Мы - живые - Рэнд Айн (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
— Мне кажется, они смогли бы удовлетворить твою просьбу… если бы они знали.
— Я был бы им благодарен… если бы мог.
Андрей повернулся и взял со стола шапку.
— Ну, мне нужно идти, — сообщил он, застегивая куртку. — Да, вот еще что: держитесь подальше от Морозова. Он, конечно, уедет из города, но не навсегда. Он вернется и возьмется за новые махинации. Будьте осторожны. Он всегда выйдет сухим из воды, а вы будете за все отдуваться.
— Мы… тебя еще увидим, Андрей? — спросила Кира.
— Конечно. Я буду очень занят… некоторое время. Но потом я зайду… Спокойной ночи.
— Всего хорошего, Андрей.
— Подожди минутку, — спохватился Лео. — Я хочу у тебя кое-что спросить.
Держа руки в карманах, он подошел к Андрею: его слова медленно слетали с уст:
— Скажи, для чего ты все это сделал? Что у тебя с Кирой? Андрей бросил взгляд на Киру. Она стояла молча, с высоко поднятой головой и смотрела на мужчин. Кира все предоставила на усмотрение Андрея.
— Мы просто друзья, — объяснил он.
— Всего хорошего, -— сказал Лео.
Дверь за Андреем закрылась, затем хлопнула дверь в комнате Лавровых; вскоре в тишине раздался скрип открывающейся и закрывающейся двери коридора. Вдруг Кира сорвалась с места. Лео не смог рассмотреть ее лица. Он только услышал звук, который был чем-то средним между стоном и плачем. Она выбежала из комнаты; дверь за ней с шумом захлопнулась и задребезжали подвески на люстре.
Кира слетела по лестнице и выскочила на улицу. Шел снег. Она почувствовала, как воздух, подобно струе пара, обжег ее оголенную шею. Ее комнатные туфли были слишком тонкими и легкими для снега. Заметив удаляющуюся высокую фигуру Андрея, она бросилась вслед за ним, окликнув его по имени.
Андрей обернулся и, задыхаясь, проговорил:
— Кира! Такой снег, а ты без пальто!
Он схватил ее за руку и потащил обратно в плохо освещенный подъезд.
— Возвращайся! Немедленно! — приказал Андрей.
— Андрей… — заикалась Кира, — я… я…
В свете отдаленного фонаря она увидела мягкую нежную улыбку на лице Андрея. Он стоял, смахивая рукой снежные хлопья с ее волос.
— Кира, ты не считаешь, что так будет лучше? — прошептал он. — Мы не будем ничего говорить — ведь и без слов… мы знаем, что понимаем друг друга и что у нас с тобой так много общего?
— Конечно, Андрей, — согласилась она.
— Не беспокойся обо мне. Ты мне обещала это. Возвращайся сейчас домой, а то простудишься.
Кира подняла руку, и ее пальцы медленно и осторожно скользнули по щеке Андрея, от шрама на виске до подбородка, как будто кончики ее дрожащих пальцев могли сказать ему то, о чем она молчала. Андрей взял ее руку и прижал к губам. Где-то на улице проехал автомобиль; через стеклянную дверь резкий свет фар, скользнув по их лицам, пробежал по стене и исчез. Андрей выпустил руку Киры. Она повернулась и не спеша начала подниматься по лестнице. Она услышала, как позади нее открылась и закрылась дверь. Кира не обернулась.
Когда она вошла в комнату, Лео звонил по телефону:
— Алло, Тоня!.. Да, я только что вышел… Потом все тебе расскажу… Конечно, приезжай прямо сейчас… Возьми с собой что-нибудь выпить. У меня в доме нет ни капли…
Андрея Таганова перевели из ГПУ на должность библиотекаря в Ленинский уголок кружка домохозяек в пригороде Ленинграда — в Лесном.
Кружок размещался в бывшей церкви. Это было старое деревянное здание, продувавшееся насквозь ветрами, от которых шуршали яркие плакаты; в центре осевшую крышу подпирала перекосившаяся некрашеная балка; окно, в котором торчали остатки стекла, было заколочено досками; отапливала помещение чадившая вовсю «буржуйка». Над бывшим алтарем висело знамя из красного ситца, по стенам были развешены вырезанные из журналов картинки с изображением Ленина: «Ленин в детстве», «Ленин студент», «Ленин, выступающий с приветственной речью перед Петроградским Советом Народных Депутатов», «Ленин в кепке», «Ленин без кепки», «Ленин в Совнаркоме», «Ленин в гробу». В комнате стояли полки с книгами в бумажном переплете, стенд с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и гипсовый бюст Ленина, на подбородке которого виднелась полоска засохшего клея.
