Жанна д'Арк - Твен Марк (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Итак, малолетний король Англии через своего представителя формально отдал Жанну в руки правосудия, однако С оговоркой: если же, паче чаяния, суд не сможет осудить преступницу, то обязан вернуть ему оную незамедлительно.
О боже мой, какие же шансы на спасение оставались у покинутого всеми дитяти, не имевшего там ни друзей, ни защитников? Забытого и покинутого всеми — это самые точные слова. Ибо Жанна была брошена в мрачное подземелье, окружена полудюжиной грубых и жестоких солдат, карауливших день и ночь тот каземат, в котором находилась ее клетка; да, да! — ее посадили в клетку, железную клетку, и приковали к постели за шею, за руки и ноги. Никогда возле нее не было ни одного знакомого лица, ни одной женщины. Это ли не покинутая, это ли не забытая всеми?
Жанну взял в плен под Компьеном какой-то вассал Жана Люксембургского, и этот бессовестный Жан продал ее герцогу Бургундскому. И этот же бессовестный Жан не постеснялся пойти лично взглянуть на Жанну в ее клетке. Его сопровождали два английских графа — Варвик и Стаффорд. И эта гадина Жан Люксембургский заявил Жанне, что выпустит ее на свободу, если она даст обещание больше не воевать против англичан. Она уже достаточно долго мучилась в своей клетке, но не настолько, чтобы пасть духом, и ответила своему обидчику с презрением:
— Свидетель бог! Ты насмехаешься надо мной! Я знаю, у тебя нет на то ни власти, ни желания.
Он настаивал. Честь и воинское достоинство Жанны были оскорблены; она подняла свои закованные в цепи руки и, с лязгом опустив их, сказала:
— Взгляни! Мои руки знают больше, чем ты, и могут лучше предсказать. Я знаю, что англичане собираются умертвить меня, надеясь, когда меня не станет, снова завладеть Францией. Но этого не будет! И сто тысяч ваших наемников не смогут поработить ее!
Этот вызывающий ответ привел Стаффорда в ярость, и он… (Вы только представьте — он, сильный, свободный мужчина, а она — закованная в цепи беззащитная девушка!) обнажил свой кинжал и бросился на нее с намерением убить. Но Варвик схватил его за руку и оттащил. Варвик был умен. Лишить ее жизни таким способом? Отпустить ее на небо чистой и неопозоренной? Да это сделало бы ее кумиром Франции! Вся нация поднялась бы и устремилась к победе, вдохновленная ее беспримерным геройством. Нет, ее надо было приберечь для иной участи.
Но приближалось время Великого процесса. Более двух месяцев Кошон всеми средствами выискивал и выуживал отовсюду подобия улик и свидетельств, предположений и догадок, которые можно было бы использовать против Жанны, и, наоборот, — тщательно отметал факты и доказательства, говорящие в ее пользу. У него были неограниченные возможности, средства и полномочия для подготовки и составления обвинительного акта, и он широко ими воспользовался.
А у Жанны не было никого, чтобы подготовить ее к защите; она была заперта в каменных стенах каземата и не имела друзей, к которым могла бы обратиться. Она не могла выставить ни одного своего свидетеля, ибо все они были далеко, под французскими знаменами, а здесь был английский суд; их схватили бы и перевешали, если бы они показались у ворот Руана. Никакой помощи! Подсудимая оставалась единственным свидетелем — свидетелем со стороны обвинения и свидетелем со стороны защиты, и смертный приговор ей был предрешен еще до начала судебного заседания.
Узнав, что судебная коллегия подобрана из духовных лиц, представляющих интересы англичан, она попросила, чтобы, справедливости ради, в состав суда было включено столько же священников и с французской стороны. Кошон поиздевался над ее просьбой и даже не счел нужным ответить.
По законам церкви, Жанна, как не достигшая совершеннолетия — двадцати одного года — имела право потребовать себе адвоката, который вел бы ее дело, давал сонеты, как отвечать на допросе, и ограждал бы ее от всевозможных ловушек, расставленных коварными обвинителями. Вероятно, она не знала, что имеет на это право и может законно настаивать на предоставлении ей защиты. Никто ей ничего не объяснил, однако она догадалась сама и обратилась в суд с соответствующей просьбой. Кошон отказал. Она молила, убеждала, ссылаясь на свою молодость, неопытность и незнание кодекса законов, многочисленных параграфов, пунктов и правил судебного производства. Кошон снова отказал, заявив, что ей надлежит выпутываться самой, как сможет и как сумеет. Ах, не сердце у него было, а камень!
Кошон подготовил обвинительный акт. Я назову его стряпню точнее: перечень частностей. Это был подробный перечень приписываемых ей преступлений, на основании которого суд должен вынести решение по совокупности. Преступлений? Нет, скорее это был список подозрений и обывательских слухов. В тексте этого чудовищного акта так прямо и говорилось: она подозревается в ереси, колдовстве и прочих подобных злодеяниях, направленных против религии.
Опять таки, по законам церкви, процесс такого рода мог быть начат только после завершения предварительного следствия, которое установило бы историю жизни и репутацию обвиняемого лица; существенно важно при этом, чтобы следственные материалы были присоединены к обвинительному заключению, как его неотъемлемая часть. Вы помните, что это условие было строго соблюдено на процессе в Пуатье. Теперь повторили то же самое. В Домреми был послан священник-следователь. Там и в близлежащих селениях он провел по делу Жанны тщательный опрос и розыск и вернулся назад со своими выводами. Они были ясны. Следователь доложил, что, по данным дознания, нравственный облик Жанны во всех отношениях безупречен, такой, какого он «пожелал бы своей родной сестре». Примерно такой же отзыв, как вы помните, был представлен и в Пуатье. И это была правда, чистая правда. Добродетели Жанны выдерживали любые испытания.
Заключение священника было веским доводом в пользу Жанны. То есть, было бы, если бы оно увидело свет; но Кошон не дремал, и отзыв следователя исчез из материалов обвинения еще до разбора дела. Из осторожности никто даже не спрашивал, куда он девался.
Можно было думать, что Кошон уже вполне подготовился к началу судебного процесса. Но нет, он затеял новую хитрость, желая во что бы то ни стало погубить бедную Жанну, и его замысел был смертельно опасен.
