Женщина в белом (1992г.) - Коллинз Уильям Уилки (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Еще более беспорядочными и неправдоподобными были ее воспоминания о том, что произошло на следующее утро.
Ей смутно припоминалось, что она куда-то поехала (в каком часу это было, она сказать не могла) с графом Фоско и снова с миссис Рюбель в качестве его помощницы. Но как и почему она рассталась с миссис Вэзи, она не знала; не знала, в каком направлении ехала их карета, где они остановились и были ли в это время граф и миссис Рюбель вместе с ней. На этом ее печальная история заканчивалась. Дальше следовал полный провал памяти. У нее не осталось никаких, даже туманных впечатлений, она совсем не представляла себе, много ли дней прошло или всего один день, покуда вдруг она не очнулась в непонятном месте, окруженная совершенно незнакомыми ей женщинами.
Это был сумасшедший дом. Здесь она впервые услышала, как ее называли Анной Катерик. Одна из любопытных подробностей этой истории состояла в том, что она своими собственными глазами увидела на себе одежду Анны Катерик. В первую же ночь в лечебнице служительница показала ей метки на ее белье и сказала добродушно: «Посмотрите на ваше собственное имя на этой одежде и перестаньте надоедать всем нам, что вы леди Глайд. Она мертва и в могиле, а вы живы и здоровы. Взгляните сюда! Вот ваша метка, вы найдете ее на всех своих старых вещах, которые мы сохранили, — Анна Катерик — черным по белому!» Эту метку увидела и мисс Голкомб на белье своей сестры, когда они прибыли в Лиммеридж.
Эти смутные, иногда противоречивые воспоминания леди Глайд были единственным ответом на осторожные расспросы ее сестры по дороге в Кумберленд. Мисс Голкомб остерегалась спрашивать о том, что произошло в лечебнице. Она понимала, что рассудок ее сестры не выдержал бы этого испытания. По добровольному признанию директора лечебницы было известно, что она прибыла туда 27 июля. С этого числа до 15 октября (день ее освобождения) она была под постоянным надзором, ей систематически внушали, что она Анна Катерик, и категорически отрицали, что она нормальный человек, искренне принимая ее за душевнобольную. Любой человек с менее впечатлительной нервной системой, физически более крепкий и здоровый, невыносимо страдал бы от такого тяжкого испытания. Никто не смог бы пройти через все это и сохранить душевное равновесие.
Приехав поздно вечером в Лиммеридж, мисс Голкомб мудро решила не предпринимать попыток сразу же установить личность леди Глайд, а подождать до завтра.
Наутро она первым долгом отправилась к мистеру Фэрли и, подготовив его, со всеми предосторожностями рассказала ему обо всем случившемся. Как только он оправился от своего ужаса и изумления, он гневно заявил, что мисс Голкомб позволила Анне Катерик одурачить себя. Он сослался на письмо графа Фоско и на собственные слова мисс Голкомб, которая раньше говорила, что между Анной Катерик и его покойной племянницей существовало поразительное сходство, и наотрез отказался хоть на минуту повидать эту сумасшедшую, появление которой в его доме было само по себе оскорбительным и недопустимым.
Мисс Голкомб вышла от него, переждала, пока первый припадок его гнева прошел, и, считая, что во имя простого человеколюбия мистер Фэрли должен повидать свою племянницу, прежде чем закроет перед нею двери ее собственного дома, без всякого предупреждения ввела леди Глайд к нему в комнату. Камердинер преградил им дорогу, но мисс Голкомб прошла мимо, ведя за руку свою сестру, и предстала с ней перед мистером Фэрли.
Сцена, последовавшая за этим, хотя и продолжалась всего несколько минут, не поддается описанию. Мисс Голкомб сама уклонялась от воспоминаний о ней. Скажем только: мистер Фэрли самым категорическим образом заявил, что не узнает женщину, которую к нему привели; в ее лице и манерах нет ничего общего с его племянницей, покоящейся на лиммериджском кладбище, и он обратится к законным властям, если самозванку немедленно не удалят из его дома.
Как бы неприязненно мы ни относились к эгоизму, черствости и полному отсутствию человечности у мистера Фэрли, все-таки совершенно немыслимо допустить, чтобы он сознательно совершил подлость, притворившись, что не узнает дочь своего родного брата. Как справедливо и разумно сочла мисс Голкомб, ужас и предубеждение помешали ему увидеть, что перед ним его родная племянница. Но когда затем она подвергла испытанию слуг, ей пришлось убедиться, что все они без единого исключения не уверены, чтобы не сказать больше, является ли леди, которую им показали, действительно их молодой хозяйкой или же Анной Катерик, ибо и раньше знали об их сходстве. Мисс Голкомб пришлось прийти к грустному выводу, что потрясения, пережитые леди Глайд, изменили ее внешность гораздо значительнее, чем это казалось самой мисс Голкомб. Гнусный обман, посредством которого леди Глайд выдали за мертвую, проник в дом, где она родилась, и вводил в заблуждение даже тех, среди которых она ранее жила.
Несмотря на все это, положение безусловно не было вполне безнадежным.
Например, горничная ее Фанни, которой в это время не было в Лиммеридже, через день-два должна была вернуться. Будучи постоянно при леди Глайд и любя свою госпожу больше, чем другие слуги, она, весьма возможно, узнала бы ее. К тому же леди Глайд могла временно остановиться если не у себя в доме, то у кого-нибудь в деревне и подождать, пока ее здоровье и душевное равновесие настолько поправятся, что она станет более похожа на себя. Когда ее память восстановится, она, естественно, сможет говорить о своем прошлом в таких подробностях, о которых самозванка не имела бы и понятия. Таким образом, с течением времени ее тождественность будет установлена и доказана.
Но обстоятельства, при которых она вновь обрела свободу, делали все это практически невыполнимым. После Блекуотер-Парка ее непременно станут искать в Лиммеридже. Люди, которым было поручено найти беглянку, могли появиться здесь через несколько часов, а мистер Фэрли был теперь в таком настроении, что они могли вполне рассчитывать на его поддержку и влияние на местные власти, чтобы помочь им задержать «Анну Катерик».
По этим соображениям мисс Голкомб вынуждена была немедленно увезти леди Глайд из ее собственного имения, где она подвергалась наибольшей опасности быть задержанной.
Разумнее и правильнее всего было немедленно вернуться в Лондон. Их следы надежно и быстро затеряются в лабиринте огромного города. Приготовлений к отъезду не требовалось, прощаться было не с кем. В этот памятный день мисс Голкомб убедила сестру собрать остатки мужества и сделать над собой последнее усилие. Никто не сказал им доброго слова на прощание, когда они вдвоем пустились в путь и навсегда расстались с Лиммериджем.
Они проходили через холмы, лежавшие за кладбищем, когда леди Глайд стала настойчиво просить сестру вернуться, чтобы попрощаться с могилой матери. Мисс Голкомб пробовала возражать, но безуспешно. Ей не удалось поколебать решение своей сестры. Та была непреклонна. Ее тусклый взгляд загорелся внутренним огнем, ее исхудавшие пальцы, перед этим безжизненно лежавшие в руке сестры, с силой сжали эту дружественную руку. Я верю, что перст божий указывал им обратный путь, — самая несчастная и обездоленная из людей почувствовала и поняла это.
Они повернули обратно к кладбищу и тем самым навсегда связали в одно наши три судьбы.
Такова была эта история, насколько мы знали ее тогда. Мне стало ясно, когда мне ее рассказали, что два неизбежных вывода напрашиваются сами собой. Во-первых, хоть и смутно, но я уже понимал, как было задумано и осуществлено это злодеяние, как подстерегали каждую возможность для претворения его в жизнь, как были подтасованы факты, чтобы обеспечить полную безнаказанность этого дерзкого и запутанного преступления. В то время как отдельные его подробности все еще оставались для меня загадкой, мне было совершенно ясно, как гнусно, как страшно было использовано сходство между женщиной в белом и леди Глайд.
Анна Катерик была в доме графа под видом леди Глайд, леди Глайд заняла место умершей Анны Катерик в лечебнице для умалишенных. Все было подстроено таким образом, чтобы совершенно невиноватые и непричастные люди (какими бесспорно были доктор, две служанки и, вероятно, директор лечебницы) оказались соучастниками этого преступления.
