Чертоцвет. Старые дети (Романы) - Бээкман Эмэ Артуровна (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Зато увижу столько захватывающего, подбадривала она себя.
Дома у гадалок должны были кишеть черной живностью. На золотой раме, перед чашечкой с горохом, обязательно сидит мудрая галка, которая умеет разговаривать, как попугай. Ученые черные коты ходят возле стен, каждому на шею, на бархатной ленточке, повязаны карманные часы. Время ходит по кругу в тихой комнате, и ты находишься посреди этого тикающего круга, который вечен и который невозможно разорвать. Бим-бом, произносит под потолком галка и щелкает клювом. Словно бежит по пустынной ночной улице запоздалый человек.
По уголкам дивана сидят маленькие черные собачки с обрубленными хвостами и торчащими ушами. Существа эти не способны лаять, только попискивают, когда проголодаются. За день они съедают по чайной ложке каши и по три зернышка сахара. Вечером, когда выпускают сову, собачек отправляют в ее клетку спать, чтобы она не съела их вместо мышей.
Она непременно должна узнать у прорицательницы важные вести, не то огромные печали слопают жалкое создание, именуемое Мирьям.
Они из слов сколачивают для Аурелии гроб, и это невыносимо. Нельзя было жить без надежды в том кругу, который состоит из предположительных мертвецов и всамделишных мертвых. В последнее время на Клауса было невозможно смотреть. Он выглядел так, будто его косила скоротечная чахотка. Безумные слова вместе с неведеньем изрешетили его самоуверенность. Поскольку письма все еще не было, в минуту замешательства Клаус волей-неволей вынужден был поверить словам копавшего канаву человека. Мирьям посчитала бы себя исчадием зла, если бы она сказала Клаусу: я знаю, ты преступник. Парень и без того не находил себе ни места, ни покоя, он то и дело дрожал от подавляемого возбуждения.
А как же истина?
Мирьям от всей души желала, чтобы истина и познание находились бы за теми воротами, где начинается дорожка, ведущая к жилищу, которое называют домом гадалки.
Мирьям с головой окунулась в усыпляющее пчелиное жужжание. Дорожку обрамляли кусты аконита. Может, на ветках были и не цветы — там колыхалась стая светло-голубых бабочек. Сейчас они взлетят в воздух, проводят Мирьям но крыльцу до двери и останутся с пою до тех пор, пока она не осмелится нажать на кнопку-звонка.
Темная дверь медленно открывалась. Из дома пахнуло прохладой. В передней на стене висело небольшое крестообразное зеркало. На его поперечных концах колыхались два красных пятна. Мгновение спустя Мирьям поняла, что это ее пылающие щеки.
— Мне очень нужно кое-что узнать. Пожалуйста… — пробормотала Мирьям, ткнула сжатым кулаком пророчице в живот, прежде чем догадалась разжать руку и опустить деньги, приставшие к ладони, в карман ее передника. После этого Мирьям вскинула голову и сосредоточенно и умоляюще посмотрела гадалке прямо в глаза — Мирьям казалось, что на какой-то язык взглядов она все же способна.
С этого момента Мирьям старалась сделаться маленькой и незаметной. Она ступала на цыпочках следом за полной гадалкой и крепко прижимала руки к бокам. Они прошли через кухню, в нос ударило жареным. Перед открытым окном трепетали бумажные полоски. Возле плиты стояла сгорбленная старушка и жарила блины. Старушка вывернула из-за плеча голову, у нее была длинная и морщинистая, как у ощипанной курицы, шея, а над верхней губой росли седые усы.
Именно эти усы говорили, что старушка прямо-таки создана для дома гадалки.
Зато рабочая комната пророчицы вызвала у Мирьям разочарование. Ступив за порог, Мирьям с замирающим сердцем ожидала, что какая-нибудь тварь цапнет ее за ногу. Ни одного живого существа! Все тут было слишком аккуратно. Покрытый скатертью стол, посередине ваза, на полу половик, под окном на подставке горшок с миртом, там же кресло, покрытое белой накидкой, чтобы не выгорела обивка. Единственная вещь, которая казалась странной, это висевший на стене прошлогодний календарь. Но им, возможно, просто прикрывали порванные обои.
Мирьям усадили перед большим туалетным зеркалом, будто она пришла к парикмахеру. К удивлению своему, она обнаружила, что волнение будто рукой снято, и было бы не удивительно, если бы гадалка сейчас взяла ножницы и принялась бы стричь ей волосы.
Ясновидящая, носившая под передником самое обычное ситцевое с треугольным вырезом платье, прошла, шаркая подошвами, через комнату. Возле окна она поднялась на цыпочки, вытянула руки вверх — под мышками платье потемнело от пота, — вздохнула и опустила затемнение.
Усаженная на стул Мирьям только и могла, что шевелить пальцами ног.
— Иоханна! — крикнула гадалка в сторону кухни.
Усатая старуха появилась на пороге, пошевелила губами, усы двигались, как у ожидавшего лакомства кота, она что-то пробубнила. Наверное: калды-балды, калды-балды.
Дверь закрылась.
Гадалка копошилась возле столика, с грохотом опрокинулась ваза. Ясновидящая пододвинула стул, схватила какой-то катившийся предмет и со стуком поставила на место. Затем ей понадобилось по чему-то ударить, так что раздался хлопок. Может, она хотела выбить из бутылки пробку?
Гадалка положила руки на плечи Мирьям. Ого, подумала испугавшаяся Мирьям. Уж не собирается ли она растирать мне сухожилья! Но нет, руки гадалки тяжело надавили ей на ключицы и застыли в неподвижности. Она медленно произнесла:
— Думай, думай о том, что хочешь узнать. Думай, думай, думай!
Когда приказывают, то совершенно невозможно собраться с мыслями.
Мирьям повторяла про себя самые важные для нее сейчас имена. Она торопилась: Клаус — Ау-релия, Клаус — Ау-релия.
Гадалка медленно прошаркала по комнате, сверкнула в потолок фонариком. Это она стукнула донышком фонарика, чтобы батарейка дала контакт, догадалась Мирьям. Как бы походя, пророчица легонько ударила фонариком о стенку.
На зеркале появилась светлая полоса — приоткрылась дверь. Маленькая головка, волосы на затылке взъерошены — на полоску света легло чернильное пятно.
После того как исчез свет, началось чудо.
По зеркалу замелькали крупные светлые печатные буквы. Нет, там передвигались целые слова!
— Думай, думай! — звучал требовательный голос гадалки.
Да здравствует грамота, прежде всего, подумала Мирьям и прочла все двигающиеся слова.
«Казенный дом. Мундир. Длинная дорога. Перемена жизни. Снег не вечный. На фуражке звезда. Соки жизни в корнях». Последовали две цифры: 12 и 45. «Не забывай!» — восклицала плывущая надпись.
Звезда на фуражке и остальные относившиеся к казенному дому обозначения несколько раз попадали в пупок света, Но ни одно знаменательное слово к Клаусу и Аурелии не подходило.
Щелкнул выключатель фонарика. Зеркало на миг, пока старуха не открыла дверь, оставалось темным. Какая жалость! Исписанную словами материю, которую прокручивали на двери, прикрыли большим платком.
Мирьям хотелось крикнуть: обман, но она продолжала тихо сидеть. Появилась новая надежда — гадалка бросила на туалетный столик, между бутылочками и чашечками, несколько карт. Сейчас прозвучат нужные, ценные и важные слова!
— Богатство было, богатство будет. Кто не захочет умереть, тот устоит перед смертью.
Мирьям усмехалась и не замечала пытливого взгляда гадалки.
— Горе следует держать при себе, делиться нужно радостью. Можно бросить наземь шайку, нельзя бросать разум.
Гадалка вычитала с валетов и дам, с королей и десяток еще несколько подобных же фраз, но ее вялый голос выдавал, что для Мирьям гадать неинтересно.
Мирьям и сама поняла, что у маленьких людей горе маленькое, с ним нечего представать перед взрослыми ясновидцами.
Гадалка посоветовала Мирьям подумать обо всем и запомнить, что видела и слышала, — вот душа и успокоится.
Ссутулившаяся возле плиты старушка задержала Мирьям, одно ее тонкое веко дернулось, — видимо, это было подмигиванье. С расплывшейся в усах улыбкой она протянула на вилке горячий блин.
Мирьям сделала книксен, шмыгнула через переднюю, не удосужившись даже взглянуть в крестообразное зеркало. На крыльце прямо с верхней ступеньки прыгнула на дорожку, в пчелиное гудение. Блин обжигал руку.