Андрей Таганов старался сохранять присутствие духа.
В пять часов вечера, когда витрины магазинов начинали отбрасывать на белый снег желтые квадратики света и трамвайные огни раскатывались по темным улицам города, подобно цветным бусинкам, Андрей выходил из Технологического института и отправлялся в Лесное; сидя у окна в переполненном трамвае, он жевал бутерброд, поскольку времени на обед у него не было. С шести до девяти Андрей в одиночестве сидел в библиотеке Ленинского уголка кружка домохозяек, все это время он заполнял картотеку, приклеивал оторванные от книг обложки, подбрасывал в «буржуйку» дрова, пронумеровывал книги, протирал с полок пыль, а когда, отряхивая снеге тяжелых валенок, входили вперевалку какие-нибудь женщины, говорил:
— Добрый вечер, товарищи!.. Нет. «Азбуки коммунизма» сейчас нет на месте… Оставьте заявку, товарищ… Да, это очень хорошая книга, товарищ Самсонова, очень поучительная и до конца пролетарская… Да, товарищ Данилова, она рекомендована партийным советом сознательным рабочим в качестве обязательного учебника по политобразованию… Товарищ, пожалуйста, впредь не разрисовывайте библиотечных книг… Да, я знаю, товарищ, что печка оставляет желать лучшего, она постоянно дымит… Нет, у нас нет никаких книг по вопросу регулирования рождаемости… Да, товарищ Селиванова, целесообразно ознакомиться со всеми трудами товарища Ленина для того, чтобы понять идеологию нашего великого вождя. Пожалуйста, закройте дверь, товарищ… Извините, товарищ, туалета у нас нет… Нет, книг Муссолини мы не держим… Романов о любви у нас нет, товарищ Зяблова. Нет, товарищ Зяблова, я не смогу пойти с вами в воскресенье в клуб на танцы… «Азбука коммунизма» сейчас на руках…
В кабинетах ГПУ перешептывались:
— Дождется товарищ Таганов следующей партийной чистки.
Но товарища Таганова партийная чистка не пугала.
Одним субботним вечером Андрей стоял в районном кооперативном магазине в очереди за продовольственным пайком. Пахло керосином и гнилым луком. У прилавка, на котором коптила керосиновая лампа, стояли бочка с квашеной капустой, мешок сухих овощей, жестянка с льняным маслом и сложенные горкой куски голубого жуковского мыла. Через все большое голое помещение вытянулись в одну линию покупатели. Продавец был один, на правом глазу у него выскочил ячмень, что придавало его лицу сонное выражение.
Впереди Андрея стоял мужчина небольшого роста. На спине, чуть ниже расхлябанного воротника его пальто виднелась зеленоватая сальная заплата. Шея у него была тонкой и морщинистой; кадык напоминал куриный зоб. Он судорожно теребил пальцами свою продовольственную карточку и беспокойно ерзал на месте, пытаясь разглядеть через всю очередь прилавок. При этом он простуженно сопел и почесывал кадык.
Он обернулся и дружелюбно улыбнулся в сторону Андрея.
— Партийный? — поинтересовался он, указывая искривленным пальцем на красную звездочку на отвороте куртки Андрея. — Я тоже партиец, можете не сомневаться. Вот моя звездочка. Какой ужасный холод, товарищ. Надеюсь, что до нас сухие овощи не кончатся. Из них получается прекрасный суп «жюльен». Конечно, не мешало бы мяску, но я расскажу вам один маленький секрет: замочите их на ночь, затем пусть они покипят в простои воде, и, когда суп будет почти готов, влейте в него столовую ложку подсолнечного масла, всего одну столовую ложку, и на поверхности появятся такие же пузырьки жира, как и при мясном отваре, ни за что не отличите. Я очень люблю суп «жюльен». Надеюсь, нам достанутся сухие овощи. Продавец не очень-то расторопен. Только я не жалуюсь. Нет, нет, пожалуйста, не подумайте, я не жалуюсь, товарищ.
Он пристально поглядел в сторону прилавка, пересчитал, мусоля в пальцах карточку, оставшиеся талоны и, почесав кадык, конфиденциально прошептал, обращаясь к Андрею:
