ними:
— А я с великим государем имел счастье говорить о сибирских урядах. На вас указал батюшке. Приспела, давно приспела пора укоротить руки хану!..
Сразу на душе полегчало, и уже иным, веселым, показался братьям окружающий мир…
И в самом деле, царь принял Строгановых милостливо, пригласил к столу и много шутил, а после обеда старшего брата Якова пожаловал игрой в шахматы. Пользуясь случаем, тот рассказал о нападении татар на Чусовской городок. И вышло так, что он такой храбрый и умный! Иван Васильевич невольно залюбовался его дородной фигурой.
— Ишь, как раздобрел и вошел в силу на вольных хлебах! — пошутил Грозный.
— Ширь! — разведя руками, сочно ответил Строганов, и перед глазами царя на самом деле распахнулась ширь и необъятные края.
— И пусть эта ширь будет русской до скончания века. А наши холопы этой дорожкой пойдут встречь солнца и настроят городков, сел, струги по рекам пустят, пашню подымут. А пока… — Иван Васильевич подался вперед и, протянув костлявую руку к фигуре, вдруг перескочил конем через свободное поле и сказал сердито: — Что ж ты, не видишь, Яков? Мат королю!
Строганов виновато опустил голову и тихо отетил:
— Не моему уму состязаться в столь мудрой игре…
— Истинно, игра мудрая, учит многому, — согласился царь. — Все время мысли направляй на то, как исподволь подготовить разящий удар, подобный молнии!
Яков залюбовался тонко, ажурно вырезанными шахматными фигурами.
— Узнаешь? — улыбнулся Грозный. — Это поморское мастерство. Никто лучше не режет по кости. Глянь, как дивно вырезана конская голова! Непревзойденные умельцы — холмогорские косторезы! — с гордостью заметил Грозный. — Ну, на сегодня хватит… Недомогаю ныне, пора и на покой.
Когда Строгановы, уходя, низко поклонились государю, он посоветовал:
— Вы к думному дьяку толкнитесь… Он уже знает, ведом ему мой замысел…
Два месяца Строгановы прожили в Москве и в Александровской слободе, не раз бывали во дворце царя. Наконец, в конце мая Висковатов вручил им жалованную грамоту.
В этой царской грамоте Строгановым отводились новые земли не только на самом Камне, но и за ним, в сибирской стороне. Дивно братьям было читать такие строки: жалованы им земли «по обе стороны Тобола реки и по рекам и по озерам и до вершин».
На прощанье Иван Васильевич сказал Строгановым:
— Не отступайте перед сибирским салтаном! Земли наши, и дарю вам. Ставьте городки и острожки, собирайте охочих людей — и остяков, и вогулич, и югричь, и самоедь — и со своими наемными казаками и с народом своим посылайте воевать и в полон сибирцев имати, и в дань за нас приводить.
Братья упали в ноги Грозному:
— Спасибо, милостливый отец наш…
Вернувшись на подворье, Строгановы позвали писца Мулдышку и наказали ему прочесть громогласно царскую грамоту. И писец до пота и хрипоты много раз вычитывал особо понравившиеся хозяевам места грамоты. Он нараспев произносил:
— «Также есми Якова и Григория пожаловал: на Иртыше и на Оке и на иных реках, где пригодица, для береженья и охотчим на опочив крепости поделать и сторожей с вогняным нарядом держати. И из крепости рыба и зверь ловити безоброчно».
Было в той грамоте особое царское указание, и его зачитал Мулдышка:
