Цветок в пустыне - Голсуорси Джон (книги онлайн полные .TXT) 📗
– Дорогой Джек, неужели ты не понимаешь, что, если человек принял мусульманство в мусульманской стране, молва обязательно представит дело так, как будто его к этому принудили.
Джек, извивавшийся на самом краю своего кресла, возразил:
– Я сперва так и подумал, но последние сведения были чрезвычайно определёнными. Мне сообщили даже имя шейха, который заставил его отречься, и месяц, когда это случилось. Я выяснил также, что мистер Дезерт действительно вернулся из Дарфура вскоре по истечении упомянутого месяца. Возможно, ничего и не было. Но так или иначе, мне незачем объяснять вам, что такого рода история, если она своевременно не опровергнута, обрастает сплетнями и вредит не только этому человеку, но и нашему общему престижу. Мне кажется, наш долг – поставить мистера Дезерта в известность о слухах, которые распространяют о нём бедуины.
– Кстати, он сейчас здесь, – мрачно бросил сэр Лоренс.
– Знаю, – ответил Джек Масхем, – Я видел его на днях, и он член этого клуба.
Беспредельное уныние волной захлестнуло сэра Лоренса. Вот они, последствия злосчастного решения Динни! Динни была дорога этому ироничному, независимому в суждениях и разборчивому в привязанностях человеку. Она поразительно украшала его давно установившееся представление о женщинах. Не будь он её дядей по браку, он мог бы даже влюбиться в неё, если бы снова стал молодым.
Пауза продолжалась. Сэр Лоренс отчётливо сознавал, что оба его собеседника чувствуют себя крайне неловко, и, странное дело, их замешательство лишь усугубляло в его глазах серьёзность положения. Наконец он сказал:
– Дезерт был шафером моего сына. Я должен поговорить с Майклом.
Мистер Юл, надеюсь, воздержится пока от дальнейших шагов.
– Непременно, – ответил К, л. – Хочу верить, что все это только сплетни. Мне нравятся его стихи.
– А ты, Джек?
– Моё дело сторона. Но я не примирюсь с мыслью, что англичанин способен на такой поступок, пока не буду убеждён в бесспорности этого факта так же, как в существовании собственного носа. Вот всё, что могу сказать. Юл, если мы хотим поспеть на ройстонский поезд, нам пора двигаться.
Оставшись в одиночестве, сэр Лоренс не встал с кресла. Ответ Джека
Масхема расстроил его ещё больше. Он доказывал, что, если наихудшие опасения подтвердятся, рассчитывать на снисходительность "настоящих саибов" не придётся. Наконец сэр Лоренс поднялся, взял с полки небольшой томик, снова сел и начал его перелистывать. Это были "Индийские стих"!" сэра Альфреда Лайела, а поэма, которую разыскивал баронет, называлась "Богословие перед казнью".
Он прочёл её, поставил книгу на место и стоял, потирая подбородок. Вещь, конечно, написана лет сорок с лишним тому назад, но можно не сомневаться, что взгляды, выраженные в ней, ни на йоту не изменились. Существует ещё стихотворение Доила о капрале Восточно-Кентского полка, который, когда его привели к китайскому генералу и предложили под страхом смерти поцеловать землю у ног врага, ответил: "В нашем полку так не принято!" – и погиб. Что поделаешь! Такое поведение и сейчас – закон для людей, принадлежащих к определённой касте и чтящих традиции. Война подтвердила это на бесчисленных примерах. Неужели молодой Дезерт действительно изменил традициям? Невероятно! А вдруг он в самом деле трус, несмотря на свой образцовый послужной список? Или, может быть, бьющая из него ключом горечь довела его до полного цинизма и он попрал традицию только ради того, чтобы её попрать?
Сэр Лоренс напряг все свои духовные способности и попробовал поставить себя перед аналогичным выбором. Но он был неверующим, и единственный вывод, который ему удалось сделать, сводился к следующему: "Мне бы страшно не хотелось, чтобы на меня оказали давление в таком вопросе". Понимая, что это заключение ни в коей мере не соответствует важности проблемы, он спустился в холл, закрылся в телефонной кабине и позвонил Майклу. Затем, опасаясь оставаться в клубе дольше: того и глядишь наскочишь на самого Дезерта, взял такси и отправился на Саутсквер.
