Артистическое кафе - Села Камило Хосе (читать книги без сокращений txt) 📗

Камило Хосе Село

Артистическое кафе

I

Дверь-вертушка крутится вокруг своей оси. Дверь-вертушка, поворачиваясь вокруг своей оси, издает легкий, нежный скрип. У двери четыре отделения, четыре секции; в каждой секции могут уместиться два поэта, если они тощие и если дух у них преобладает над плотью. Отделения двери-вертушки формой напоминают куски свежего сыра, мягкого белого сыра, восстанавливающего силы, сыра для кормящих матерей. По краям двери-вертушки снизу доверху идет щеточка, преграждающая путь холодному воздуху с улицы. Дверь-вертушка – остроум-ное сравнение, нечто вроде метафоры, которую при случае можно использовать. Артистическое кафе полно остроумных сравнений.

– В Уэске открылся конкурс поэтов. Премия – цветок и три тысячи песет. Тема свободная.

Поэзия тоже полна остроумных сравнений. Белый саван снега уже не в моде. Теперь модна игра слов и каламбуры вроде того, что «обет» – это очень сытно, почти как «обед», а «бок» – очень глубоко и религиозно, почти как «бог».

Дамы толстеют, но это неважно. Дамы пишут стихи и прозу, но это тоже неважно. Это зависит от желез внутренней секреции.

Поэты пьют кофе с молоком, который всегда подкрепляет. Кое-кто иногда воздерживается и сберегает четырнадцать реалов. Зато дамы никогда не воздерживаются. Дамы ненасытны.

– Принесите кофе с молоком.

Молодой человек из провинции чувствует прилив галантности.

– Хотите рюмочку анисового ликера? Я угощаю, если не возражаете.

– Благодарю, моя прелесть!

Молодой человек из провинции заливается краской и невольно устремляет взор на могучую грудь сеньоры. У них в провинции такого не бывает. У них в провинции дамы тоже толстые, но они не пишут стихов; они вяжут чулки и делают мережку. У них в провинции дамы тоже пахнут коровой, но не пьют анисовый ликер; они пьют шоколад, да и то не всегда.

Молодой человек из провинции собирается с силами. Смелей, юноша!

– Не стоит благодарности.

Дама с могучей, колышущейся грудью глубоко вздыхает. У дамы с могучей грудью лезут волосы. Надо каждое утро втирать в кожу головы серный лосьон.

– Итак, вы в Мадриде, а?

– Да, как видите…

– Отлично, отлично!

В иные дни вместо этой фразы произносится другая:

– Вот что я вам скажу, и вполне серьезно: Бальзак… Да что там, и без слов ясно!

Молодой человек из провинции начинает думать о Бальзаке, но путает его со Стендалем. Ах, нет – с автором «Мадам Бовари», как бишь его…

У сеньоры с пышной грудью день на день не приходится.

– Что с тобой, Росаурита?

Молодой человек из провинции находит, что называть даму с такими телесами Росауритой немного неловко.

– Ничего, я здорова. О, дорогой мой! Тысячу благодарностей!

– Не за что.

С этой грудастой сеньорой беседа никогда не остывает.

– Что-то такое я съела, ужасная отрыжка весь вечер.

– Несварение, выпейте соды.

Молодой человек из провинции не осмеливается говорить Ро-саурите «ты». Молодой человек из провинции очень почтителен к старшим.

За соседним столиком прилично одетые господа говорят о поэзии.

– Можешь одолжить мне три дуро? Завтра отдам.

Господину, который просит три дуро, должны крупную сумму – премию на конкурсе поэтов. Господин, который просит три дуро, имеет большой кредит.

– Вы получили премию в Ла-Корунье?

Господин, который просит три дуро, элегически вздыхает.

– Ла-Корунья!

Парит над столиками, взмывая к потолку и исчезая в телефонной будке, степенный ангел молчания, мимолетный ангел.

Росаурита ест олью, запивая анисовым ликером.

– Вкусно!

Молодой человек из провинции думает: теперь пора!

Росаурита вытаскивает из-за пазухи листочки бумаги и карандашом, который ей одолжил официант, записывает несколько слов. Потом снова прячет листочки за пазухой – скомканные, теплые, влажные.

– Что это будет?

– Соло.

В кафе, похожем сейчас на станцию метро «Антон Мартин», только что появился дрожащий старичок, у которого вставная челюсть, недержание мочи и дочь-монахиня в Альбасете.

– Что происходит с этими нынешними поэтами, я знаю лучше всех. Еще бы мне не знать!

Посетители кафе не спрашивают у дона Мамеда, что происходит с этими нынешними поэтами. Не везет старичку! Служащая зовет к телефону:

– Сеньор Гарсиа Перес!

Этот крик «сеньор Гарсиа Перес!» – нечто вроде аккомпанемента ко всем разговорам в кафе.

– Пепе, тебя зовут.

– Иду.

Дон Мамед похож на жареную птицу; хочется схватить его за лапки и съесть с головой и со всеми потрохами.

– Официант, рюмку белого для дона Мамеда!

Дон Мамед рассказывает анекдоты, которые пахнут нафталином, запертым жильем, бдением над покойницей, скончавшейся в расцвете лет, учителем пенсионером, сырой ветчиной, пансионом за восемнадцать песет, отхожим местом, вареной рыбой, спальней служанки…

– Хе-хе! Про полицейского знаете?

– Да, да, этот знаем.

Но дону Мамеду ничего не стоит повторить еще раз.

– Хе-хе!

Дон Мамед неутомим, это очень бойкий воробышек. Дон Мамед начинает рассказывать анекдот про полицейского:

– Хе-хе! Один полицейский сказал няньке, хе-хе! Послушай, мое сокровище, как с тобой обращается сеньорито? Хе-хе! А нянька ему в ответ, хе-хе, послушайте, полицейский, а с вами как…

Дон Мамед рассказывает свой милый анекдот довольно долго. Никто его не слушает. Молодому человеку из провинции хочется узнать, чем же кончилось дело у полицейского с нянькой.

– Принесите, пожалуйста, кувшин холодненькой воды. Поэты, когда просят воды, всегда говорят «холодненькой».

С уменьшительным суффиксом получается нежней, доверчивей и больше вероятности, что вашу просьбу выполнят, хотя бы из сочувствия.

Молодой человек из провинции пьет воду и снова смотрит на грудь Росауриты.

– Она еще не стара! Где у этих людей глаза? Росаурита, на которую уже тридцать лет никто не смотрит, не замечает взглядов молодого человека.

«При таком пышном бюсте бумажки не могли спуститься у нее слишком низко!» – думает молодой человек из провинции.

Молодой человек из провинции решил называть даму Ро-сауритой, хотя бы про себя.

– Послушайте, сеньора.

Дама с формами зобастого голубя прервала его:

– Зовите меня Росаура, юноша, Росаура, как зовут меня все друзья, все собратья по перу.

– Хорошо, большое спасибо. Послушайте, Росаура.

– Говорите, друг мой.

Молодой человек из провинции замялся.

– Так вот, не знаю… Выскочило у меня из головы… Не помню, что я хотел сказать вам… Ну ладно, потом вспомню!

Росауру угостили сигаретой, и она стала выпускать дым через нос; молодой человек из провинции готов был поклясться, что дым появился раньше, чем была зажжена сигарета.

– Вот это дама! Как ей хотелось курить!

Когда Росаура курила, она считала себя пупом земли. Что хорошо в этих литературных толстухах, так это их непритязательность; они довольствуются малым.

– Получаю удовольствие.

– Еще бы!

Молодой человек из провинции говорил сам с собой.