Закат в крови (Роман) - Степанов Георгий Владимирович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— И сколько же денег он взял у городской буржуазии? — поинтересовался Полуян.
— Сто тысяч.
— Неверно. Я была в Зимнем театре, когда Шнейдер обложил купцов на миллион, — заявила Глаша.
— Об этом миллионе я ничего не знаю.
В кабинете все разом возмущенно зашумели.
Полуян, уже не впервые слышавший об этом Шнейдере и его дружках, твердо сказал:
— Предложим ЧК проверить все, и, если факты подтвердятся, надо арестовать Шнейдера.
Автономов вскочил с места:
— Зачем торопиться с арестом? Я сам приму меры.
Полуян, однако, поднял трубку телефона:
— Соедините меня с председателем ЧК!
Глава шестнадцатая
Уныние, вызванное провалом совещания в станице Манычской, стало затихать после получения известия о скором прибытии отряда полковника Дроздовского. В разговорах штабных офицеров отряд именовался не иначе как «дивизия»: шутка ли, почти три тысячи человек! Да и хотелось всем, чтобы в составе Добровольческой армии появились наконец дивизии.
В один из последних майских дней Деникин, Алексеев и Романовский в сопровождении большого казачьего конвоя выехали за станицу Мечетинскую. Туда же в пешем строю направилась офицерская рота Корниловского полка.
Широкая степь зеленела. Солнце, окутанное кучевыми облаками, тускло поблескивало. Так же тускло поблескивали острые железные наконечники казачьих пик, а между ними на длинном древке развевалось двухцветное знамя.
Проехав с версту, кавалькада свернула вправо и остановилась шагах в двадцати от дороги.
Глядя вдаль, на северо-запад, откуда должна была с минуты на минуту появиться долгожданная колонна дроздовцев, генералы и адъютанты то и дело подносили к глазам бинокли.
Из степной дали, где все было светло, зелено, тянуло ветерком. Ивлеву казалось, что ветерок, пахнущий разнотравьем, приносил что-то большое, значительное.
Над вольготной степью низко и плавно парили острокрылые ястребы. Один из них с каким-то вызывающим криком пронесся над головами.
— Идут! — вдруг радостно крикнул Долинский.
— Нет, катят на подводах, — уточнил более зоркий Родичев.
Действительно, далеко-далеко, почти у горизонта, где ярко синела бирюза утреннего неба, двигалось что-то лиловое. Вскоре выросло серое облачко пыли, и в нем затем начали отчетливо вырисовываться силуэты подвод. В версте от встречавших их генералов передние дроздовцы сошли с подвод и мигом выстроились в пешую колонну.
Небо от кучевых облаков очистилось, засияло. Коршуны, носившиеся над степью, уплыли ввысь.
Рота офицеров Корниловского полка выстроилась вдоль дороги.
Печатая шаг и неся ружья на плечах, офицеры отряда Дроздовского не спеша приближались. Впереди колонны развевался флаг, под ним шагал стройный узкоплечий полковник.
— Это Жебрак! — узнал кто-то знаменосца. — Храбрейший офицер!
В колонне дроздовцев засверкал серебристыми трубами оркестр и, подойдя к месту встречи, разом грянул «Марш Преображенского полка».
Корниловцы взяли винтовки на караул. Генералы на конях поднесли руки к козырькам.
Подтянутые, вышколенные, одетые в новые офицерские гимнастерки, фуражки и полугалифе, дроздовцы резко отличались от встречавших их корниловцев.
— Наши в сравнении с дроздовцами — дикая орда, — огорченно заметил Романовский. — И стоят с большими недочетами в равнении и выправке.
— Ничего, — отозвался Деникин, — недочеты в одежде искупаются боевыми качествами.
Какой-то длинноногий офицер-дроздовец, отделившись от колонны, отбежал в сторону и прицелился фотоаппаратом в кавалькаду Деникина.
— А у нас и фотоаппарата до сих пор не было, — снова огорчился Романовский. — Так ничто из нашего похода и не было запечатлено!
Дроздовский особняком следовал верхом на высоком донском коне. Ивлев хорошо запомнил, как этот поджарый, худой, немного сутулый, с угловатым лицом и горбатым носом человек в полковничьих погонах, отлично пригнанных к новой гимнастерке, одним легким движением руки в черной лайковой перчатке осадил коня и, как-то строго сверкнув стеклами пенсне, отдал рапорт Деникину:
— Ваше превосходительство, пройдя путь от Ясс до Мечетинской, мой отряд в составе двух с половиной тысяч офицеров, трехсот семидесяти солдат, четырнадцати военных врачей и двенадцати сестер милосердия прибыл в ваше распоряжение.
— Горячо благодарю вас, господин полковник, за великий патриотический подвиг! — Деникин приложил руку к фуражке и картинно склонил голову. — Низко кланяюсь истинным рыцарям русского духа и вам, их благородному военачальнику!
На околице Мечетинской собралась огромная толпа добровольцев и станичников. Впереди стояла Инна с букетом пионов, и едва Дроздовский поравнялся с толпой, как она подбежала и вручила ему букет:
— Это вам от девушек-корниловок!
Оркестр из медных труб дружно бросал в воздух звонкие и торжественные звуки маршей, и кони под всадниками, чуткие к ритму, идя рысью, как бы радостно приплясывали.
За колонной кавалерии, вошедшей в станицу, пошла пехота, потом потянулись пушки, бронеавтомобили, военные повозки, автомобиль с радиотелеграфом.
Для торжественного обеда был заранее выбран обширный зеленый двор мечетинского священника с прилегающим к нему садом, обнесенным высоким забором.
Под развесистыми ветвями яблонь и груш прямыми рядами стояли столы, накрытые белыми скатертями, взятыми на этот день, как и посуда, у местных казачек.
В мисках, на тарелках и блюдах подавались пироги, куры, гуси, яйца, куски жареной свинины. От этих простых, но умело приготовленных кушаний на столах было тесно.
Алексеев и Деникин усадили полковника Дроздовского между собой за головным столом, украшенным букетами цветов.
— Мы здесь долгое время были одни, Михаил Гордеевич, — говорил Алексеев, обращаясь к Дроздовскому. — Вы первыми пришли к нам на помощь. Еще раз низко кланяюсь вам, всем офицерам-патриотам! В этот незабываемый день вы влили в нас новые, крепкие силы, новую, горячую кровь! Сердечное спасибо вам!
Алексеев горячо пожал руку Дроздовскому и троекратно расцеловался с ним.
Оркестр заиграл туш.
Долинский, сидевший рядом с Ивлевым, захлопал в ладоши, добавляя к словам генерала свой комментарий:
— По сути дела, Дроздовский спас от развала Добровольческую армию.
Ивлев плеснул себе из четвертной бутыли спирта, разведенного водой. Чокаясь с офицером-дроздовцем, сидевшим напротив, сказал:
— За все время гражданской войны это наше первое пиршество!
— А мы в Молдавии пили! — Офицер лихо подкрутил ус.
— Если бы на каждом русском фронте, — продолжил Алексеева Деникин, — нашлись полковники Дроздовские и хотя бы по две-три тысячи верных офицеров, то мы уже нанесли бы сокрушительный удар по большевикам. Нынешний день открыл новую эру Добровольческой армии, это исторический день. Честь и слава патриотам, желающим видеть Россию великой, неделимой!
Из-за стола поднялся Дроздовский:
— Мой поход по России, охваченной огнем и дымом смуты, многие на Румынском фронте считали авантюрой. Однако мы показали маловерам, как ошибались они! Наш боевой отряд соединился с Добровольческой армией. Это уже победа. Если нас большевики не раздавили, когда мы были разобщены, то теперь, в боевом содружестве, мы непобедимы! — Сознавая себя героем дня, полковник старался говорить нешаблонно, с жаром. — Господа, в феврале семнадцатого года хирургический нож, срезавший династию Романовых, оказался грязным. В стране началось общее заражение крови — гангрена. Оборвалось и рухнуло все, чему я верил, поклонялся, о чем мечтал, для чего жил, — рухнуло почти без остатка…
У Ивлева от спирта шумела голова, но он, как и все, жадно слушал Дроздовского. «Может быть, этот полковник станет Магометом белого движения, принесет с собой идеи, которые всем придутся по душе, поднимут для борьбы новые силы?..» — размышлял он.
— Разнузданные толпы заполонили Россию! — Голос Дроздовского поднялся до высоких нот. — У них один закон: око за око. А я призываю: два ока за око, все зубы за зуб! Я пью за беспощадную месть, за жестокое и поголовное истребление большевистских хамов! — Дроздовский под аплодисменты подогретых спиртным добровольцев поднял граненый стакан с алым как кровь вином.