Майкл только что вернулся из палаты, столкнулся с отцом в холле, и сэр Лоренс изъявил желание уединиться с сыном в его кабинете, интуитивно чувствуя, что Флёр при всей её проницательности не подходит роль участницы совещания по столь щекотливому пункту. Он начал с того, что объявил о помолвке Динни. Майкл выслушал это сообщение с такой странной смесью удовлетворения и тревоги, какая не часто выражается на человеческом лице.
– Что за плутовка! Как она умеет прятать концы в воду! – воскликнул он, – Флёр – та заметила, что Динни в последние дни выглядит уж как-то особенно невинно, но я сам никогда бы не подумал. Мы слишком привыкли к её безбрачию. Помолвлена, да ещё с Уилфридом! Ну что ж, теперь, надеюсь, парень покончит с Востоком.
– Остаётся ещё вопрос о его вероисповедании, – мрачно вставил сэр Лоренс.
– Не понимаю, какое это имеет значение. Динни – не фанатичка. Зачем Уилфрид переменил веру? Вот уж не предполагал, что он религиозен. Меня это прямо-таки ошеломило.
– Тут дело посложнее.
Когда сэр Лоренс кончил рассказывать, уши у Майкла стояли торчком и лицо было совершенно подавленное.
– Ты знаешь его ближе, чем кто бы то ни было, – закончил сэр Лоренс. – Твоё мнение?
– Мне тяжело так говорить, но возможно, что это правда. Для Уилфрида это, пожалуй, даже естественно, хотя никто никогда не поймёт – почему. Ужасная неприятность, папа, тем более что здесь замешана Динни.
– Дорогой мой, прежде чем расстраиваться, надо выяснить, насколько это верно. Удобно тебе зайти к нему?
– Было время – заходил запросто.
Сэр Лоренс кивнул:
– Мне всё известно. Но ведь с тех пор прошло столько лет.
Майкл тускло улыбнулся:
– Я подозревал, что вы кое-что заметили, но не был уверен. После отъезда Уилфрида на Восток мы виделись редко. Всё же зайти могу…
Майкл запнулся, потом прибавил:
– Если это правда, он, вероятно, все рассказал Динни. Он не мог сделать ей предложение, не сказав.
Сэр Лоренс пожал плечами:
– Кто струсил раз, струсит и в другой.
– Уилфрид – одна из самых сложных, упрямых, непонятных натур, какие только бывают на свете. Подходить к нему с обычной меркой – пустое занятие. Но если он и сказал Динни, от неё мы ни слова не добьёмся.
Отец и сын взглянули друг на друга.
– Помните, в нём много героического, но проявляется оно там, где не нужно: он ведь поэт.
Бровь сэра Лоренса задёргалась: верный признак того, что он пришёл к определённому решению.
– Придётся заняться этой историей вплотную. Люди не пройдут мимо неё – не такая у них природа. Мне, конечно, нет дела до Дезерта…
– Мне есть, – возразил Майкл.
– …но я беспокоюсь о Динни.
– Я тоже. Впрочем, она поступит так, как сочтёт нужным, папа, и переубеждать её – напрасный труд.
– Это одно из самых неприятных событий в моей жизни, – с расстановкой вымолвил сэр Лоренс. – Итак, мой мальчик, пойдёшь ты к нему или сходить мне?
– Пойду, – со вздохом ответил Майкл.
– Он скажет тебе правду?
– Да. Останетесь обедать?
Сам Лоренс покачал головой:
– Боюсь встречаться с Флёр, пока у меня на душе эта забота. Я полагаю, тебе не нужно напоминать, что до твоего разговора с ним никто ничего не должен знать, даже она?
– Разумеется. Динни ещё у вас?
– Нет, вернулась в Кондафорд.
– Её семья! – воскликнул Майкл и свистнул.
Её семья! Эта мысль не оставляла его за обедом, во время которого Флёр завела речь о будущем Кита. Она склонялась к тому, чтобы отдать его в Хэрроу, так как Майкл и его отец учились в Уинчестере. Майклу нравились оба варианта, и вопрос всё ещё оставался открытым.
– Вся родня твоей матери училась в Хэрроу, – убеждала Флёр. – Уинчестер кажется мне слишком педантичным и сухим. И потом, те, кто учился там, никогда не достигают известности. Если бы ты не кончил Уинчестер, ты давно бы уже стал любимцем газет.
