Мы - живые - Рэнд Айн (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Затем Галина Петровна наспех ужинала, не выпуская из рук «Вечерку». Не доев до конца, она подскакивала, глядя на часы, припудривала нос и, схватив портфель, убегала на заседание педсовета. Редкими вечерами оставаясь дома, она раскладывала на обеденном столе книги и газетные вырезки и готовилась к семинару в кружке политпросвета. Подняв голову и рассеянно прищурясь, она спрашивала:
— Кира, не знаешь, в каком году была Парижская коммуна?
— В 1871, мама, — спокойно поясняла Кира.
Лидия работала по ночам. Днем она разучивала на стареньком фортепиано, которое вот уже больше года не настраивалось, «Интернационал», «Вы жертвою пали» и «Песню красных кавалеристов». Когда ее просили сыграть что-нибудь из любимой ею классики, она наотрез отказывалась, глупо и упрямо сжимая тонкие губы. Но иногда она усаживалась за инструмент и принималась часами неистово и яростно играть Шопена, Баха и Чайковского, не делая пауз между фрагментами, и только когда ее пальцы онемевали, она разражалась громкими рыданиями, временами однообразно и бессмысленно всхлипывая, подобно младенцу. Галина Петровна не обращала на это никакого внимания, приговаривая:
— У Лидии очередной припадок.
Когда Лидия приходила домой с работы, Кира обычно лежала на полу на матрасе. Лидия тратила уйму времени на то, чтобы раздеться, и еще больше на бесконечные молитвы, которые нашептывала, стоя перед иконами в своем углу. Иногда она подходила к Кире и садилась рядом с ней на матрас: свет уличного фонаря, проникающий через окно, высвечивал ее уставшее лицо с опухшими глазами и сухими морщинками в уголках рта; ее оробевшее тело, дрожащее под белой ночной сорочкой; ее волосы, собранные сзади в толстую косу; ее сухие, узловатые руки, которые больше уже не казались молодыми.
— Мне снова было видение, Кира. — как бы украдкой шептала она. — Глас Всевышнего. Истинно пророческое видение. Мне было открыт, что спасение не за торами. Придет конец света и царствования Антихриста. Приближается Судный день.
Ее шепот звучал взволнованно, хотя, кроме взрыва смеха, Лидия ничего не ждала от своей сестры. Она даже не смотрела на Киру и не была уверена в том. что та ее слышит. Просто ей нужно было выговориться, зная, что кто-то из людей слушает ее.
— Есть один человек, Кира, странник Божий. Я встречалась с ним. Только, пожалуйста, не говори об атом никому, а то меня выгонит из кружка. Он избранник Господа и знает все. Он сказал, что такой исход был предсказан в Священном Писании. Мы несем наказания за свои грехи, подобно тому, как настигла кара Божья Содом и Гоморру. Но все тяготы и лишения являются лишь ис пытанисм души праведников. Только через страдание и терпение мы удостоимся царства небесного.
— Я никому ничего не скажу, Лидия, — успокаивала Кира, — а сейчас тебе лучше идти в постель, потому что ты очень устала и здесь гак холодно.
Днем Кира проводила экскурсии в Музее революции. По вечерам она сидела в столовой и читала старые книги. Говорила Кира редко. Когда кто-нибудь обращался к ней, она отвечала ровным, спокойным голосом, который, казалось, застыл на одной ноте. Галине Петровне хотелось хоть раз увидеть свою дочь рассерженной, но этого никогда не случалось. Однажды вечером Лидия уронила вазу, которая с ужасным грохотом разбилась в тишине столовой, отчего Галина Петровна подскочила, испуганно вскрикнув, а Александр Дмитриевич, передернувшись, прищурился — Кира же с невозмутимым спокойствием подняла голову, как будто ничего не произошло.
Огонек в ее глазах появлялся только тогда, когда по пути домой из экскурсионного центра она останавливалась у витрины магазина «Иностранная литература» на Литейном и погружалась в раздумья, рассматривая яркие обложки с веселыми прыгающими непонятными буквами, на которых были изображены кордебалет девиц, вскинувших длинные сверкающие ноги, колонны и прожектора, большие черные автомобили. В движениях ее пальцев появлялась жизнь лишь по вечерам, когда она с методичностью бухгалтера, орудуя огрызком тусклого карандаша, вычеркивала из висевшего на стене над ее матрасом календаря еще один день.
В заграничном паспорте было отказано.
Кира восприняла это известие со спокойным безразличием, которое сильно встревожило Галину Петровну. По ней бы лучше дочь дала выход всем своим эмоциям.
— Послушай, Кира, — начала Галина Петровна, с силой захлопнув дверь комнаты и оставшись наедине с дочерью, — давай рассудим здраво. Если у тебя в голове все еще остались бредовые идеи насчет… насчет… В общем, я запрещаю тебе и думать об этом В конце концов, ты моя дочь. И я человек не посторонний в этом вопросе. Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если ты хоть раз попытаешься… или даже помыслишь о незаконном пересечении границы.
— Я никогда ни о чем подобном не говорила, — заметила Кира.
— Согласна. Но я знаю тебя и догадываюсь, о чем ты думаешь. Я представляю, как далеко может зайти твое безрассудство… Послушай, ставлю сто против одного, что у тебя ничего не выйдет. Будет еще хорошо, если тебя просто пристрелят при переходе границы. Но хуже, если тебя поймают и вернут назад. Даже если тебе выпадет удача и ты проскользнешь, тебя все равно загубит снежная буря где-нибудь в приграничных лесах.
— Мама, к чему все эти разговоры?
— Послушай, я удержу тебя здесь, даже если мне придется заковать тебя в цепи. В конечном счете, твое сумасшествие заходит слишком далеко. Чего тебе надо? Чем тебя не устраивает наша страна? Да, мы живем не в роскоши, но там тебе придется тоже несладко. Самое большее, на что ты сможешь там надеяться, так это устроиться горничной. Эта страна для молодых. Я знаю твое безудержное упрямство, но ты его в себе переборешь. Посмотри на меня. Я в своем возрасте и то приспособилась, и не могу сказать, что я несчастна. Ты еще слишком молода и не можешь принимать решения, которые заведомо губят твою, по сути еще не начавшуюся жизнь. С возрастом твои убеждения изменятся. Наша молодая страна — страна возможностей.
— Мама, я не хочу ввязываться в бесполезный спор. Поэтому давай закончим этот разговор.
Кира возвращалась со своих прогулок позднее обычного. Она побывала на тех темных улицах, где украдкой шныряют по плохо освещенным лестницам, то появляясь, то исчезая в мрачных дверных проемах, подозрительные людишки, которые что-то нашептывали ей на ухо и в чьи руки она щедро отдавала банкноты. Кира узнала, что незаконная переправа на пароходе является самой опасной и требует гораздо больше средств, чем она могла собрать. Лучшим вариантом для нее была бы попытка пешком в одиночку пересечь латвийскую границу. Но для этого ей потребовалось бы белое одеяние. Одеваясь в белое, перебежчики под покровом темноты ползли по глубокому снегу к намеченной цели. На вырученные от продажи часов деньги она приобрела клочок оберточной бумаги, на котором был нанесен план участка, где был возможен переход, с указанием соответствующего населенного пункта и железнодорожной станции. Продав подаренное ей Лео меховое пальто, она заплатила за фальшивый пропуск в погранзону.
Зажигалка, шелковые чулки, французские духи, новые туфли и платья — все пошло на продажу. Насчет покупки платьев пришла поинтересоваться Вава Миловская. Она ввалилась, тяжело шаркая своими изношенными валенками. На се платье во всю грудь расплылось сальное пятно, а ее спутанные волосы, казалось, никогда не знали расчески. Лицо Вавы с синими мешками под глазами покрывал толстый слой крупной пудры, свалявшейся в складки на носу. Когда Вава медленно и неуклюже примеряла платья, Лидия заметила, что ранее стройная талия несколько округлилась.
— Вава, дорогуша! Что, уже?— открыла от удивления рот Лидия.
— Да, — безразлично ответила Вава.
— Дорогая, поздравляю! — восторженно хлопнула в ладоши Лидия.
— Да, — повторила Вава, — у меня будет ребенок. Мне нужно соблюдать режим питания и гулять каждый день на свежем воздухе. Когда он родится, мы зачислим его в пионеры.
